Время для жизни 2 (СИ) - taramans

— Ну, не знаю… наверное учиться подразделением командовать! — пожал плечами Иван.

— Ага… Примерно так… По бумагам! А на самом деле, есть два варианта. Первый — посадят тебя в штаб и будешь ты там какие-нибудь бумажки перебирать, или карты какие раскрашивать. В общем — подай-принеси… пошел на хер, не мешай! Но это — еще не самый херовый вариант. Второй вариант, если командир в части мудак, и остальные командиры — немногим лучше… Поставят тебя взводным… временно, конечно! На самый хуевый взвод! В котором треть — «тупари» последние… как вариант — нацмены, которые и русский язык-то ни хера не понимают. Еще треть — распиздяи конченные. И еще чуток — те, кому домой вот-вот и им уже ни хера не надо! И покажутся, Ваня, тебе эти два месяца — вечностью! Поседеешь там за это время! Я на все такие случаи — насмотрелся, поверь мне…

— Ну и…, - жестом Косов предложил другу продолжить.

— Но! Есть другой вариант, дружище! И тут… па-рам-пам-пам… товарищ сержант Ильичев позаботился о тебе!

— Да не томи ты… может там такой вариант, что уж лучше придурком в штабе у черта на куличках сидеть…

— Ну чего ты… Весь смак перебиваешь! В общем, Ваня… каждое лето часть «курков» …Немного, кстати, имей в виду! Ну… человек десять-пятнадцать… оставляют в училище! Понял, а? — торжествующе посмотрел на него сержант.

— А на кой… извиняюсь за выражение? — удивился Косов.

— Да для разных надобностей! Тут и наряды тянуть… оно, конечно, и «залетчики» будут — как без них… Но — еще разное всякое. Тут и в патрули ходить, в комендатуру, и на полигоне порядок наводить… Да и в училище полно хлопот будет! И ты представь — занятий нет, половина, а то и больше командиров — в отпусках! Ну наряды там, работы разные… Но — выход в город — практически вольный! Придумать что-нибудь — всегда можно, понял! Мне вон рассказывали… в прошлом году даже в театр курсантов несколько человек отряжали. Представь — там какой-то спектакль ставили… вот — для массовки и отирались они. Да подай-перетащи всякое! А еще — нужны будут опытные с оружием люди в гарнизонный Дом Красной Армии — там в кружках всяких… ну — стрелковых, или еще каких… самый тяжкий период. И стрельбы разные, и походы, опять же… А там же, Ваня… там же — комсомолочки, а? — токовал глухарем Ильичев.

— Ты с дуба рухнул, приятель? — покрутил пальцем у виска Иван, — Там процентов на восемьдесят — дети, мля… Ты с ними «мутить», что ли, собрался?

— Нет… ты все-таки… баран, дружище! Какие дети? Мне тут… парни по секрету рассказали, что прошлым летом, в том же гарнизонном Доме, курсы проводили — для медиков из гарнизонного госпиталя, представь! Какие дети, а? Да даже если и не там… Сам посуди — лето! Командиров — раз-два и обчелся! Их на наряды-то толком не хватает, когда им за всем уследить-то? Город — наш! Два месяца — свободы!

Ильичев задохнулся от восторга, откашлялся…

«Ну да… это было бы — неплохо! Да что там! Это было бы… замечательно!».

— Ну и как тебе? — успокоившись, спросил сержант, — Дай папиросу!

— Х-м-м… как, как?! А то сам не понимаешь — замечательно! Я обеими руками голосую — «За»!

— Ну дык… сержант Ильичев — плохого не посоветует, понял?!

«Как к этому относится? Наверное — так будет лучше. Чем ехать на Кудыкину гору, чтобы копаться в бумажках, выполнять приказы и распоряжения командиров, которым курсант, временно прикомандированный к части — либо вообще не нужен, либо нужен для чего-то не важного, просто до чего руки раньше не доходили.

Или, как сказал Степан, второй вариант — валандаться со сворой не самых лучших бойцов, пытаясь за два месяца привести их в чувство? Когда они прекрасно понимают, что через два месяца — и духу твоего тут уже не будет? Да и самое интересное — и сам будешь понимать, что ни хрена ты не успеешь сделать. Да и зачем?

Вообще… если рассудить, эта войсковая практика — не лучшее занятие для курсантов. Может те же дополнительные занятия в летних лагерях — больше бы толку принесли? Вон — по топографии занятий — с гулькин хрен. Карт толком никто не читает, определяться на местности — вообще не учили! Или полагают, что читать карты — прерогатива уже более старших воинских начальников?

Да что толку об этом размышлять-то? Программу кто-то переделывать будет? Ага-ага… Вон — спросил про изучение оружия стран предполагаемого противника. И что? На втором курсе есть какое-то количество занятий по ознакомлению. И ты, красный командир, получив в результате боевых действий в руки оружие врага, будешь крутить — как того колобка, в поисках — где у него дырочка? Или отговариваться тем, что «у нас, дескать, только ознакомительные занятия были!». Бред, бля…

Спросил про дополнительные занятия по навыкам вождения какой-либо техники… Мотоцикл хотя бы! Или — «легковушка» или простая «полуторка»? И что? Получил ответ, что нужно было поступать в автобронетанковое училище, если это интересует. Нет, вроде бы договорились с тем же Кравцовым, что он поможет на втором курсе с обучением в местном «осоавиахиме» — мотоцикл, легковая, грузовая. Но! Только в свободное время, при наличии отсутствия нареканий по освоению основной программы!

Как-то это все неправильно… А кого винить? Сталина опять? Чего он нужное в программы училищ не заложил? А все эти… Буденные, Ворошиловы… и прочие Кулики?

Ладно… учись и «не чирикай»! И остаться летом в городе — это все-таки здорово. И нервотрепки поменьше, и все же привычная среда обитания. Да и девушки-женщины… тут тоже стоит согласиться со Степаном — очень немаловажно!».

— Косов! Не понял? Что за бардак в расположении?! — ротный не орал, но задавал вопросы на повышенных тонах.

Огребался Ваня, как есть огребался!

— Я тебя спрашиваю — ты дежурный по роте, или хрен в стакане?! Это что за заправка кроватей? Кто так учил кровати заправлять? Ты вообще спальное помещение проверял после утренней уборки? Ты чего молчишь? Я тебя спрашиваю — где были «замки», где отделенные командиры? Почему не принял помещения после ухода роты на завтрак?

Ага… и это только цензурные выражения! А прочие — «…ять!», «На …уй!», и остальные — «трам-пам-пам» — опустим, как несущественные детали. Это, так сказать, для связки слов в предложения. Русский военно-командный! «В армии матом не ругаются, в армии матом — разговаривают!».

И по хрену, что Косов, как дежурный по роте, после подъема роты, вместе с двумя дневальными — рысью накрывали столы в столовой для приема пищи личным составом. А посему — принимать помещения после утренней уборки — не мог! Это… не нужно сейчас ротному этого напоминать. Ни к чему хорошему — не приведет. Пусть лучше проорется и успокоится.

«Хотя… стоит признать, что «лишний состав» … это… несколько — расслабился! И правда ведь — по осени, после «кээмбэ», и аккуратнее, и быстрее «шконки» заправляли. И утреннюю приборку успевали качественнее сделать. Надо, надо Ильичеву сказать, чтобы собрал вечером «замков» и «комодов», да — вздрючил! А потом — вечерком — учение провести по заправкам кроватей, шинелей… Упс! Про шинель — это я зря вспомнил!».

— Косов! Мля… Это чья шинель? Чья шинель, я спрашиваю?! Покажи мне — кто вас так шинели вешать учил?! Это что за… хня?!

«Ну… Гончаренко… ну… «нехороший человек!». Он последний со столовой прибежал, его это шинель! Ну, мля… я ему задам!».

Но задавать Гончаренко Ивану ничего не пришлось. Ротный сам управился:

— Так… смотрим «подписку». Ага! Гончаренко! Он что — у тебя дневальным?

— Так точно, тащ ктан!

— А ну — быстро его сюда! — распорядился ротный.

Косов выглянул из спальни во «взлетку»:

— Гончаренко! К командиру роты!

Дневальные, кроме — «на тумбочке» — попрятались в разных ротных помещениях. Делают вид, что «шуршат» — как веники, и оба делом заняты!

— Тащ ктан! Курсант Гончаренко…, - начал, но не закончил доклада «курок».

— Я, тащ курсант, знаю, что ты — Гончаренко?! А вот ты…, - ротный, подойдя к Николаю, ткнул его пальцем в грудь, — Ты, Гончаренко, знаешь, что ты курсант Омского пехотного училища?! Знаешь? Или нет? Или может в каком колхозе, на «конюховке» трудишься?! Кто тебя… телепня! Учил так шинель на вешалку вешать? А?! Может я, командир роты, тебя так учил? Или… взводный тебя учил? Или… боюсь предположить…