Древляне объявились сами. Как и предполагалось.
На Серегин двор прибежал посыл: древлянская лодья пристала у Боричева. Свенельд зовет.
Духарев медлить не стал, велел седлать коней, кликнул с собой пару гридней: для почета, не для охраны. В Киеве сотника Серегея знали и даже, можно сказать, любили. Как всякого героя, о котором «официально» объявлено: Герой! Благо, и внешность у Духарева – подходящая: рост саженный, плечищи – на двоих хватит, зубы ровные, на губах улыбка играет. Все правильно. Герой – он должен быть счастливым, иначе какой из него образец для подражания?
Серега и был счастливым, какие могут быть сомнения?
Бережно обнял жену, поцеловал нежно:
– Люблю тебя, маленькая!
Сбежал с крыльца, легко вспрыгнул на тонконогого вороного жеребца…
– Господин!
Артак.
– Господин! Будь осторожнее! Берегись!
Серега только усмехнулся, тронул варяжские светлые усы.
– Пусть враги мои берегутся! – отозвался весело.
Гридни тоже заухмылялись, расправили плечи: как верно сотник сказал.
– Господин! – парс ухватился за стремя.– Послушай меня! Я вижу!
Духарев согнал с лица улыбку, глянул сверху в темные блестящие глаза парса…
– Верю,– произнес он негромко.– Что?
– Не знаю,– тоже вполголоса проговорил Артак.– Зло тебя ищет. Я чую недоброе…
Серега покосился на Сладу: жена все слышала – и тень страха легла на ее милое лицо.
– Я не боюсь зла,– четко произнес Сергей.– Но для тебя…
Через четверть часа он снова был в седле. Но на этот раз под ним был не легконогий вороной, а верный Пепел, а на плечах не ромейский бархат, а надежная сталь. Жарковато нынче в шлеме да в подкольчужнике, но можно потерпеть. Ради того, чтобы жена, ждущая его ребенка, не волновалась. А кто посмеет сказать, что Серега Духарев боится… Пусть скажет – а мы повеселимся.
Челядинцы отворили ворота, и сотник Серегей, сопровождаемый полным десятком дружинников, выехал на мощеную прямую улицу. По левую руку от сотника – Понятко. Цепкий взгляд, под рукой, в притороченном к седлу саадаке – хузарский лук с натянутой тетивой и тут же – разноцветные оперенья стрел. Звонкий тяжкий топот подков по мостовой, блеск солнца на гладкой стали. Походный строй, попарно, стремя в стремя, идеальная выучка, что у коней, что у всадников. Для стороннего наблюдателя – красота. Для того, кто понимает, предупреждение: «Даже и не думай! Сунешься – умрешь!»
Киевские улочки почти пусты. Все, кто празден, сбежали к пристани: древлян встречать. Молодцам-дружинникам даже обидно. Никто не восхищается, никто не жмется в страхе к заборам. Девок нет, даже и покрасоваться не перед кем…
Переняли их уже под самой стеной. Человек десять слаженно перемахнули через ограду и заступили путь. И еще столько же – позади.
Понятко выдернул лук… Но остановился. Поглядел на Духарева вопросительно.
Для полного десятка обученных бойцов разогнать пару дюжин разбойников – плевое дело. Но не этих.
Ощетинив копья, из дыр закрытых нурманских шлемов глядела смерть.
Справа – городская стена. Слева – подворье какого-то купеческого братства. Окованные медью ворота, забор в две сажени. Чтобы спрыгнуть с такого в полной броне и на ногах устоять, немалый навык нужен.
Тринадцать – впереди, двенадцать – сзади. Щит к щиту, бороды, у кого светлая, у кого – рыжая, у кого – гуще позолота, у кого – доспехи ценнее, но – с первого взгляда видно: матерые, один к одному. Не поросята – вепри.
– Стой,– бросил Духарев, хотя его отряд уже и так остановился. Сказано на тот случай, если кто из лихих парней надумает кинуться в драку «поперед батьки».
– Ну! – Серега двинул Пепла на полкорпуса вперед.– Что нужно?
Калиточка в богатых воротах открылась, и на улицу шагнул еще один нурман. В полном доспехе, со щитом. И толстая золотая цепь – поверх панцыря. Старый знакомый.
– А я думал, боярин, что тебя древляне убили,– холодно проговорил Духарев.– Вместе с твоим князем.
– Не повезло тебе, варяг,– процедил Скарпи.– Я живой, как видишь.
– А я могу это исправить! – перебил Духарев, глядя на нурмана с высоты седла.
Он нисколько не сомневался в намерениях Скарпи. Ну молодец парс! Кабы поехал Серега всего с парой молодых ребят, пришлось бы им кисло. Хотя… все равно кисло. Нурманов раза в полтора побольше, и все сплошь битые волчары: по тому, как стоят, видно. Битые. У многих броня посечена, у одного вон на запястье – тряпка, черная от крови. Должно быть – из тех, кого древляне не дорезали.
– Ну! – повторил Духарев.– Чего ты хочешь, нурман? Скажи, не стесняйся!
– Ухожу я,– сказал Скарпи, поглаживая рукоять меча. – Ухожу из Киева. Хочу вот попрощаться с одним дерзким варягом. В прошлый-то раз и не поговорили толком…
«Что уходишь, это я верю,– подумал Духарев.– Тут тебе не жить. Без Игоря. Слишком многим ты насолил, жадный нурман. А мне что делать? На узкой улочке верхами не очень-то и побьешься. С таким противником. Да и больше их. С другой стороны, время играет на меня. Донесет кто нашим, что сотника Серегея нурманы переняли… Нет, на это надеяться нельзя. Ни Свенельду, ни Асмуду сейчас не до меня. У них – послы древлянские…
…Если ударить с маху, может, и удастся опрокинуть нурманский строй. А может, и не удастся. Нурманские копья – страшное оружие. Очень эффективное».
Не хотелось Сергею бежать. Стыдно. Даже если сам уйдет, дружину на прорыве побьют всю. Варяг нурмана не слабее. Но их, варягов, только двое: Понятко да сам Серега. Остальные – молодые все. Против лучших бойцов Скарпи, в рукопашной… Эх, будь рядом хоть Устах!..
Прорываться нельзя – посекут. Биться? Тоже посекут.
Духарев взглянул на Скарпи.
Боярин убитого князя ждал. Не просто ждал – наслаждался. Мысли Серегины как с листа читал. Опытный, гад! Всё продумал, всё рассчитал. Время выбрал, место…
«Чаще бывает: не ты выбираешь битву, а она – тебя,– как будто въявь услышал Серега голос старого Рёреха.– Но место для битвы воин выбирает сам».
Скарпи – воин. И он выбрал. А для Сереги Духарева выбора не осталось, так? Топором в живот или сулицей в спину – это не выбор. Это иллюзия выбора.
Иллюзия – это когда видишь ненастоящее, а настоящего не видишь…
Скарпи ждал. Спокойный, обманчиво расслабленный.
Если есть иллюзия, значит, есть и то, что на самом деле. Что?
За Серегиной спиной напряженно ждали гридни. Так же им страшно, как ему сейчас?
Скарпи все продумал, но он тоже рисковал. В бою всякое может случиться… Хитрый, как лис, нурман Скарпи. Хитрый и жадный. В чем твоя выгода здесь? Почему тебе так нужно прикончить дерзкого варяга? Или это и впрямь дело не выгоды, а чести? Или твоя дружина перестала верить в твою удачу, и тебе срочно нужно восстановить авторитет, разделавшись с тем, кто там, в Поле, плюнул тебе в лицо?
