Кампанию по обсуждению новой Конституции мы развернули всего через два дня после возвращения наших первых космонавтов с орбиты. На фоне мировых празднеств она прошла почти незаметно. Что, соответственно, мне и требовалось. Осенью на референдуме девяносто два процента населения Советского Союза из имевших на тот момент право голоса сделали меня единоличным диктатором на одной четвертой части суши нашей маленькой планеты. Отныне и до тех пор, пока я сам не приму решение об уходе со своего поста, назначив предварительно своего преемника. По сути, у нас теперь абсолютная монархия. Вот только свою Наташеньку или кого другого из своих будущих детей — есть у нас с Галинкой планы по увеличению нашей семьи — я никогда и ни за что на это место не поставлю. Обязательно найдется кто-то значительно более самоотверженный и достойный на этот высокий пост. Тем более что у нас в ближайшее время, как утверждают специалисты Синельникова из одного из его многочисленных закрытых институтов, должно появиться аппаратно-медикаментозное средство для выяснения самых подсознательных чаяний человека. А так как те же специалисты утверждают, что этот комплекс будет абсолютно безопасным для здоровья, то мы введем его обязательное использование для всех военных и гражданских высших чиновников державы при проведении ежегодной переаттестации. Будут только три исключения, свободные от этой процедуры и, соответственно, от самой переаттестации. Я, Берия и Егор Синельников. Уж самим-то себе мы верим и так. Коррупции у нас в державе точно не будет. Собственно говоря, сейчас у нас этой проблемы на верхних эшелонах правительства Советского Союза и так не существует. Приличные зарплаты на всех уровнях государственной власти и огромные социальные льготы (ну а как же без них?) являются достаточным препятствием для взяточничества. Слишком велик риск потерять все и вся из-за каких-то денег. С другой стороны, перестраховка никогда не помешает.
— А злоупотреблений не будет? — спросил Лаврентий Павлович. — Ведь с помощью этого комплекса можно много лишнего узнать.
— Нет, конечно, — немедленно парировал Егор, — ведь бригада, обслуживающая аппаратуру, сама будет подвергаться аналогичной проверке. Только специалистами из другого ведомства. При этом заставить человека раскрывать какие-то тайны нельзя. Только то выяснится, что он сам согласен сказать. Но вот то, что обследуемый что-то скрывает при ответе на конкретный вопрос, будет ясно немедленно.
— Ладно, — согласился Берия, — уговорил. Что у нас с «Глубиной»?
Мы недолго думали, выбирая название для сверхсекретного проекта. Сотни ученых и инженеров уже воссоздали аппаратуру пробоя и круглосуточно пытаются выйти на связь с тем первым для нас с Синельниковым параллельным миром. Увы, против математики не попрешь. Вероятность методом перебора случайно нарваться на необходимые коэффициенты слишком мала, чтобы надеяться в ближайшие годы на что-то. Но люди упорно работают. С другой стороны, мы еще окончательно не потеряли надежду, что там все-таки все образуется и Викентьев сам свяжется с нами. Это ведь у нас здесь прошло почти четыре с половиной года с момента потери контакта. Там-то всего один с мелочью.
Мы достаточно часто собираемся и по много часов проигрываем операцию по военному перевороту в Российской Федерации.
Сбор компромата с помощью «следоскопа», выборочная ликвидация отдельных чинов, которые больше всего запятнали себя продажей достижений Родины, затем Верховный главнокомандующий там подпишет приказ о смещении министра обороны, начальника Генерального штаба и назначении новых. Тех, которые уже будут на стороне заговорщиков. — Берия не боится крови. Понятно, что без нее не обойтись. Без террора власть не захватить. Но ведь в результате страна заживет лучше, значительно свободней.
— Вот так вот возьмет и подпишет? — удивляется Светка.
— Ну куда же он денется? — ухмыляется Синельников. — Жить захочет — подпишет.
— А почему надо начинать именно с министра обороны и начальника Генерального штаба? — спрашивает моя жена. Зрит в корень, но как же объяснить ей сущность психологии офицера?
— Понимаешь, Галина Викторовна, — берет на себя тяжкий труд Берия, — какая бы армия ни была, ее командиры всех уровней дают присягу Дают присягу защищать страну и выполнять приказы. Поэтому, если командование отдаст приказ подавить переворот, хотя возглавлять его будут настоящие патриоты, делающие все для блага Родины, приказ будет выполнен. А вот если восстанием будут руководить в том числе генералы, обладающие хотя бы видимостью легитимности… Вот в этом случае офицеры сами поддержат переворот. Кто идет в военные училища? В первую очередь — именно патриоты. Те, у кого душа за Родину болит. Даже если кто-то из них успел разочароваться в той действительности, все равно под держат. Просто захотят быть на стороне победителей.
— А начальником Генштаба надо будет поставить командующего военно-морским флотом, — высказал свое мнение я, — кажется, вполне вменяемый и честный адмирал.
— Почему не министром обороны? — это уже Светлана.
— Потому что министр обороны там — хозяйственник, — усмехнулся Егор, — гражданский, занимающийся материально-техническим обеспечением армии, но никак не военным руководством. Даже один из трех ядерных чемоданчиков находится не у министра обороны, а у начальника Генерального штаба.
— Все так далеко зашло? Все делается по примеру тамошних заокеанских друзей? — удивился Лаврентий Павлович.
— Увы, — вынуждены были согласиться мы с Синельниковым.
В этом мире, несмотря на то что ядерное оружие находится под контролем ООН, отдать приказ на его применение могли только три человека — мужчины, разговаривающие сейчас.
* * *
«Союз» у нас взлетел только весной сорок пятого. Причем именно взлетел со сверхзвукового носителя на высоте двадцать девять километров от уровня моря. Туполев, Петляков и Мясищев свое обещание выполнили и самолет для стратосферного старта сделали. Космическая программа понеслась просто вскачь! Всего два сверхтяжелых самолета-носителя и девять космических многоразовых аппаратов под них. Два пассажирско-исследовательских с восемью ложементами, три транспортника с двумя пилотами и бортинженером, остальные — беспилотные грузовики. Впрочем, на стапелях Звездного было заложено еще шесть кораблей. Космические специалисты ООН считали, что и этого будет мало. Не обошлось, увы, без потерь. Валерий Павлович, командир нашего первого экипажа, Мюллер и Ричардсон погибли после доставки очередной партии груза на МКС «Орбита-3». Пожар и разгерметизация на «Союзе-2» во время вхождения в плотные слои атмосферы. Плакала вся планета. Мы переименовали город Оренбург в Чкалов[76]. Огромный памятник героям космоса стоит перед штаб-квартирой ООН в Крыму. Американцы поставили свой памятник в Ванкувере (штат Вашингтон), где Валерий Павлович приземлился на АНТ-25 в тридцать седьмом году. Тем более что бортинженер «Союза-2», Дональд Ричардсон, несколько лет служил на военной базе в Ванкувере. Немцы поставили свой памятник в Мюнхене, откуда был родом Ганс Мюллер — второй пилот погибшего космического корабля. Международный центр подготовки космонавтов в Ставрополе теперь тоже носит имя Чкалова. Впрочем, в нем занимается больше подводников, чем летчиков. Они, как выяснилось, психологически лучше годятся для работы на орбитальных станциях. А космонавтов нам не хватает. Несмотря на то что общее количество людей, побывавших в космосе, уже перевалило за пару сотен человек, требуется все больше и больше. По планам «Космос-ООН» в сорок седьмом она станет экономически выгодной корпорацией. Первые, самые большие прибыли принесла программа глобальной спутниковой навигационной системы ГЛОНАСС. Практически все штурманы за пару лет оказались без работы и вынуждены были переучиваться. С новой аппаратурой с обязанностями штурмана теперь играючи справляются вторые пилоты или рулевые морских судов. Производства сверхчистых полупроводников уже начали постепенно перемещаться на орбиту нашей планеты. Там их получать выгоднее. В декабре летим на Луну. Пора уже осваивать наш естественный спутник.
