– Это кто тут боится? – презрительно парировал Джордж.
– Ты и боишься.
– Да чего ж бояться-то, скажите на милость? Если там кто и есть, так никчемный мальчишка. А кому придет в голову такого пугаться, я тебя спрашиваю?.. С дороги!
С этими словами мальчик-слуга гордо прошествовал мимо мисс Люси, что не сводила с него глаз и как-то загадочно усмехалась. Прямо перед ним разверзся коридор, точно оскаленная пасть саблезубого кота. Впереди маячил темный поворот, затем еще один коридор, а в конце него находилась угловая каморка Салли, где, предположительно, рыскал бессмертный призрак маленького огненно-рыжего хромоножки, который некогда жил здесь и здесь же умер, и, похоже, так скучал по родным пенатам, что решил заглянуть с визитом.
«Вот ведь эгоистичная малявка!» – подумал про себя Джордж, возмущаясь подобным невниманием к чувствам других.
Он опасливо двинулся вперед по коридору, всей душой уповая, что лица его не коснется ничья жуткая незримая рука и светящееся привидение не набросится из темноты. Ничего особенно кошмарного и не произошло, так что он благополучно добрался до поворота и заглянул за угол. Там начинался следующий отрезок коридора, а в конце его находилась комната Салли: дверь была открыта, и в проеме мерцал слабый сумеречный вечерний свет.
Юный Джордж беззвучно крался по коридору; в белой форменной одежде выглядел он весьма профессионально и решительно, однако пульс его участился до безумного ритма, а сердце колотилось, точно тяжелый гонг. Он уже различал небольшую часть внутреннего убранства комнаты, но ничего необычного там не усматривал. Юноша подобрался поближе, едва осмеливаясь дышать. Если по Саллиной каморке и впрямь разгуливает призрак, недурно бы застать его врасплох.
На пороге он помедлил, собираясь с духом. Кажется, с тех пор как он в последний раз утолял жажду, прошли бессчетные века. Джордж наклонился вперед, пытаясь со своего места разглядеть кровать. Он понятия не имел, что именно ожидает увидеть: ну, разве обезглавленное тело маленького призрака и зеленую лужицу слякоти, что прежде была головой.
Джордж неслышно переступил порог. Один шаг, два, три – и вот он в комнате. Сердце застучало еще громче; в ушах стоял звон. Он затаил дыхание. Теперь осторожно… осторожненько…
Ну и где же бедный маленький хромоножка? Где угодно, только не здесь!
За спиной послышался легкий шорох. Сей же миг нечто холодное и тонкое ткнулось ему в спину, и голос мисс Люси Энкерс возвестил:
– Я тебя вижу, Джорджи!
Перепуганный Джордж подскочил фута на три в воздух и, развернувшись в полете, неуклюже приземлился на пятки – лицом к лицу с хохочущей и хихикающей горничной второго этажа.
– Я тебя вижу, Джорджи! – радостно закричала она.
А Джордж, в свою очередь, увидел, что в комнате нет ровным счетом ничего из ряда вон выходящего – ничего сверхъестественного, никаких призраков и никакой слизи, ничего похожего на маленькое привиденьице, – словом, ничего и никого, кроме мисс Люси Энкерс. И прелестная проказница явно находила, что «Пеликан» уже давно не мог похвастаться зрелищем примечательнее, нежели выражение лица Джорджа в данный момент.
– Я вижу тебя, Джорджи! – ликующе повторила она между двумя затяжными приступами смеха, И помахала у него под носом холодным тонким пальчиком. – Будешь теперь знать! Будешь знать, Джордж Гусик, как шутки шутить над бедняжкой Люси! Кто запугал меня бешеным псом, расхаживающим на задних лапах, точно человек? Я чуть с ума не сошла от страха, когда ты принялся рычать да царапаться под дверью – так бы и макнула тебя в кадку с водой, право слово!
– Агх! – рвал и метал Джордж. Его лицо горело от возбуждения и негодования, а может, и от стыда при воспоминании о помянутой проделке, каковую он сыграл над прелестной мисс Энкерс не далее как позапрошлой ночью и которая, по всей видимости, и повлекла за собой суровое возмездие.
– Ты ведь не огорчился, правда, милый? – захихикала Люси. Горничная пыталась успокоиться, только задача эта оказалась не из простых. – Господи, видел бы ты себя со стороны! Сам весь красный, как рак, и таращится во все глаза, прям как обезьяна! А уж уши-то, уши – так и торчат! Ты такого небось и не видел никогда!
При упоминании об ушах Джордж снова залился румянцем – эти большие хлопающие привески хозяйка заведения находила весьма удобными для трепки всякий раз, когда считала нужным наложить дисциплинарное взыскание, а в последние дни это происходило весьма часто. Совладав со смущением, мальчик-слуга расправил плечи, одернул свое белое форменное платье, придающее ему столь профессиональный вид, собрал остатки достоинства и изготовился отступить. Мисс Люси молча наблюдала за ним от двери, прислонившись головкой к косяку: в глазах ее еще посверкивали озорные искорки.
– Старуха совсем с катушек съехала, – возвестил Джордж, ни к кому конкретно не обращаясь, словно это вполне объясняло происшедшее.
И повернулся идти… как вдруг где-то в доме раздался слабый, но от того ничуть не менее тревожный крик – по тембру и тону весьма похожий на голос престарелой дамы, о коей только что отозвались с таким пренебрежением.
Мистер Гусик испуганно оглянулся на мисс Люси Энкерс; та одарила его взглядом не менее смятенным. Оба молчали. На краткое мгновение Джордж едва не поддался порыву поцеловать прелестную горничную – возможно, полагая, что приключилась катастрофа и скорее всего это его последний и единственный шанс. К счастью, наваждение тут же развеялось. Оба опрометью бросились по коридору в общую залу, где глазам их представилось в высшей степени любопытное зрелище.
В дверях возвышалась мисс Хонивуд – в первых, так сказать, рядах; за ее спиной маячили Мэри Клинч и Бриджет, нагруженные цыплятами. За этим трио стояли мисс Лаура Дейл с Фионой. А замыкали шествие священник и надменный незнакомец в бутылочно-зеленом сюртуке – в нем Джордж Гусик с первого взгляда опознал молодого джентльмена, обнаружившего мистера Райма, или, цитируя изящный оборот самого Джорджа, «джентльмена, который нашел мертвого джентльмена».
По всей видимости, мисс Салли Спринкл вскрикнула при виде вошедшей мисс Молл и ее спутников; более того, с трудом поднялась на ноги, стряхнув с колен Муската. Теперь она стояла, опираясь на палочку с рукоятью, как у костыля, и неотрывно глядела на новоприбывших. Ее глаза, столь огромные за стеклами очков, грозили вот-вот выскочить из орбит и вышибить линзы.
Свободную руку – иссохшую, похожую на птичью лапку кисть – она протянула к вошедшим, точно приветствуя их. Губы ее беззвучно двигались, как если бы старушка нашептывала что-то себе под нос, – или, может быть, пережитое потрясение лишило ее голоса?
– Ну же, Салли, успокойтесь, – проговорила мисс Хонивуд, осторожно приближаясь к ней и стараясь не испугать старушку, чтобы та, не дай Бог, не упала. На ногах Салли стояла нетвердо и способностью непринужденно порхать туда-сюда не могла похвастаться уже давно. – Не тревожьтесь. Что случилось, Салли?
И вновь Салли несказанно изумила мисс Молл и весь белый свет. Опираясь на палочку, она медленно и целеустремленно заковыляла к вновь вошедшим. Ее глаза, столь огромные за стеклами очков, неотрывно глядели на кого-то или что-то; определить, на что именно, пока не представлялось возможным.
Никто из присутствующих не проронил ни слова. Даже добросердечный священник, заглянувший, как обычно, навестить мисс Спринкл, от изумления утратил дар речи. Обычно на то, чтобы поднять Салли с кровати и довести до кухни или общего зала, требовалось немало усилий. И вот вам, пожалуйста – Салли не только идет по своей воле, но шаг за шагом будто обретает новые силы. С каждым ударом палочки об пол она словно сбрасывала с плеч еще несколько лет. Лицо ее сияло светом неизъяснимого блаженства. Что же, что стало причиной такого счастья?
Владелица «Пеликана» посторонилась, пропуская старушку: было очевидно, что интерес Салли сосредоточен отнюдь не на мисс Молл. Мэри и Бриджет тоже расступились, не сводя глаз с ковыляющей старческой фигурки. Лаура Дейл, незнакомая с Салли и ее повадками, наблюдала за происходящим слегка встревоженно, а маленькая Фиона выразительно хмурилась, изрядно разобиженная тем, что столько внимания уделяется особе «архаичной» и невразумительной. Тишину нарушило лишь размеренное постукивание палочки об пол, еще более усиливающее ощущение странности происходящего.
Салли миновала и священника; оставался только светский молодой щеголь, чья одежда была щедро забрызгана грязью в результате недавнего столкновения с двуколкой. Здесь-то стук палочки и смолк. Остановившись перед мистером Хантером, старушка заглянула в его глаза – словно во власти любовного экстаза.
Рука, похожая на иссохшую птичью лапку, легла ему на грудь. Мистер Хантер инстинктивно отпрянул, тем не менее руку не стряхнул, и она осталась где есть – у самого воротничка. Недовольно хмурясь, джентльмен завороженно разглядывал старуху – ее глаза, кажущиеся такими огромными за стеклами очков, и лицо, представляющее собой густую сеть морщин, и волосы, будто припорошенные снежным крошевом, ныне такие жидкие, а некогда темные и пышные, и улыбку, растянувшую поблекшие губы. Много ли разумности и здравого смысла скрывалось за этой абсурдной гримасой, мистер Хантер не смог бы определить с точностью.
