– Игорь, до чего вы с Костиком договорились?
– О чём с ним можно договориться?
– Значит, будешь невыездной…
– Да и фиг с ним, найду чем заняться.
– Жаль, если попросят на выход, тут интересно и коллектив хороший и возможности.
Чёрт! В том то и дело, неохота по новой легенду разрабатывать, искать куда приткнуться, чтоб не вкалывать аки Стаханов. Я своё на астероидах и лунах Юпитера отишачил, мне покой и тишина нужны. А под крышей Госспорткомитета модою неплохо перекантоваться, посмотреть как стартанут Билл Гейтс сотоварищи и всех пионЭров кибернетики разом и пристукнуть.
Водитель хлебовозки, сука, не иначе Соколиный Глаз, как же резко тормознул, дверь распахнул перед бредущей парочкой. Неужто узрил в темонте червонец, который я в левой руке зажал, правой обнимая озябшую спутницу.
– Кудыть ехать надо, молодые люди?
– Кудыть скажем, командир.
– Если только по пути.
– А по пути, непременно по пути, – засветил предприимчивому калымщику ещё червонец.
– Так тогда поехали, чего ждёте!
Посадил барышню на коленки, лапал тело её белое под одобрительное подмигивание хлебовоза, благо моды здешние подразумевают весьма короткие платьица. Прибыв к дому Анечки, посчитал, что отпустить её «просто так», верх донкихотства. Окна квартиры светятся – супруг то ли ждёт загулявшую половину, толи действительно работает над диссертацией.
Хорошо в подъезде летом! Излюбил Аню словно Шерон Стоун в ещё не снятом фильме «Щепка», так сказать, «у стеночки». Шлёпнул прелестницу по упругой заднице и отправил к мужу, проследив, чтоб в квартиру зашла и дверь закрыла. Озорная развратница лукаво улыбнулась на прощанье и чуть-чуть приподняла сарафанчик, продемонстрировав отсутствие нижнего белья. Эх, коварны, хитры и коварны они, Евины дочки.
В понедельник с утра раннего был зван на ковёр к Павлову. Начальник зол и хмур и явно то не постсвадебное похмелье.
– Пиши заявление по собственному. Из общежития тоже выселяйся.
– Да я там и не жил.
– Знаю, но чтоб всё оформил в один день, получаешь трудовую и адью!
– Да пошёл ты накуй, благодетель сраный. Мудак ты дрочёный, Серёжа, как и вся говённая комсомолия.
Поскольку дверь в приёмную была открыта и говорил глава Спорткомитета достаточно громко, наверняка «на публику работал», грех не ответить тем же. По тому как дёрнулся Серж, стало ясно – не ошибся, показательно изгонял комсомольский вожак из номенклатурного рая проштрафившегося сотрудника, точнее из районов прилегающих к номенклатурному раю. И заполучил, сука такая, кликуху – «мудак дрочёный». Мелочь а приятно…
– Да кто ты такой! Да я тебя! Да ты у меня!
– Тьфу на тебя, гнида!
Развернулся, в спину что-то заполошно и истерчино, по бабьи, вопил расстроенный донельзя Сергей Павлович. В приёмной кроме секретарши к происходящему в кабинете прислушиваются сумрачно-серьёзный капитан Степанюк, а также главбух и соратник Павлова по комсомолу, вслед за другом в «спортсмены» подавшийся, донельзя хитрожопый заворготделом Мыльников.
– Никитин, стойте, – капитан вскочил со стула, – пройдите в двести второй кабинет.
– Да пошёл ты накуй, морда ежовская! – С преогромным удовольствием отвесил Степанюку щелбан аккурат в середину лобешника. Хорошо получилось, звонко. А если учесть, что щелбан киборга «весит» на порядок более чем у самого сильного из хомосапиенс, на какое-то время пылкий дзержинец в ауте…
И что дальше? Контора такого надругательства над своими офицерами точно не простит, начнут суки жилы тянуть, упекут, например, за тунеядство. А работать показательно сторожем истопником, да ещё под надзором ментовско-жандармским находясь, избави боже от такого счастья. Что если рвануть на Запад? Три годочка я отгулял по земле родной, чуткА восстановился от трёхсотлетнего рабства у Скайнета. Пора и на большие дела замахиваться, начинать «профилактировать» ведущих западных программистов. Пока есть такая возможность, пока камерами наблюдения всё не утыкано, пока дроны и спутники не контролируют каждый метр квадратный земной поверхности. Благо и повод есть. Известный поэт, автор обличающего советский режим стихотворения «Танки идут по Праге» сбежал из Советского Союза. Как сбежал? Ну, на Балтике можно сымитировать «отцепление» от парохода советского. Или на Чёрном море такое учинить. Хотя на Балтике лучше, сразу к шведам, чем с турками общаться и в их зиндане высиживать, ожидая решения судьбы…
А если не просто бежать, а взять «дембельский аккорд», выйти на Красную площадь с плакатом против ввода советских войск в Чехословакию? Чекисты, понятное дело, повяжут, ну так и сбежать от них не проблема, как не проблема затеряться в мегаполисе с моими то возможностями. Только две закавыки, чисто морального плана. Первая – не заподозрят ли меня натовцы-црушники в хитрой подставе. Как же, сбежать из застенков КГБ! Такое отчебучить даже Шон Коннери не смог бы. И второе – как сибиряк знаю о нечеловеческой жестокости, о зверствах «чехособак» в годы гражданской войны по Транссибу. Встать рядом с молодой Новодворской с таким плакатом, – это выше моих сил. Да, дилемма дилемм…
Глава 25
Судьба играет человеком, а человек играет, человек играет другими «человеками»…
После скандального «развода» с Госкомспортом неожиданно для себя «прописался» в общежитии МГУ, у очаровательный Анны-Марии Рамирес, двадцатилетней мулаточки, секс-бомбы с острова Свободы.
Переложенный на испанский язык хит про «Куба далека – Куба рядом» взорвал кубинские танцплощадки. Хотя, какие там собственно, дискотЭки и танцплощадки – на пыльных улочках и пляжах отчебучивают мачо и мучачо замысловатые танцевальные композиции, босых ног не жалея.
Поэт и композитор Игорь Никитин даже удостоился от самого Фиделя поздравительной телеграммы с приглашением посетить Кубу!
Приволокли «телегу» от команданте молодые ребята, направленные на учёбу в Советский Союз. Сопровождал кубинскую делегацию «переводчик в штатском», ради торжественной встречи даже в Краснопресненский райком комсомола меня попросили подойти. А и подошёл, какие проблемы.
Три десятка «камарадос» галдели так, что уши в трубочку сворачивались, старший важно, с выражением зачитал послание Фиделя Кастро, а фигуристая девчонка, рядом с начальником стоявшая, вручила поэту букет революционно-красных гвоздик. Ну а какие цветы ещё в августовской Москве в 1968 году можно найти, чтоб в смету уложиться? Принимая букет, расцеловал красавицу и «на автомате», левой рукой с букетом за плечи мулаточку обнимая, правой дланью огладил задницу несравненной Анны-Марии. А она, чертовка, своей упругой попой так вильнула, так ответно подалась, мужики поймут…
Еле удержался, чтоб на чистейшем испанском не пригласить весёлых островитян погулеванить в летней кафешке на набережной Москва-реки, недалече от здания райкома. Но, поди потом, доказывай в «палате № 6», что не натовский агент, а космический шахтёр, от нечего делать «записавший» в черепушку много разной информации, поскольку «Слияние и Контроль» даёт возможности почти безграничные, знаю как родные три десятка основных языков планеты Земля…
Потому обратился за помощью к переводяге.
– Дружище, скажи, мол поэт Никитин приглашает кубинских друзей повеселиться в кафе на набережной самой замечательной в мире реки – Москва-реки. Не менжуйся, всё за мой счёт, авторские отчисления за песни капают ого как!
А сам Анну-Марию за руку держу, не отпускаю. Девчонка весело фыркает, аки лошадушка породистая и косится на букет, которым «русо камарадо» прикрывает причинное место, заметно, гм, вздыбившееся.
Как чуял, взял на встречу идучи из заначки аж 850 полновесных советских рублей, гуляем! Сопровождающие в штатском взвыли, мысленно матеря разгулявшуюся богему, но доблестные барбудос с таким восторгом отреагировали на предложение покутить, что во имя нерушимой советско-кубинской дружбы и переводяга и «представитель МИДа» лишь выдавили дежурные улыбки.
