Саша, – еле слышно ответил ему старик. – Ты просто многого не знаешь. Но если между нами, то началось.
– Думаешь, получится? – оживился Сашка.
– Уже получается. Как выяснилось, у жандармов все эти революционеры давно на примете были. Но без прямого приказа их не трогали.
– А теперь приказ поступил? – ехидно поинтересовался парень.
– Нет. Теперь все дела на них забрали наши люди.
– Ваши? – не понял Сашка.
– Есть при дворе и на многих ключевых постах люди, которые придерживаются нашего с тобой мнения, что пора применять жесткие меры, и что страна стоит на краю пропасти. К сожалению, в армии наши позиции не так сильны. Но казачье войско и большая часть пехотных дивизий с нами.
– Казачье войско? – удивился парень такой формулировке.
– Генерал, граф Келлер. Командующий имперским казачьим воинством. Да и многие казачьи атаманы тоже на нашей стороне. Они ведь на земле живут и видят, что в стране творится.
– Остается гвардия и остальной дворянский мусоросборник, – фыркнул Сашка, припомнив физиономии некоторых офицеров из охраны Зимнего дворца.
– Ты только в глаза им этого не скажи. Придется с целым полком на дуэли драться, – с усмешкой посоветовал ему князь.
– Угу, если б они еще с оружием обращаться умели, – жестко усмехнулся парень. – Павлины паркетные. А что с иностранными агентами делать станете?
– А что с ними делать? – развел князь руками. – Время не спокойное, вечерами всякое случиться может, – проворчал он с деланым огорчением.
– Так, может, им еще по одной посылочке отправить? – зло оскалился Сашка, припомнив свою проказу с динамитом.
– Рано еще. Да и государь не оценит, – вздохнул старик. – Не умеет он еще хорошие подарки правильно ценить. Да и рановато пока. Ладно. Пойдем, репортеров успокоим, а то они сейчас от возмущения паровозу колеса отгрызут. Потом поговорим.
Они вернулись к дверям вагона, и на Сашку обрушился новый шквал вопросов. Чуть скривившись, парень шагнул ближе к сдерживавшим репортеров полицейским и, откашлявшись, громко сказал:
– Господа, я не понимаю вашей ажиотации. Кажется, я уже отвечал на все ваши вопросы. Что происходит теперь?
– Мы хотим знать, как надолго вы опять уезжаете? – тут же раздалось в ответ.
– Ну, я надеюсь, что надолго. А то со всеми этими поездками я все дела забросил.
– А разве вас не заботит то, что происходит в стране?
– Конечно, заботит.
– Тогда почему вы не хотите остаться и попробовать что-то изменить?
– Я? – откровенно удивился парень. – Господа, вы ничего не перепутали? Я не чиновник высшего ранга и не придворный. И даже не министр. Так как же я могу что-то изменить в масштабах страны?
– Но ведь вы представитель известной фамилии, и ваш дед вполне может выхлопотать вам должность. А вы, в свою очередь, можете начать проводить некоторые реформы, – ехидно усмехаясь, поддел его репортер с крысиной физиономией.
– Мне, сударь, за должность хлопотать совесть не позволяет. Служить по какой-либо части нужно, как следует обучившись. А просто так кресло занимать я не собираюсь. Да и реформы только в одной области толку не принесут. Для серьезных реформ нужно правильно подготовить почву и проводить их сразу по всей стране. Чтобы перекосов не было. А то будет как в том анекдоте: только за яйца возьмешься, уже молока нет, – припомнил он шутку одного известного политика из своего прошлого.
Перрон огласился дружным смехом. Чуть улыбнувшись, Сашка уже хотел отойти, когда его остановил новый вопрос.
– А что вы скажете о реформе армии? Вы много раз подчеркивали, что вы солдат, так расскажите нам, как солдат, что бы вы изменили в нашей армии?
– Всё, – без тени улыбки ответил Сашка. – Есть такая поговорка: генералы готовятся к прошлой войне. Поэтому я считаю, что следующая война будет очень динамичной. Жестокой. Вам всем известно, что такое автоматические картечницы, или их еще называют пулеметами. В Европе проводятся испытания передвижных артиллерийских установок, танков. Есть и бронемашины, на которых установлены те самые пулеметы. Следующая война, господа, будет войной моторов, – припомнив известную фразу, сказал парень. – Времена ходьбы каре и строем под барабаны на противника прошли. Такой вид атаки – это глупость.
– И какой же вид строя будет? – раздался вопрос над притихшим перроном.
– Рассыпной. Атака сама по себе будет применяться только в том случае, когда подразделение окажется от противника на расстоянии одного броска. Да и расстояния боя теперь будут другие. Не стоит забывать, что нарезное оружие гораздо дальнобойнее гладкоствольного. Теперь солдаты будут гибнуть не от залповой стрельбы, которая тоже теряет свою актуальность, а от стрельбы прицельной, когда каждый солдат будет выцеливать и стрелять в того, кого действительно видит. А это большие потери, господа. И как следствие, форма солдата должна быть не яркой, а незаметной. Должна сливаться с землей или травой. А галуны и позументы пусть останутся для парадов.
– Вы называете общие вещи, но не говорите ничего конкретного, – упрекнул его очередной репортер. – Вы же можете что-то сказать, это видно сразу.
– Могу, – кивнул Сашка. – Но это разговор не одного часа, и говорить об этом здесь многим покажется пустым прожектерством.
– Обозначьте хоть одну проблему, князь, пожалуйста, – дружно попросило сразу несколько голосов.
– Хорошо. Я скажу о полевой кухне. Это должно быть устройство на колесном ходу, в котором полковые повара могут готовить пищу сразу на весь личный состав полка.
– Но ведь таких нет!
– Я готов изготовить одну для образца, если будет кому ее осмотреть и принять, – пожал Сашка плечами. – Два моих изобретения приняты комиссией ГАУ, но чего мне это стоило, я даже вспоминать не хочу. Так же отдельный разговор – военно-полевая хирургия. Многие солдаты гибнут уже после окончания боя, от полученных ранений. Такое направление медицины у нас очень слабо развито, и потому наша армия имеет большие потери, а в деревнях множится количество инвалидов. Поэтому я считаю, что военная медицина должна быть выделена в отдельное направление медицинской науки. Убыль в личном составе от ранений и небоевых потерь иногда превышает потери боевые.
От дальнейших разговоров его спас вокзальный колокол. Услышав уже знакомый звон, Сашка извинился и, развернувшись, быстрым шагом направился к своему вагону. Поднявшись в тамбур, он поздоровался с проводником и, пройдя в салон, устало опустился в кресло.
– Хорошо говорил, – одобрительно кивнул князь. – А что это еще за полевая кухня?
– Да есть одна идея, – усмехнулся парень. – Припомнил как-то, как мы в Африке от плохой воды животами маялись, пока местные не объяснили, что ее только кипяченой пить можно. А мы все понять не могли, почему они дома только чай пьют, а в дороге воду с уксусом смешивают. Немножко, но вода
