— Отлично. — Савелий торжественно принял папку. — Я завтра же отправлюсь в типографию Саммерли. Не сомневаюсь, что к твоему отплытию мы уже будем иметь отпечатанные экземпляры твоего первого научного труда. И как же он будет назван?
Исаак покраснел еще больше и тихо, едва ли не шепотом произнес:
— Метод биноминального разложения для произвольного рационального показателя…
Савелий хмыкнул.
— Да уж, не по моим мозгам… Ну да ладно. А вот это тебе подарок. — И он протянул Исааку объемистый кошель.
— Что это? — недоуменно спросил Исаак.
— Серебро, — добродушно усмехнулся Савелий. — Потрать его как посчитаешь нужным.
Исаак осторожно взвесил кошель на руке.
— Но… тут же едва ли не пять фунтов?!
— Ну так сегодня и Рождество, — улыбнулся Савелий, — и твой день рождения к тому же. Или ты забыл?
Исаак ошарашенно моргнул. И ведь правда забыл! Совсем замотался…
— А теперь пойдем есть рождественского гуся. — И Савелий обнял его за плечи.
А Исаак почувствовал, как у него на сердце потеплело. Уж как там у него сложится в России — неизвестно, но он был благодарен этой стране хотя бы за то, что она дала ему такого друга. И что с того, что Савелий старше его почти на двадцать лет. Другой его самый близкий друг и учитель — Исаак Барроу, старше его на тринадцать лет. А ровесников в друзьях у Исаака нет. Они по большей части кажутся ему глупыми и легкомысленными. Так что, видимо, такая у него судьба — дружить с людьми гораздо старше, чем он сам…
В далекий путь Исаак тронулся в марте тысяча шестьсот шестьдесят седьмого года. Из Филикстоу. Эпидемия вроде как сошла на нет, но Лондон еще не оправился от пожара. К тому же город был наводнен шайками озлобленных и лишившихся средств существования погорельцев, переживших суровую зиму, и ехать через столицу было просто опасно. Поэтому девять возов доставили закупленные книги из поместья Савелия в порт Филикстоу, где они были погружены на борт русского флейта с труднопроизносимым названием «Stremitelny», коий сразу же после этого взял курс на Дюнкерк.
В Дюнкерке после погрузки очередной партии книг на борт флейта взошел французский офицер. Дождавшись, пока Исаак дотошно проверит груз и проконтролирует, как его уложили в трюме, француз подошел к молодому англичанину и, отвесив изящный поклон, представился:
— Себастьян Ле Претр де Вобан к вашим услугам, мсье. Могу я узнать ваше имя?
— Исаак Ньютон, сэр, — вежливо представился Исаак.
— Вот как? — слегка удивился француз. По-видимому, он отчего-то поначалу счел Исаака дворянином. — Вы торговец?
— Нет, студент, — мотнул головой Исаак.
— Студент? А что же в тех тяжелых тюках, погруженных в трюм этого корабля, над коими вы так хлопотали?
— Книги, сэр, — коротко отозвался Исаак. Напыщенный француз не вызвал у него симпатии.
— Книги? Русские закупают книги? И в таких количествах? — Себастьян Ле Претр де Вобан изумленно покачал головой. — Что ж, они сильно поднялись в моих глазах. Я, пожалуй, с еще большим нетерпением буду ожидать окончания этого путешествия.
Исаак бросил на француза заинтересованный взгляд. Этот человек также только что несколько поднялся в его глазах. Он бы, пожалуй, ожидал, что этот французский аристократ, услышав о книгах, пренебрежительно сморщит нос.
— А позвольте полюбопытствовать, в каких науках вы совершенствуетесь, мсье Ньютон?
— В разных, — пожал плечами Исаак, — в оптике, физике, математике…
— Математике? Вот как! — Француз огляделся. — Сдается мне, мы с вами единственные пассажиры на этом русском судне. Во всяком случае — пока. Позвольте же мне время от времени обременять вас своим обществом для совместных упражнений ума. Дело в том, что я последнее время занимался в основном постройкой крепостей… ну или принуждением их к капитуляции. И на практике осознал всю важность математики, к коей и ранее, впрочем, относился с огромным уважением!
— К вашим услугам, сэр, — благожелательно ответил Исаак.
Пожалуй, он слегка ошибся в отношении этого француза. Возможно, общение с ним будет даже немного познавательным.
К тому моменту как они прошли Зунд, пассажиров на корабле прибавилось. Кроме них двоих в Россию ехали еще трое итальянцев, судя по всему из ломбардцев, и несколько алеманов. Но все держались слегка отчужденно. А их караван разросся уже до трех судов, поскольку кроме Дюнкерка, Остенде, Гааги и Амстердама они заходили еще в Флиссинген, Эмден и Христианию, где также брали груз. Во Флиссингене Исаак, пока капитан не сообщил ему, что к ним присоединятся еще два корабля, даже заволновался, хватит ли места для книг. А Себастьян Ле Претр оказался отличным собеседником. На взгляд Исаака, немного экзальтированным, но чего еще стоило ожидать от француза?
— Вы спрашиваете меня, мой друг, чего это я отправился в Россию? — задумчиво говорил Себастьян, когда они как-то вечером стояли вдвоем на юте. — Чтобы ответить на этот вопрос, я должен немного рассказать вам о себе. Служить я начал еще принцу Конде. Он тогда фрондировал[31] против Мазарини и королевы-матери и был в союзе с испанцами. В пятьдесят третьем году я попал в плен. Это были уже самые остатки Фронды, поэтому к тем, кто оставался верным Конде до конца, отношение сторонников Мазарини и королевы было довольно суровым. И, несмотря на то что я доказал свою доблесть и был принят во французскую армию, на меня до сих пор посматривают с подозрением. — Он пожал плечами. — Возможно, когда-нибудь об этом забудут, но пока…
А русские предложили мне отличные условия. Им понравилось, как я обошелся с крепостями, которые строил и перестраивал, а также и с теми, кои принудил к сдаче. И поскольку они сейчас разворачивают обширную программу строительства крепостей в отвоеванных у шведов землях, у них наконец-то нашлись на это деньги, им понадобился толковый военный инженер. Так что они пообещали мне не только хорошее жалованье, почти в полтора раза более того, что я получал на службе королю Франции, но и все возможности для работы. Так чего же ждать лучшего?
Исаак задумался.
— Вероятно, нечего, — ответил он.
— Вот я и так же решил! — воодушевленно отозвался француз.
В Усть-Двинск они прибыли в конце апреля. Север Балтики был еще скован льдами, но здесь, в южной части моря, уже вовсю шла навигация. Когда они проходили мимо запиравшей устье Двины мощной крепости, Себастьян Ле Претр замер у борта, впившись в нее глазами.
— Да-а-а, если это построили русские, — задумчиво сказал он, когда мощные бастионы отдалились, — я не совсем понимаю, зачем я им нужен. У них прекрасные военные инженеры… Впрочем, — тут глаза француза вспыхнули, — левый бастион я бы построил несколько иначе. С этой-то стороны он неприступен, но вот если вывести сапу вдоль берега…
