– Ну ни хрена себе… – от удивления перебил я Максимова. Вроде не врет, но как-то оно все фантастично звучит…
– Ага, ни хрена себе, – с усмешкой повторил подполковник и попенял мне: – А вы сомневались. Я же говорил, что помощь последует.
– Я и сейчас сомневаюсь. Если случится перемирие, то на очень недолгое время. Даже года не пройдет. А про экспедиционные корпуса надо сразу забыть. В реальности их никто не направит…
– Мы знаем, – вежливо перебил меня Максимов, – и будем готовиться. Республикам нужна настоящая армия. И я уже понимаю, кто ее создаст. Готовы заключить с вами новый контракт.
– За этот еще не расплатились…
– В любой момент, – очень серьезно пообещал подполковник. – Счет. Вы должны представить нам счет.
– Пока выпивку разлейте. Фляжга под подушкой. Мне не с руки. По поводу счета – я подумаю. А вообще… я отправляюсь в отпуск на неделю… на две недели. И еще: без меня переговоры не начинать. А то наломаете дров. Знаю я вас…
– Где хозяйки? И встань наконец.
– В салоне они. – Насмерть перепуганная Лусия Аманда даже не подумала вставать. Наоборот, ткнулась лицом в пол и замерла.
– Разберись с ней, Наумыч, чего это она?.. – бросил я Степану и, обойдя служанку, направился в музыкальный салон. Ну где вы, мои цыпочки? Соскучился – сил нет…
Поднимаясь по лестнице, услышал веселый смех Лизы и Франсин. Толкнул дверь – и замер на пороге. Мне вдруг захотелось кого-нибудь убить. Рука непроизвольно нащупала рукоятку пистолета…
Даже не знаю, что сказать. Веник и Уини, с повязками на глазах, весело гоняются за Лизхен и Франсин. А эти… слов нет… эти дамочки, мать их за ногу, весело вереща, улепетывают со всех ног, позванивая в колокольчики. Твою же душу в качель, я там за Родину живот кладу, а они…
Первой меня увидела Лизавета, испуганно завизжала и отважно прикрыла собой бестолково топтавшегося Вениамина:
– Не смей Мишель, он не виноват!!!
Франсин среагировала мгновением позже и поступила точно так же, только в отношении Уинстона:
– Не надо, Мишель, мы все объясним!!!
Чего это они так всполошились? Я скосил глаз и увидел, что все-таки вытащил кольт из кобуры. Немного сконфузился и затолкал его обратно. А действительно, чего это я? Все же складывается самым лучшим образом!
– Ко мне в кабинет. По очереди. Веник и Лизхен – первые… – Я развернулся и, стараясь не хромать, вышел из салона.
В кабинете постоял перед зеркалом. Рожа как рожа; правда, маленько покоцанная. Особой ненависти и злости на ней не наблюдается. Почему это, спрашивается? Добрый, что ли? Или глупый? Ну уж нет…
Присел в кресло, выудил из шкатулки сигару и крепко затянулся. Подумал немного и плеснул в рюмку коньяка. Отпил глоточек и поинтересовался у чучела бородавочника:
– Ну а чего ты хотел? Дамы всегда предпочитают синицу в руках, а не журавля в небе. Это жизнь. А тебе – наука на будущее…
План действия сам по себе сложился в голове; я откинулся на спинку кресла и стал ждать.
Скоро раздался робкий стук в дверь.
– Входите.
Лизхен с Веником, потупив глаза и держась за руки, ступили в кабинет. Вениамин очень преобразился: скорее всего, стараниями Лизаветы. Щегольской дорогой костюм, аккуратная прическа, даже прыщи на мордочке куда-то исчезли. И чистый! Мать его за ногу: Веник вымылся! Ну а Лизхен… Лизхен выглядит великолепно. Как всегда. Вот же стерва. Пристрелить вас, что ли? Да нет, рука не подымется. А вот наградить могу, за избавления от множества проблем. Ну ладно, а то сейчас Веника кондратий хватит. У Лизы же, наоборот, на лице что-то никакого раскаяния не просматривается…
– Не стыдно?
Глаза Лизхен зло блеснули, она хотела мне что-то сказать, но сдержала себя и синхронно с Веником пробормотала:
– Стыдно…
– Гм… Любите друг друга?
– Да! – решительно и даже как-то мстительно ответила Лиза и дернула за рукав Веню.
Он немедленно подтвердил:
– Больше жизни.
Лиза дополнила, явно пересиливая себя:
– Простите нас, Михаил Александрович. Мы сильно виноваты перед вами.
Я изобразил из себя тирана, решающего дилемму: казнить или миловать, и со вздохом ответил:
– Прощаю. Как говорится, совет да любовь вам. Первенца крестить буду я. Но Вениамина в Россию не отпущу. По крайней мере в ближайший год. С этим придется смириться.
– Мы решили остаться в Африке… – в один голос ответили счастливые влюбленные, – а с родителями решим позже…
– Очень хорошо, у меня как раз для вас есть работа. Для обоих. А теперь свободны. Зовите следующую пару. Стоп… Елизавета Георгиевна, у них все серьезно?
Девушка быстренько кивнула и сообщила:
– Очень. Уинстон сделал Франсуазе предложение, но она пока не ответила. Там все сложно с родителями. С обеих сторон. Отец Франсин едва ли не взбесился, когда узнал, что ее избранник – англичанин. Мать Черчилля пригрозила наложить на себя руки. Но Уини полон решимости. И еще: они очень боятся вас, Михаил Александрович, поэтому решили подождать вашего возвращения.
– Боятся?.. Я что, монстр? Ну да ладно, зовите.
– Сэр… – Черчилль сделал шаг вперед и решительно заявил: – Сэр, я готов дать вам сатисфакцию! В любой угодной вам форме.
– Мишель, я молю вас, отпустите его, – француженка, заламывая руки, выскочила вперед, – убейте меня, но его отпустите!..
Господи, а она совершенно искренна. Неужели действительно – любовь? А я?.. Но ладно, придется засунуть в задницу свои обманутые чувства. И вообще… если честно говорить, не любил я ее…
– Какая сатисфакция, Уильям? – спокойно поинтересовался я, проигнорировав вопли Франсин. – О чем вы? Вы не нанесли мне никаких оскорблений.
Франсин при этих словах едва не раскрыла рот от удивления. Черчилль держался спокойно, разве что мертвенно побледнел. Я невольно поразился его выдержке. Только представьте себе: находится в плену, нагло отбивает потенциальную невесту у своего пленителя и довольно спокойно держится. Уважаю. И тысячу раз был прав, что не пристрелил его. Наоборот, сделаю все, чтобы Уини попал домой и как можно быстрее занялся политикой. И конечно же женился на Франсин.
– Вопрос с вашим освобождением решим. Я не против. Сегодня вечером за рюмкой бренди обсудим все детали.
– Условия?
– Никаких условий. Разве что… скажем так, я хочу лично передать вас вашей матушке. Насколько мне известно, она со своим госпиталем еще в Кейптауне. Я думаю, мадемуазель де Суазон будет нас сопровождать?
– Непременно, – твердо сказал Уинстон и сжал руку Франсин.
