Прыгнул в седло и, стараясь не попадать под ветви, ломая заросли молодого орешника, карьером вылетел на дорогу. Быстро оценил ситуацию и вместе с Логаном и еще пятеркой жандармов, сметая швейцарцев, врезался в пытавшихся отмахиваться лотарингских дворян.
Цвайхандер, гулко свистнув, ударил по риттеру, пытавшемуся унять раненую лошадь. Со звоном отлетел в сторону салад, обнажив слипшиеся от пота черные прямые волосы. Вот же, сука, стойкий какой! Рубанул его еще раз, наконец сбив с седла, подобрал поводья Каприза, развернулся, и только собрался обрушиться на командира конвоя, как тот, пришпорив своего дестриера, скачком вырвался из свалки и понесся назад по дороге, расшвыривая своих и чужих. За ним попытался удержаться его оруженосец, но быстро рухнул на землю, кувыркаясь в пыли вместе с лошадью.
– Баумгартнер, мать твою, кому зеваешь?! Валите его!!! – ища глазами командира своих арбалетчиков, заорал я.
Не нашел, но понял, что команда нашла своего адресата – дестриер Жана де Бидо, сеньора де Пон-Сен-Винсента, утыканный болтами, с жалобным ржанием рухнул на дорогу, подминая своего седока. Очень хорошо…
Оглянулся и с глубоким удовлетворением отметил, что дело практически сделано. Несколько риттеров, умело управляя своими скакунами, пытались отмахиваться мечами, но их совсем прижали к оврагу, и чем закончится эта героическая битва, сомневаться уже не приходилось. Тем более туда ломанулся Логан с жандармами, уже расправившиеся со своими противниками.
– Работаем, работаем! Живые нам на хрен не нужны! – подбодрил я своих людей и соскочил с Каприза возле крытого возка.
– Давай, давай… навались… – подхватили команду сержанты и десятники.
Красавчики! Порадовался слаженным действиям своих головорезов и дернул занавесь на дверце. И с изумлением увидел внутри повозки совсем молодую женщину в глухом черном плаще с капюшоном и вторую, одетую таким же образом, но гораздо старше, с сухим аскетичным лицом. Вот те новости, а кто…
Больше ничего подумать не успел, так как молодая протянула по направлению ко мне свою руку с каким-то предметом, от которого немедленно пыхнул сноп искр…
– Твою же… – Не знаю, каким чудом, но все же успел дернуться в сторону, на мгновение опередив выстрел.
Возле самой щеки полыхнул огонь, в голове зазвенели литавры, в глазах померкло, а мое бренное тельце, звеня многочисленными железяками, грохнулось на землю.
– Капитан, капитан, ваша милость… – Голоса доносились как через ватное одеяло и одновременно отдавались в голове гигантскими колоколами.
– Да тише вы… – Я несколько раз хлопнул себя по уху, пытаясь унять звон, а потом, ухватившись за чью-то руку, встал на ноги. – Что это за нахрен было?
– Вот… – Баумгартнер держал за длинную русую косу стрелявшую в меня девицу.
– Кто такая? – Я наконец сфокусировал зрение и отметил, что девушка довольно хороша собой.
– Будь ты проклят, мерзкий разбойник! – выкрикнула девица на немецком языке и вдруг, выхватив из-за корсажа длинный, тонкий стилет, вонзила себе в грудь.
– Оп-па… – растерянно охнул Баумгартнер и выпустил девицу, безвольно упавшую на землю.
– А эта вроде в обмороке!!! – отчего-то радостно отрапортовал один из мосарабов и потянул за ногу из возка вторую женщину. – Вот дура…
– Какого хрена вылупились? – Я со злостью пнул колесо повозки. – Быстро искать монету.
– А чего ее искать? – Альмейда с усилием вытолкнул из повозки маленький бочонок, глухо звякнувший при ударе о землю. – Таких еще два…
– Забираем и уходим. Живо… – Я присел и для успокоения совести попытался нащупать пульс на тоненькой шейке девушки.
Нет, ну жалко же… Понятное дело, она хотела избежать позора, так как иного исхода с пленными девицами, по нынешним временам, не случается. Но, черт возьми, я вовсе не собирался отдавать ее солдатикам для употребления по существу. И сам не собирался… Стоп… есть пульс!
Бешено колотящийся, но сильный и уверенный. Ах ты, умница моя… а вот и веко дернулось. Да у тебя же корсет из китового уса с вшитыми стальными пластинами! Вот и тюкнула себя, зная, что однозначно не пробьет, и в желании заморочить нам голову. Ну и ну…
– Что с ним? – Ко мне подтащили связанного, ободранного как липку, полуголого мужика.
– Жан де Бидо, сеньор де Пон-Сен-Винсент?
– Он самый. С кем имею честь? – Мужик гордо хлюпнул выдающимся расквашенным носом.
– Сеньор Dubrovsky. Кто это? – Я показал на лежащую девушку.
– Дама Фелиция Кори, сеньора Бельбрюк… – Мужик в отчаянии дернулся и закусил губу до крови. – Моя невеста…
– Ну что я вам могу сказать… Sovet da lubov… – Я весело расхохотался и дружески хлопнул мужика по плечу. – Дарую вам жизнь. Когда мы уйдем, как-нибудь сами развяжетесь. И это… не забудьте сообщить своей невесте, что хватит притворяться. И еще… берегите ее.
Несмотря на гудевшую и звеневшую башку, меня просто разрывало от радости. И дело не в шикарной добыче и десяти тысячах золотых флоринов, на которые мой сюзерен снарядит два корпуса и наконец нахлобучит клятых швисов и прочих лотарингцев. Нет, это, конечно, просто великолепно, тем более около десяти процентов осядет в моей мошне, но больше всего радует, что эта хрупкая и хитрая девчонка осталась в живых. Я ее не знаю и вряд ли когда-нибудь еще раз увижу, но искренне радуюсь подобной смекалке. Почему? Все очень просто, я очень положительный и добрый персонаж. Да-да, я знаю: таковым не выгляжу, даже совсем наоборот, но доброта – это внутреннее состояние, а все остальное – только щит, которым моя ранимая сущность отгораживается от жестокого внешнего мира.
– Ух-ты!!! Вот это сказанул! – Я вслух подивился своим мыслям. – Философ ты братец, однако. Цыцерон!
– Чего? – переспросил рысивший рядом Тук.
– Ничего! Разъезд вперед выслал?.. Совсем охренел! Выполнять, иначе турну с роты. Живо у меня…
Опять война… Уже начинает казаться, что она для меня никогда не заканчивалась. Хочется надеяться, что когда-нибудь… Стоп, стоп, барон… Для таких, как ты, война заканчивается только со смертью их бренной оболочки. Так что не стоит загадывать.
Поправил огонек светильника и тихонечко похвалил себя за то, что предусмотрительно вывез ближних из Нанси. Голодали бы сейчас со всеми осаждаемыми жителями. А то и еще чего похуже. Да-а… не удержал Карл Лотарингию, не удержал. Правда, сейчас пытается отбить оную, но как по мне… А впрочем, какая разница? Мнением барона ван Гуттена никто не интересуется. Карл окончательно съехал с катушек и напрочь отказывается воспринимать реальное состояние вещей. Я подкинул ему денег, даже сам занялся формированием двух новых корпусов, а еще, путем неимоверных интриг, сделал так, что государю денно и нощно стали твердить о первоначальной необходимости укрепить до максимально возможного уровня свою армию, организовать опорные пункты по границам, а потом уже лезть опять в Лотарингию и Эльзас. Но ничего не получилось. Карлуша, узнав о падении Нанси, задрал хвост, как норовливый жеребец, и полетел восстанавливать статус-кво. Совершенно проигнорировав то обстоятельство, что армии у него практически нет: просто не успели набрать и стянуть части до кучи; а у его визави – Рене Лотарингского, совсем наоборот – армия присутствует, да еще и немаленькая. Успел лишенец навербовать. Паук, сука такая, воспользовался возможностью и подкинул денег Рене, да эльзасские города скинулись суммой, приличной для своего государя. Вот и получается… Да пошло все в задницу!!! Лучше караулы проверю…
