— А тут мы в легенды войдем, лет через сотню песни про нас петь будут. Вопрос только в том, как при этом в целости и сохранности отсюда смыться и при этом на хвост себе никого не посадить.
— Это ты правильно, — Хромой отхлебнул из бурдюка. — В Гэлфосте за вами следить было — удовольствие сплошное… Пустил приманку впереди, и отдыхай. Наследили вы там хорошо.
— А чья заслуга? — огрызнулся я.
— Если бучу устроить — это мы запросто, — миролюбиво заметил Секретник. — Только покажите, кого сделать надо…
— Это нам и предстоит выяснить. Ты главное не торопись, — осадил его я.
Хромой поднялся:
— А кроме того, дорога долгая предстоит, жратвой запасаться надо. Есть добровольцы до базара со мной дойти?
На слово «добровольцы» мы отозвались хоровым стоном, но я все же поднялся. Надо на этот город очень внимательно посмотреть, глазом Пришлого. А Малыша отправлять — дело гнилое, его наверняка еще в караван-сарае засекли. Хорошо, хоть у меня внешность менее приметная.
— Сознательный ты наш… — прокомментировал Малыш.
— Брысь под лавку! Дикс, остаешься за старшего с правом раздачи подзатыльников, — я забренчал сбруей, застегивая перевязь с мечом.
— А что мне за это будет?
— А выступать будешь — в угол поставлю. На горох, — посулил я, засовывая за пояс конфискованные в Аклунде чаки. Меч — это, конечно, здорово, но сразу предполагается какое-то смертоубийство. Да еще и улочки тут… С мечом не очень-то развернешься. А как палки крутить, я вроде пока не забыл.
— Деньги давай, — потребовал у Дикса Хромой.
— И сколько вам нужно?
— Полсотни, думаю, хвватит. Может, еще сведения придется покупать.
— Сведения… — недовольно пробурчал Дикс, отсчитывая деньги с таким видом, словно они были его кровными. Глядя на его хмурую физиономию, я не выдержал и расхохотался, Малыш и Секретник присоединились ко мне. Дикс поднял голову, не понимая причин веселости — в самом деле, предстоит выкладывать денежки за что-то, чего даже в руках не подержишь…
— Чешуей обрастаешь, — сообщил ему Малыш. В этом мире тоже имеют хождение россказни о сребролюбии драконов, абсолютно беспочвенные. О драконах, кстати, почти ничего и неизвестно, кроме того, что они бывают разные. И тот Железный Ящер, которого я в свое время на Торианском тракте раскромсал, тоже, наверно, является какой-то уцененной разновидностью дракона…
— Готов? — вопрос Хромого относился ко мне. Я молча кивнул, подтягивая пояс. Сам Хромой из оружия взял только пару длинных кинжалов — снаряжение для уличной драки… И как хорошо, что я кольчугу снять догадался — без нее чувствуешь себя как-то иначе. Вот ведь, привык таскать на себе десяток килограмм железа… Но уж меч — это имя обязывает.
Додумывал я это уже на ходу. Мы с Хромым вышли из дворика и тут же углубились в какие-то выбеленные известью и солнцем пампасы. Гарви, несмотря на Хромоту, шел быстро, косолапо выбрасывая вперед поврежденную ногу, так что от прогулочного шага мне пришлось тут же отказаться.
— Деньги поменять придется, — сообщил он на ходу. — Имперскую монету тут не жалуют.
— А на ее владельцев это распространяется?
— Распространяется, — успокоил Хромой.
— А у кого менять?
— У южан. тем на это плевать.
Наплевать им, вероятно, откуда мы, куда… Но чует мое сердце, потеряем мы на этом изрядно… Слово «южанин» вообще вызывает ассоциации из того мира — этакий горбоносый пират в кепке-аэродроме… Ладно, в этих делах Хромой опытней, будем считать, что ему видней. Вот можно ли ему доверять — это уже другой вопрос… А вообще, из всей компании доверять полностью я только Малышу могу. Но его-то я при первой возможности отправлю назад, в Пещеры. И Секретника с ним — по причине прямо противоположной. Вообще-то в эпизоде с гранатой он был на высоте, но то, что он может оказаться на высоте в чем-то кроме драки, настораживает.
Когда мы добрались до центра города, лавки и лавчонки стояли уже сплошняком, не говоря уж об уличных разносчиках и маклерах — пока мы прошли квартал, я почти оглох от разноголосой ругани и разнообразных предложений. Наконец Хромой высмотрел какую-то особо гнусную лавчонку, выделявшуюся разве что обшарпанностью, и бросил мне:
— Сюда, — и мы вошли внутрь.
Внутри имел место прилавок из полугнилых досок, а за прилавком скрывался в полутьме молодой человек с длинным горбатым носом и обширной плешью, одетый на южный манер — в кожаном жилете поверх яркого кафтана с высоким воротом и широченными рукавами. Они с Хромым приветствовали друг друга с преувеличенной радостью, обменялись быстро парой неразборчивых фраз — и тут же принялись осыпать друг друга такими оскорблениями, что я невольно потянулся к мечу. Прошло, наверно, минуты две, пока я разобрал, что в цветистых выражениях типа: «отродье пожирателя падали, продавшее труп своей сестры гоблинам» мелькают какие-то цифры. Значит, так они здесь торгуются…
Я, абсолютно ошалев от такого потока ругани, оперся плечом о косяк двери, а они размахивали руками и орали еще минут, наверно, пять, причем оскорбления становились все более изощренными, то, что они предлагали друг другу совершить, было отвратительно и физически невозможно. Наконец, перебрав всю фауну в различных сочетаниях, они, очевидно, пришли к соглашению — во всяком случае, замолчали, улыбнулись и ударили по рукам. Затем в полном молчании произошла сама процедура обмена, Хромой ссыпал деньги в кошель на поясе и двинулся из лавки, сделав мне знак следовать за собой. Я подчинился. Вид у меня, судя по всему, был одуревший, так что Хромой, глянув на меня, усмехнулся:
— Учись. Пригодится.
— Это здесь так принято? В смысле, такие любезности при встрече?
— Этот козолюб хотел меня надуть! Но я ему, собакоголовой гниде…
— Эй, ты с ним уже разобрался. Мы на этом много потеряли?
— Сейчас у нас, в пересчете на имперские деньги, где-то тридцать пять золотых.
— Вот это ни фига себе! — я даже остановился. — Тридцать процентов! А что, ты мог ему и просто так все отдать!
— Не булькай, — он мрачно глянул на меня. — Попробуй ты кому другому имперские монеты всучить, с тобой бы по-другому говорили.
— А что ж так?
— Здесь Империю не любят. Сами когда-то империей были, до сих пор забыть не могут, — ему приходилось почти орать мне в ухо, чтоб можно было хоть что-то разобрать в этом гвалте. Конечно, любой узнает, хотя бы по произношению, что мы из Империи, мало ли сюда со всех сторон света горячих голов и безработных клинков стекается? Но имперская валюта в количестве, превышающем нищую норму, истолковывается как связь с короной…
