- Я рада, что тебе понравилось, - пыхнула Лиза папироской. – Но пока не поняла, в чем вопрос.
Она, разумеется, догадывалась, о чем пойдет речь. Правду сказать, давно ожидала этого разговора. Но помогать Ивану не собиралась. Не дурак, сам сообразит, где лежит предел дозволенного.
- Понимаешь, случилось у нас в последнее время несколько крайне перспективных прорывов в военно-технических разработках. Не шаг вперед, если ты понимаешь, о чем идет речь, а настоящий прыжок выше головы. И все эти разработки, в той или иной мере, замыкаются, что характерно, на тебя и на твоих людей.
- В чем криминал? – почти равнодушно поинтересовалась Лиза.
- Дело не в криминале! – отмахнулся Иван.
- Тогда, в чем ты меня подозреваешь?
- Кто такая Мария Бессонова? – вопросом на вопрос ответил Кениг.
«Не дурак, но это и хорошо».
- Маша была моим адъютантом во время Мексиканской кампании. Погибла на «Рио Гранде» в последнем бою.
- Тем не менее, ее видели, как минимум, семь раз за прошедшие двадцать лет, - аккуратно возразил Кениг. - Живой и невредимой, и не только за бугром, но и в Шлиссельбурге, и в этом вот твоем доме. А в Старой Колонии в Тулеаре, между прочим, такой женщины отродясь не было.
- Может быть, она польская шпионка? – усмехнулась Лиза, пуская дым.
- Не ерничай! – поморщился Иван.
- Тогда, так, Ваня, - Лиза затушила окурок в пепельнице и повернулась к Кенигу. – Маша здесь больше не появится. Нигде и никогда. Увы, но это свершившийся факт. Была у нее такая тропка, по которой Маша приходила оттуда сюда. Где это «Оттуда» находится, я не знаю. Сама я там, Ваня, никогда не была. Но по словам Маши, там все то же, что у нас, только география чуть другая, нефти много, а мелита нет вовсе, ну и кое-какие различия в истории стран и народов. Там, к слову, Себерии нет, но есть Россия – огромная, говорит, страна в границах нынешнего союза, только без Киева, Прибалтики и Скандинавии. Но что важнее, они где-то лет на пятьдесят-семьдесят впереди нас. Поэтому мы с Машей решили ничего оттуда сюда не тащить, кроме всяких полезных пустяков, но, когда дело пошло к войне, я ее слезно попросила помочь. И она помогла по старой дружбе. Реактивная авиация, ракеты, установки залпового огня и антибиотики – это все оттуда. Но у всего есть цена. И те, кто контролировал тропу, в конце концов, решили больше не рисковать и закрыли ее навсегда. Вот, собственно, тот «Топ секрет», который ты хотел знать. И теперь, Ваня, ты за него так же ответственен, как и я, а значит, будешь отлавливать других любопытных и шибко умных и решать проблему на корню. В смысле, как сочтешь нужным. Главное, чтобы ни вопросов на эту тему, ни слухов больше не было. Договорились?
- Разумно, - кивнул Иван. – Спасибо за доверие, Лиза, и будь спокойна, я не меньший патриот, чем ты, и такую правду гулять по миру не выпущу.
- Ну, и славно, - улыбнулась Лиза. – И, пожалуйста, никаких дополнительных вопросов. Таковы условия моей с Машей сделки и нашей с тобой, Ваня, давней дружбы…
2. Вологда, февраль, 1955
Весь январь Ара не вылезала с аэрополей и сборочных цехов, моталась на своем вездеходе едва ли не по всей губернии, лишь иногда пересаживаясь на геликоптер, когда позволяла погода. А еще она заседала в комиссиях, разбирала бумаги, лаялась по телефону и отправляла срочные телеграммы. Но она четко знала, за что рвет жопу. Момент был тяжелый, причем сразу на всех фронтах. И, значит, производство должно было работать, как хорошо отлаженный двигатель: выдавать на-гора все больше и больше новых истребителей, бомбардировщиков и торпедоносцев. А их, соответственно, нужно было облетывать и отправлять в войска. Однако в январе, в особенности, в первой половине месяца Ара, едва успевшая вернуться из Швеции в Шлиссельбург, занималась и вовсе не свойственным ей делом. Она формировала авиационные полки. Не по чину, разумеется, дело и не по Сеньке шапка, но приказы Адмиралтейства не обсуждаются, а Ара сколачивала наспех эскадрильи и полки, передавала их под командование каплеев и кадварангов, и сама до конца не понимала теперь, как ей это удалось. Но, по факту, справилась, хотя и чувствовала себя к концу месяца буквально, как выжатый лимон. Ведь не спала почти. Ела где и как придется. И уставала до последней возможности.
Времени не хватало ни на то, чтобы полетать, ни на то, чтобы попариться в баньке. Она и до дому-то добиралась отнюдь не каждый день, оставаясь спать то в своей конторе, то на дальних и ближних аэрополях. А еще в Ниене, Новгороде или Шлиссельбурге, в зависимости от того, куда занесет нелегкая на этот раз. Но самое интересное, что, похоже, наверху ею остались довольны. Причем речь не только об отце и крестной, - про этих все и так ясно, - но и о многих других высоких начальниках, которые на каком-то этапе работы вдруг обнаруживали, что боевые части сколачивает не какой-нибудь поседевший в боях каперанг, а пигалица в звании лейтенанта. Впрочем, к чести большинства этих старших офицеров, они вполне оценили, как результаты ее титанического труда, так и то, что оба офицерских звания она получила досрочно за подвиги и мужество, проявленные в бою, и что тужурку ее украшает отнюдь не одинокий «поплавок» Академии, но и вполне серьезные, в том числе заработанные кровью, награды.
Адмирал Твердохлебов, воочию увидев ее впервые на каком-то «стремительном» брифинге, где Ара коротко отчиталась о проделанной работе, впечатлился этим до такой степени, что лично пробил для нее «Александра 3-й степени», а в начале февраля опять же лично и с явным удовольствием поздравил с очередным «внеочередным» званием, когда ей присвоили по его же собственной настойчивой рекомендации, - как рассказала позже Елизавета Аркадиевна, - звание старшего лейтенанта [146]. По такому случаю, она взяла себе отпуск на целый вечер и одну ночь и напилась с Настей и Леной чуть ли не до потери сознания. А еще через два дня случилось то самое ЧП, и все ее художества едва не закончилось для Ары могильной плитой на Старо-Вологодском кладбище.
Как пишут в плохих романах, в тот вечер ничто не предвещало беды. Напротив, день прошел, можно сказать, «на ура». Все у нее ладилось и делалось, как надо, а не абы как. Настроение, как припоминалось позже, было превосходное, и его не могли омрачить даже вороха бумаг, которые пришлось просматривать и подписывать. И на испытательном аэрополе все обстояло просто замечательно Единственное, о чем она могла пожалеть, так это о том, что, не смотря на хорошую ясную погоду, ей так и не удалось полетать. Времени не хватило. Но такое бывало с ней сплошь и рядом, так что и расстраиваться не о чем.
В восьмом часу вечера Ара добралась до дома. Приняла душ, поужинала чем бог послал, – а провидение в лице кухарки, как всегда, расстаралось, приготовив много разного, вкусного и полезного, - выпила под разговор с Настей и Леной пару рюмок самогоночки и довольно рано, с устатку, отправилась спать. Но долго спать ей не пришлось. В час ночи зазвонил телефон, – тот самый, что был установлен в ее спальне, - и шеф-пилот Скурихин сообщил, что служба тыла передала предупреждение. Похоже, противнику удалось сильно удивить себерцев и прорваться к Вологде и другим городам северо-восточной Руси откуда-то со стороны Арктики. Подлетное время, если летят именно к Вологде, примерно семьдесят минут. На заводах и по городу объявлена тревога. Медики и пожарные предупреждены. А он, Скурихин, стало быть, срочно сколачивает группу пилотов на перехват, поскольку больше им отбиться будет нечем. Никто ведь такого афронта не ожидал, и частей ПВО в округе попросту нет. В смысле, зенитки в каком-то количестве, разумеется, имеются, но вот авиации, кроме той, что в заводских ангарах, нет. Снарядить самолеты будет непросто, - проблема с вооружением, - но на полигоне кое-что все-таки есть, так что один, максимум, два вылета Испытательный Центр обеспечить сможет. Ну, а пилотами на этих машинах пойдут все, кто сможет. Прежде всего, конечно, пилоты-испытатели, но их сейчас в Вологде всего трое в пределах часовой доступности…
