Изучая материалы, переданные мне Янковым, я вспомнил всю эту историю введения инкодов и кредитов. Да, плюсов, несомненно, было много. Мы не знали преступности, все деклассированные элементы выявлялись ещё в детстве. Ими занимались спецшколы, спец учреждения, а если и это не помогало. То дальнейшая их судьба была неизвестно. Не думаю, что их убивали, скорее всего, они трудились где-нибудь подконтрольно на разработке руд и в сельском хозяйстве, где не требуется уровень интеллекта и образования. Только теперь, после изученных материалов мне становилось страшно подумать, что делается за границами города в этом самом промышленном комплексе. Что за люди там работают? Что вообще происходит в мире? Телевизор я не смотрю никогда. Телевизионной кухни мне хватает на работе. Новости я узнаю в Интернете. Я всегда все новости делил на восемь, знаю как новости делают, и как их преподносят. Но после сегодняшнего, мне просто было не по себе. Чему верить?
Был ли убит Олег Георгиевич при мне? Застрелен ночью на улице под светом фонарей? И уже бездыханным засунут во взорвавшийся самолет? Или он сидел там ещё живой? Что вообще происходит с миром? Кризис. Заработки падают, цены растут.
«Стертые» бегают по улицам в поисках пропитания. Их конечно отлавливают.
Но нет никакой гарантии, что завтра ты не пополнишь их ряды. И тебя как сумасшедшего не подстрелят. Закинут твое тело в полицейскую машину и отвезут, бог знает куда.
Сколько там у меня осталось? Зайдя на банковский сайт, я поднес указательный палец к инком-кнопке. Опознали. Страница открылась. 300 кредитов. Не много. Сегодня вечером я не брал ни хлеб, ни сыр, ни ветчину. Бутылку водки и баночку корнишонов. Хлеб, ветчина, сыр у меня остались вчерашние. А сегодня я решил помянуть незнакомца. Пил я редко, поэтому спиртного в доме не водилось.
— За тебя Олег Георгиевич, пусть земля тебе будет пухом.
Поднял я стопку, приготовив корнишон на закуску. На закуску мне предстояло ещё разобраться с двумя терабайтами информации и главное. Решить, что мне со всем этим делать?
После третьего гудка трубку сняли. На экране появилось улыбающееся лицо с красными как у кролика глазами. Под глазами были такие мешки, хоть бутылки складывай.
Но это не от пьянства, а от регулярного недосыпа. Димон не спал. Причем не спал он никогда. Днем он вечно возился с компами на телевидении, ночью лазил в сети. Что он там делал одному богу известно и мне как заместителю. Не бога само собой, Димона.
Димон был начальником отдела технического обеспечения, а попросту сисадмин. Я же числился программистом, хотя программ не писал, а эффективно их использовал. Димон был хакером. Очень осторожным хакером. Насколько мне было известно. Он пока ещё ничего не хакнул, но изучал подходы к разным сервакам. К банковским в том числе.
— Привет Гоша! какие проблемы?
Из-за спины Димона доносилась музыка скрипучая и древняя как мая жизнь.
— Счастье моё, я нашел в нашей дружбе с тобой..
Дребезжал козлиный голос, кажется, он называется тенор. Ну и хобби у него? Эти песни писали ещё на пластмассовых дисках и слушали на патефонах.
— Есть инфа, сможешь узнать, где её хакнули, — ляпнул я, и тут же прикусил язык. Если это правда. каждый видеофон прослушивается, запись включается автоматически на кодовые слова. Хакнули, украли, убийство, преступление, взрыв, выстрел и т. д. и т. п. Димон это тоже просек и улыбаться перестал.
— Ты чего нажрался то? Отмечаешь очередной выпуск передачи «Выходной день»?
— Есть немного, — расплылся я напоказ, — Вот выпить не с кем. Может, прикатишь? Мне за руль уже не сесть, а тут винт полный впечатлений.
— Окей! Жди.
Димон кивнул и отключился. Изображение уже пропало, а фрагмент звука ещё мяукнул:
«— Я кукарача». И тоже пропал.
Я разнервничался. И действительно, зачем я ему позвонил? Одно дело товарищеские отношения, другое дело тайна, за приобщение к которой стреляют по ночам в спину и взрывают в самолете. Не то, что бы я не верил в дружбу. Но так уж получилось в моей жизни, что добро делать людям мне приходилось, и мне добро делали. Но ни за одного человека я не мог поручиться, что он поможет в трудную минуту, даже если будет занят, даже если ему будет некогда, бросит все дела и поможет. Бывало, что мне не помогал тот к кому я обращался без особой на то причины, и после пары отказов, я перестал рассчитывать на людей вовсе. И если честно, положа руку на сердце, никого не мог назвать своим другом. Приятелем не более.
Потирая рукой лоб, разглаживая морщины, я думал. как же так получилось, что обратился я именно к Димону. Мы ведь и особо близки никогда не были? Привет — пока. Сплетни про босса и наиболее «одаренных» сотрудников, которые эксель от ворда не отличают. Может потому, что он доверился мне. Намекнул, чем он ночами занимается. Впрочем, его намек был настолько мутным, что случись мне донести, он всегда мог бы сделать большие глаза и послать куда подальше. Не пойман, не вор.
Хотя была в нем некая странность, его хобби. Поначалу, узнав о том, какую музыку он слушает, я пожал плечами. Но вот, когда он объяснил почему, я проникся к нему некой симпатией. «Понимаешь. Музыка прошлого века, начала века, она настоящая. Под неё действительно любили, грустили и радовались. Она с душой. Вот под нынешнюю музыку ты сможешь в любви объясняться? Или плакать? Нет». Его слова о душе были неожиданными для «мастера по железу», что мне стало неудобно, словно он поделился со мной какой-то интимной подробностью своей жизни.
В прихожей пикнул вызов домофона.
— Эт, я! Кто-кто в теремочке живет? Кто в небоскребе живет?
— Заходи, открыто.
Димон сидел, раскрасневшийся. Но не от водки. Если я ещё мог позволить себе рюмку, другую, то он не употреблял вовсе. Пил он другое. Димон как все продвинутые компьютерщики пил чистый кофеин, делал вытяжку из зерен. Наркотики были официально запрещены, а то, что умудрялись изготовить люди на кухне, было их личное дело. Я с грустью посмотрел на пустой пакет вчерашних зерен и на Димона.
— Ты хоть понимаешь, какую бомбу у себя держишь? Этот парень гений! Гигант мысли!
— И отец русской демократии, — шепнул я.
— Причем здесь демократия? — Не понял Димон. — Он как раз и доказывает, что всё это фикция.
— А то мы без него не знали!
— Дурик! Конечно, знали! Но какую грандиозную работу он проделал! Он доказал, что люди кодируются с детства. Начиная с питания. Вот чем тебя кормили в младенчестве?
Я замялся, вопрос был интимным.
— Естественным образом.
— Вот! А почему?
— Мама, конечно, хотела как все смесью, чтоб форму груди не испортить, но бабушка настояла.
