Медведь молча выслушивая старосту, периодически только кивал. Старший сынуля уперев взгляд в землю, стоял в двух метрах от отца и после каждого кивка того, как мне казалось, становился меньше и смурнее. Староста же, видя реакцию Медведя, наоборот все больше распалялся.
— Так, что придется твоему сыну жениться на моей дочюле, — подвел итого пезанин, — а не то каторга.
Видно было, что местный блюститель порядка был не в своей тарелке: он как и Медведь служил во флоте, поэтому они часто вместе выпивали. Он и рад бы помочь собутыльнику, но не знал как, а староста славился склочным характером и мало кто хотел с ним связываться.
— Твоей дочери сколько лет? — вытащив из рта трубку поинтересовалась Медведь.
— Семнадцатый годок пошел.
— А моему лоботрясу пятнадцатый. Поэтому спрашивается: кто кого на сеновал затащил?
— Ну, понятно же всем, что твой! — удивленно ответил староста, — вон какой детина!
— Да нет. По-моему, ничего непонимающего пацана совратила твоя дочка. Она ведь славиться среди местных парней.
— Это чего же люди доброе делается?! — посмотрел староста на группу поддержки, — меня и мою семью позорят средь бела дня.
— Можно у местного служителя Единого поинтересоваться, — произнес я, тщательно подбирая слова. Чтобы случайно не оказаться на костре я уточнил у Грина по поводу местной религии: она в общих принципах мало чем отличалась от моего родного мира. — Тайну исповеди он не нарушит, но сможет хотя бы подтвердить или опровергнуть.
— Ну-да, он не позволит не виновному пострадать, — обрадовался блюститель порядка, вспомнив про третьего собутыльника, так же служившего в воздушном флоте в должности корабельного батюшки.
Видя как нервно переглянулись мужики из группы поддержки, Медведь выдохнув дым, добавил, — так, что с тебя золотой за совращение твоей дочерью моего сына. Либо я на тебя бумагу напишу волостному начальнику или самому губернатору: пусть проверят, а то может быть ты у себя дома притон устроил или ещё чего похлеще.
— Э-э! Это как!? — офигел староста. Он видимо не ожидал такого поворота.
— А так! У моего ребенка теперь психологическая травма на всю жизнь! — с небольшим трудом выговорил непривычное слово Медведь, — по приезду в город придется направлять его в хороший бордель.
Поняв, что идет не по его плану староста решил ретироваться: прихватив группу поддержки и пообещав напоследок это дело так не оставить.
— Деньги не забудь занести! — крикнул ему вдогонку тренер, — а вы чего стали? Быстро все по местам, — посмотрел он на греющих уши учеников.
* * *
На следующий день я вместе с Медведем и его старшими сыновьями отправился на стрельбище. Неделю назад я попросил продемонстрировать местное огнестрельное оружие. Стрельбище было устроено в полукилометре от особняка, так чтобы никто не смог случайно пострадать. Медведь как обычно пыхтя трубкой возглавлял наше шествие, за ним его второй сын катил тележку укрытую покрывалом. Я шел сразу за ними, в конце плелся хмурый Олаф. Придя на место, Медведь осмотрелся и стал доставать вещи:
— Я тут свой штурмовой набор захватил, хочу вам показать. — Надев кольчужную жилетку, прошептал тренер, — чего-то маловата стала.
Штурмовой набор Медведя представлял себя кольчужную жилетку спускающуюся чуть ниже животы, шлем-ведро, как у немецких рыцарей в старом фильме про ледовое побоище, по-моему, его называют топфхельм, в правую руку взял обоюдоострую секиру — лабрис, а в левую абордажную саблю. Убрав секиру в специальное крепление на спине, а саблю и шлем положил на специально стоящий здесь стол. Медведь достал, как мне в первый момент показалось пушку. В этом мире огнестрельное оружие было на уровне времен «наполеоновских» воин: кремневые ружья заряжались с дульной стороны дымным порохом.
— Моя «малышка», — любовно погладил медведь по оружию. Калибр был не меньше тридцати миллиметров, а вместо кремневого замка стоял ещё фитиль. Положив «малышку» на стол, он достал пояс с двумя кремневыми пистолетами и послав сыновей ставить мишени на расстоянии тридцати метров, стал заряжать оружие. Пока он возился с «малышкой» я внимательно рассмотрел один из пистолетов и подивился калибру — соответствовал ружью двенадцатого калибра моего мира. Когда все было готово, Медведь одел пояс с пистолетами и саблей, на голову шлем, а затем в руки взял «малышку». В этот момент мне на ум пришло танк Т-18, видео изготовление я видел в своем мире в интернете. Во всяком случае, калибр пушки был, по-моему, одинаков, а дополняло сходство прорезь в шлем Медведя — ну точь в точь, как смотровая щель у механика воителя.
Медведь от живота выстрелил в щит, при этом сделав шаг назад от отдачи, кинул под ноги оружие и обоими руками выдернул пистолеты. Не дожидаясь пока развеется дым, разрядил их в сторону щита скрытого пороховым дымом, а затем выхватил саблю и секиру.
— Круто! — воскликнул я и поинтересовался, — а какой результат твоей стрельбы?
— Как минимум один мертв, а если это маг, то выведен из строя до конца боя, ещё у одного отключился магический щит. Ну и вдобавок большая часть салаг обделалась. — Раздался из-под шлема довольный голос Медведя.
— Салаги это?
— Те у кого ещё не было трех боев.
— Понятно, — кивнул я.
Когда Медведь в своем время говорил, что главное в первом бою не обделаться, я не придал этому значению, так как решил, что со мной уж точно такое не произойдет. Сейчас я не был в этом уверен: на палубу твоего корабля падает этакие танк, палит из пушки, а затем размахивает топором и саблей. М-да, судя по виду второго сына Медведя — Куза, он тоже впечатлился по самое не могу. После того как дым развеялся я не поленился и сходил к мишени: все три выстрела попали не дальше пятнадцати сантиметров от центра. «Это не человек — это монстр какой-то! Может быть здесь местные производили какие-то опыты над человеком?!». Когда Олаф поднимал «малышку», то глядя на него я подумал, что он надорвется.
— На земле руны не успевают зарядиться, — произнес Медведь снимая шлем, — а так они отдачу и вес уменьшают.
— И на много руны снижают вес?
— Не намного, как хотелось бы, но позволяют её удерживать.
— Кольчуга твоя не коротка?
— Вот сразу видно — думающий человек! Не то, что вы балбесы! Даже бабу завалить как следует не можете! — посмотрел Медведь на Олафа: тот смотрел на мир как Кутузов на бородинское поле — одним глазом. Второй заплыл после разъяснения в доходчивой форме, о том к чему приводят беспорядочные половые связи. Что-то мне подсказывает, что слова отца Олаф запомнил до конца жизни и возможно даже передаст следующему поколению.
