Ознакомительная версия.
– «Мы»? – поднял бровь граф Орлов. – Вы хотите сказать, милостивый государь, что надеетесь получить в свое подчинение группу моих подчиненных?
– Нет, не хочу, – заверил его Углов. – Точнее, не смею на это надеяться, зная занятость жандармского корпуса. У меня есть своя коман… То есть у меня есть свои подчиненные. Мне их будет вполне достаточно.
– Значит, все будет проведено быстро и тайно… – задумчиво произнес граф, повторяя слова посетителя. – Это неплохо, неплохо… Этакое secret de l’enquête… В таком случае да, пожалуй…
– Да, вот именно secret de l’enquête! – сказал Углов – теперь уже он повторял слова князя.
– Хорошо, но чего же вы в таком случае от меня хотите? – спросил Орлов. – Царское повеление у вас уже есть, людей вам не нужно…
– Но я же не мог начать действовать в такой сфере, как следствие, – объяснил статский советник, – не заручившись согласием вашего высокопревосходительства. Это было бы неучтиво, верно ведь? Я должен был поставить вас в известность с самого начала. Кроме того, я надеялся получить от вашего высокопревосходительства хороший совет относительно направления расследования. Ведь вы лучше меня знаете окружение покойного императора и вообще ситуацию в стране…
– Как вы, однако, необычно выражаетесь, – заметил граф. – Ситуация… Тоже, верно, какой-то новый термин? А насчет совета, что ж…
Видно было, что глава Третьего отделения собственной Его Императорского Величества канцелярии, с одной стороны, польщен просьбой, а с другой – несколько растерян.
– Что ж, я могу повторить то, что уже говорил, – с важным видом изрек Орлов. – Польские круги, вечно недовольные своим положением, – это, пожалуй, самое первое направление, которое приходит в голову, если всерьез ставить вопрос о таком преступлении, как убийство русского Государя.
– А еще кто мог? – спросил Углов.
– Еще? – граф в растерянности развел руками. – Не знаю… Нет, просто не представляю!
– А какие-нибудь революционеры? Бунтовщики? Ну, вроде тех, кто потрясает Францию?
– Бунтовщики? – с удивлением произнес граф. – Карбонарии? У нас, в России? Нет, это немыслимо! Совершенно немыслимо!
– Тогда, может быть, происки соседних государств? – не унимался посетитель. – Например, Блистательная Порта, столь часто битая нашими армиями? Или Англия, вдохновительница теперешнего нападения на Россию?
– Турки? – задумался Орлов. – Что ж, турки могли бы… да, могли… Но, опять же – каким образом? В окружении Государя нет никого, кто мог бы стать проводником замыслов султана. А что касается Англии… Как-то это на нее не похоже… Впрочем, это предположение стоит проверить.
– Хорошо, я проверю, – кивнул Углов. – Тогда, ваше высокопревосходительство, у меня останется к вам лишь одна просьба. Не могли бы вы выдать предписание для всех чинов жандармерии, дабы они оказывали всемерное содействие в моем расследовании? Мне бы такая бумага очень помогла.
– Предписание? Да, это возможно, – согласился Орлов. – Я распоряжусь, чтобы составили. Скажите, куда вам доставить этот циркуляр?
– А не надо составлять, у меня уже составлено, – заявил статский советник. – Вот, извольте прочесть, и если все в порядке, то можно было бы и визировать.
С этими словами он подал главе корпуса жандармов еще одну бумагу – и вновь с вензелем императора Николая Павловича. Князь Орлов прочел документ, произнес «Кхм, ну-с…», после чего взял перо, поставил внизу свой росчерк и вернул бумагу статскому советнику. Кирилл Андреевич Углов встал, произнес «Премного вам благодарен» и уже направился было к выходу, но на полпути вдруг обернулся и произнес:
– Совсем забыл вам сказать. Его Императорское Величество изволили пожелать, чтобы начатое мною расследование оставалось в тайне, насколько это возможно. Стало быть, и мой визит к вам тоже не подлежит огласке.
– Понимаю… да, воля Государя… – веско отвечал шеф жандармов. – Это все?
– Да, все… Хотя нет, есть еще один вопрос, личный. Скажите, а что, это действительно бросается в глаза – вот эти… эээ… новые термины, которые я употребляю?
– Да, верно, – кивнул граф. – Как-то это… необычно. Как это вы давеча выразились? «Ситуация в стране»… Надо будет запомнить. А еще ваша манера говорить… Словно вам, сударь, некогда, и вы все время торопитесь. Да, и еще ваш французский… Он какой-то не такой…
– Вот как? – произнес статский советник. – Надо будет проследить. Весьма вам благодарен за содействие, ваше высокопревосходительство.
Дверь за необычным посетителем закрылась, а глава Третьего отделения все никак не мог отделаться от ощущения, что было в посланце нового императора еще что-то странное, что он не смог уловить. Нужно было внести ясность. Граф чуть тронул колокольчик, и в дверях кабинета тут же возник секретарь.
– Знаете что, поручик, – обратился к нему Орлов. – Вы запомнили этого чиновника, что сейчас вышел?
– Статского советника Углова? – спросил секретарь. – Запомнил, ваше высокопревосходительство.
– Тогда бросьте все дела и быстро идите за ним, – скомандовал граф. – Узнайте, где остановился, что за люди его окружают… Ну, и вообще понаблюдайте. И если заметите что необычное – докладывайте мне. Сразу докладывайте!
– Будет исполнено! – ответил секретарь и исчез. А глава Третьего отделения еще минуту подумал, припоминая только что состоявшийся разговор, затем пожал плечами и вернулся к тексту официального манифеста о смерти императора.
Между тем поручик Машников, получивший задание графа, не теряя времени, схватил в приемной шинель, выскочил в коридор и едва ли не бегом припустил к лестнице. Как выяснилось, спешил он не зря: чиновник для особых поручений уже находился в самом низу, вот-вот выйдет из здания. Поручик пристроился сзади и стал наблюдать. Он заметил, что, спускаясь по лестнице, статский советник Углов пару раз энергично взмахнул рукой, словно отрубая что-то. Поручику также показалось, что при этом статский советник что-то бормотал себе под нос.
Секретарь шефа жандармов очень бы удивился, имей он возможность слышать, что именно говорил чиновник для особых поручений. А говорил он (впрочем, совсем негромко) следующее:
– Ах я и бестолочь! Права была Катерина, права! «Ситуация, профессионально…» Хорошо еще, что про «нигилистов» не ляпнул – чуть с языка не сорвались. Едва не прокололся! Вот был бы косяк! Лучше надо было готовиться, лучше…
– Да не «высокоблагородие», а «высокородие»! Как же ты не запомнишь, Кирилл! Это титулование распространяется только на тот чин, к которому ты относишься, то есть на статских советников, чинов 5-го класса. А всех, кто ниже, уже именуют «ваше высокоблагородие». Усекли, ваше высокородие?
Ознакомительная версия.
