Танковая атака – огонь и движение
У неспециалистов, представляющих себе танковую атаку, тут же встают перед глазами стальные чудовища Камбре и Амьена, какими их изображала пресса того времени: вспоминаются километры проволочных заграждений, смятых, как соломенные; снесенные блиндажи, раздавленные пулеметы и тот ужас, который внушали танки, пропахивая поле боя, полыхая пламенем из выхлопных труб. Так этот «танковый террор» описывали в качестве причины нашего поражения 8 августа 1918 года. Такая «тактика парового катка» – это лишь один, причем не самый основной, способ применения танков, но события последней войны настолько прочно засели в умах многих критиков, что возник совершенно фантастический образ танковой атаки, при которой танки собираются вместе в огромном количестве и равномерно едут вперед, перемалывая врага гусеницами (и представляя собой идеальную мишень для артиллерии и противотанкового огня), везде, где бы ни приказало командование, вне зависимости от характера местности. Огневую мощь танков принято недооценивать; танки принято считать слепыми и глухими и отказывать им в способности отстаивать захваченную местность. А вот противотанковую оборону, с другой стороны, принято оценивать чрезвычайно высоко: считается, что танки никогда не захватят обороняющихся врасплох, что противотанковая артиллерия всегда будет подбивать танки, вне зависимости от собственных потерь, дыма, тумана, деревьев или иных препятствий и рельефа местности. Почему-то подразумевается, что танки пойдут именно там, где оборудованы рубежи противотанковой обороны, что бинокли бойцов противотанковых частей помогают им видеть сквозь темноту и дымовую завесу, а каски не мешают им слышать каждое слово.
Из вышеописанной картины несложно сделать вывод, будто бы у танковых атак будущего нет. Стоит ли отбросить танки, и, по словам одного из критиков, считать «танковый период» делом прошлого? Если да, то вместе с танками можно отбросить и беспокойство по поводу новых тактик для старых родов войск и вернуться к старой доброй позиционной войне образца 1914—1915 годов. Только не очень-то разумно прыгать в темноту, не зная, куда приземлишься. Пока наши критики не придумают лучшего способа успешной наземной атаки, который не был бы самоубийственным, мы будем продолжать утверждать, что танки – при правильном их применении, естественно, – являются сегодня наилучшим средством наземной атаки. Чтобы с большим основанием рассуждать о перспективах танковой атаки, приведем некоторые принципиальные характеристики современных танков.
Все танки, предназначенные для серьезных боевых действий, имеют бронезащиту, как минимум, достаточную для того, чтобы быть непроницаемой для бронебойных пулеметных пуль. Но чтобы противостоять противотанковым орудиям и неприятельским танкам, такой защиты мало; поэтому в так называемых «странах-победительницах» Первой мировой войны и наращивают броню своих танков. К примеру, чтобы пробить броню французского танка «2С», требуется орудие, как минимум, 75-го калибра. Если армия окажется способной пустить в первой волне атаки неуязвимые для оборонительных орудий противника танки, то самый опасный противник окажется поверженным, будут разгромлены и пехота, и инженерные части неприятеля, поскольку, после уничтожения противотанковой артиллерии, последних смогут расстрелять и легкие танки. Однако если у обороняющихся окажутся орудия, способные пробивать броню имеющихся у нападающей стороны танков, и эти орудия будут правильно и вовремя использованы, то за свою победу танкам придется дорого заплатить, а возможно даже, что этой победы и не будет, если оборона достаточно сконцентрирована и эшелонирована. Борьба брони и снаряда идет уже тысячи лет, и с ней знакомы не только танковые войска, но и гарнизоны крепостей, моряки, а в последнее время – и летчики. Сам факт существования этой борьбы, идущей с переменным успехом, еще не говорит о бесполезности танков как средства ведения наземной войны, потому что иначе нам придется просто бросать солдат в атаку без какой-либо иной защиты, кроме суконных мундиров времен Первой мировой войны, а эта защита уже тогда доказала свою несостоятельность.
Было сказано, что «лишь в движении – победа»[4]. Мы с этим совершенно согласны и хотим доказать истинность этого утверждения с помощью современных технических средств. Движение приводит войска в контакт с неприятелем: для этой цели можно использовать ноги людей или лошадей, рельсы железной дороги или – в последнее время – моторы автомобиля и аэроплана. Когда контакт с неприятелем уже установлен, движение обычно останавливает его огонь. Чтобы этого не происходило, противника следует либо уничтожить, либо подавить, либо выбить со своих позиций. Это можно сделать путем артобстрела, более мощного, чем противник сам может себе позволить. Обстрел со статичных позиций имеет строго установленный сектор поражения. В этом секторе пехота может чувствовать себя под прикрытием; когда доходит до действий за его пределами, артиллерия должна переместиться, чтобы можно было продолжать наступление. Для такого ведения боя требуется много орудий и еще больше боеприпасов. Подготовка к такого рода атаке занимает много времени, и замаскировать ее очень сложно. О такой важной составляющей успеха, как внезапность, можно просто забыть. Причем даже если подготовка к атаке и пройдет не замеченной неприятелем, все равно с момента ее начала противник успеет подтянуть к месту ее проведения резервы, – ведь резервные войска стали моторизованными, и создание новых оборонительных рубежей облегчилось; получается, что шансы на успех у наступления, основанного на взаимодействии по расписанию артиллерии и пехоты, сейчас еще меньше, чем в последнюю войну.
Поэтому все сейчас зависит от следующих факторов: двигаться быстрее, чем раньше, уметь продвигаться, несмотря на оборонительный огонь противника, не давать ему создавать новых защитных позиций и проникать как можно дальше в глубь его укреплений. Сторонники развития танковых войск считают, что при благоприятных обстоятельствах у них есть все данные для достижения этих целей; скептики же утверждают, что, поскольку, в отличие от 1918 года, элемент неожиданности в применении танков сейчас отсутствует, то вместе с ним исчезли и «условия для успешного проведения танковой атаки»2. Но действительно ли танковая атака сейчас не способна застать противника врасплох? Разве внезапность атаки зависит от того, старыми или новыми техническими средствами она осуществляется? В 1916 году генерал фон Куль предложил Верховному командованию при совершении прорыва придавать первостепенную важность элементу внезапности при начале наступления3, и никаких новых методов ведения боя к этому привнесено не было, однако мартовское наступление 1918 года имело выдающийся успех. Если же к обычным методам обеспечения внезапности при атаке добавить новые виды вооружений, то элемент внезапности многократно возрастет; но сам факт наличия нового оружия этого не гарантирует. Мы полагаем, что танковое наступление позволит перемещаться с большей скоростью, чем ранее, и, это еще важнее, – движение можно будет продолжать и после осуществления прорыва. Мы считаем, что движение можно не останавливать при соблюдении нескольких условий, от которых зависит успех современной танковой атаки, среди них – концентрация войск в подходящей местности, наличие бреши в обороне противника и отсутствие у противника танковых войск равной силы. Когда нас обвиняют в том, что далеко не во всех условиях мы можем успешно атаковать, например, не можем с помощью вооруженных одними лишь пулеметами танков штурмовать крепости, нам остается только развести руками, упомянув о том, что другие рода войск обладают во многих отношениях еще меньшей атакующей способностью. Мы не говорим, что мы всемогущи.
Утверждается, «что оружие наиболее эффективно, лишь пока оно новое и пока против него не придумано эффективных контрмер»4. Бедная артиллерия! Ей уже сотни лет. Бедная авиация! Возраст и ей дает о себе знать, поскольку появились зенитные орудия. На наш взгляд, эффективность любого оружия – относительное качество, которое зависит от эффективности принимаемых против него контрмер. Если танки встретятся с превосходящим противником – в лице вражеских танков или противотанкового оружия, – то будут разбиты, их эффективность окажется недостаточной; если произойдет обратное – они одержат победу. Успех каждого оружия зависит не только от силы, ему противостоящей, но и от решимости его владельца извлечь моментальную, наибольшую пользу из последних достижений техники и пребывать, таким образом, на высоте своего времени. С этой точки зрения танки не превзойдены. Сказано: «Снаряды артиллерии обороняющихся летят быстрее атакующих эту артиллерию танков»5. С этим никто не спорит. Еще не так давно, в 1917-м и 1918 годах, можно было сконцентрировать сотни танков непосредственно позади передовых линий пехоты, чтобы они прошли сквозь линию оборонительного огня противника, расчистили путь для десятков пехотных и кавалерийских дивизий противника, и, более того, проделали все это безо всякой предварительной артиллерийской подготовки, то есть при действующей артиллерии противника. Лишь при наличии чрезвычайно неблагоприятных условий артиллерия обороняющихся могла нанести танкам сколько-нибудь серьезный ущерб, а когда танки достигали артиллерийских позиций, пушки вскоре замолкали и не могли повредить уже и наступающей вслед за танками пехоте. Даже распределение орудий по всем опасным местам без исключения не помогло в последней войне. Оборонительный обстрел поднимал в воздух кучи пыли и дыма, что мешало обзору танков, но это было всего лишь неудобство, с которым приходится сталкиваться и в мирное время. А сейчас танки могут двигаться и ночью, и в тумане – они снабжены компасами.
