После четырех часов чрезвычайных усилий десант пехоты в основном завершился. На берегу было собрано около трех тысяч строевых в числе московского пехотного полка, разрозненных сил итало-германо-французских феодалов-добровольцев, отряд рыцарей-госпитальеров и корпус венецианских наемников. Оставалось сгрузить лошадей для феодального ополчения и перейти к прочему снаряжению. Словно заметив этот ключевой момент, от отряда армии мамлюков отделилась небольшая, но богато одетая группа, начав сближение. Явно руководитель магометан задумал переговоры.
Дмитрий пожал плечами, забрался на своего Буцефала, коего вместе с парой десятков лошадей старших командиров уже выгрузили, и направился навстречу. Само собой, не один. И глава госпитальеров, и граф Триполи Энрико, и ряд других влиятельных персон в армии последовали за ним.
Атабек[40] Баркук[41] хмуро осмотрел гостей на традиционно огромных лошадях. Больше всего его смутили Император и Энрико, отличавшиеся прекрасными латными доспехами.
– Что вы хотите? – поинтересовался атабек по-арабски, демонстрируя свою образованность. Ведь большинство мамлюков говорило на одном из вариантов тюркского языка – мамлюкско-кыпчакском. К счастью, Дмитрий также недурно владел арабским и смог поддержать разговор без переводчика.
– Триполи.
– Это – моя земля. Уходите с миром.
– Это – земля христиан, – с нажимом произнес Дмитрий. – И была ей еще до того, как ваш лжепророк отравил ваши души ядом. Мы пришли забрать свое и отправить вас в ад. Помни, безбожник, что все клинки моей армии, все стрелы, болты и пули смазаны свиным салом. Дабы никто не сомневался в том, куда он попадет после смерти.
– Ты еще пожалеешь о своих словах, – зло прошипел Баркук, буквально сверкая глазами.
– Болтай больше! – хохотнул Дмитрий. – Или атакуй меня. Докажи, что ты хоть и служишь Шайтану, но еще не превратился в трусливую бабу вместе со своими подружками.
После чего, прерывая беседу в своем фирменном стиле и не прощаясь, Император развернул коня и спокойно поехал на позиции. Мало кто из сопровождающих Дмитрия людей поняли, о чем шла речь в этом коротком разговоре. Атабек же, как и его свита, владевшая в полной мере арабским языком, пребывала в ярости. Баркук хотел проявить великодушие и миром отпустить эти крошечные силы неверных. А тут, вместо благодарности, ему не то, что наплевали в душу – насрали. И теперь он жаждал только одного – убить их всех. Тех же, кто выживет, продать в рабство на самые тяжелые и мерзкие работы.
Дмитрий не успел доехать до своих войск, как вся армия мамлюков пришла в движение, атакуя совершенно незначительные, по их мнению, силы христиан. Атабек выставил для отражения вторжения Императора серьезные силы. Их ядро составляла линейная кавалерия мамлюков. Поддержка же осуществлялась легкой кавалерией египетских аджнад, бедуинов и туркменов. Суммарно – около пятнадцати тысяч человек.
Уверенность мамлюков в своей победе была продиктована веками военной практики. Ведь со времен Римской Империи кочевые народы Аравии и Севера Африки не сталкивались с достойной пехотой. В глазах атабека и его людей войско Дмитрия выглядело жалко. Да, хорошие доспехи, но не более того. Тем лучше будут трофеи.
Пехотный легион встал отдельными коробками когорт на удалении трех сотен метров друг от друга, чтобы не мешать встречному фланкирующему огню картечью легких «Саламандр». Венецианские наемники – второй по численности и силе отряд в армии вторжения – заняли вторую линию, в некоторой глубине позиций. По согласованию с Императором Энрико набрал одних только пикинеров. Вот они и образовали сплошную, но неглубокую фалангу, ощетинившуюся длинными шестиметровыми пиками. Госпитальеры и феодалы-добровольцы остались в резерве у кораблей. А то, мало ли что? Да и было их всего сотни три. Кроме того, с кораблей спешно выгружались гренадеры, которые должны были подпереть пикинеров Венеции.
Исламская конница обширной густой лавой устремилась на позиции христиан, стремясь задавить их числом. Смыть со своей земли. Сбросить в море. Но, сблизившись на двести метров, получила первые обескуражившие удары дальней картечью. Секунды спустя подключились арбалетчики, угостившие всадников тяжелыми болтами. Для практически лишенных доспехов последователей Магомета – каждый такой подарок заканчивался либо смертью, либо тяжелым ранением, то есть смертью, отягощенной долгой агонией.
Бах! Бах! Бах!
Вновь отработали «Саламандры», бьющие уже ближней картечью.
Кавалерия не была приучена взламывать плотные построения пехоты, поэтому рефлекторно отшатнулась от пик легионеров и устремилась в проходы. Туда, где попала под перекрестный обстрел из арбалетов и развернутых во фланг легких пушек.
Бах! Бах! Бах!
Вновь отработали «Саламандры».
А первые отряды исламской конницы встретились лицом к лицу с жидким строем венецианских пикинеров. Тех было немного, всего три линии. Первая уперла свои пики в землю. Вторая и третья – взяли их наизготовку для нанесения сильных, амплитудных ударов.
Удар. Треск ломающихся пик. Крики и стоны людские и лошадиные.
И свалка.
Один из конных отрядов попытался атаковать с фланга, стараясь зайти между венецианской фалангой и берегом моря. Но его встретили госпитальеры. Их было чуть за сотню, но у всех превосходный боевой дух, выучка и большие щиты в сочетании с короткими, но крепкими копьями. Плечом к плечу они встретили легкую кавалерию берберов. И остановили ее. Немного хуже показали себя феодалы-добровольцы. Но тоже устояли перед натиском легкой туркменской конницы. Правда, понесли большие потери. Неорганизованность сказывалась.
Тем временем когорты вели фактически круговую оборону, осыпая окрестных врагов тяжелыми арбалетными болтами и картечью, прокашивающей в легкой кавалерии натурально аллеи.
Бах! Бах! Бах!
Отработали «Саламандры».
Ура!
Закричали легионеры-алебардисты, пройдя сквозь строй пикинеров и атакуя исламскую кавалерию. Венецианская фланга же напротив – уже дрожала под натиском большого количества всадников. Требовалось как можно скорее облегчить ее положение. Что и сделали вступившие в бой гренадеры, подошедшие к венецианским пикинерам развернутым строем с ходу начав закидывать гранатами наседающих всадников ислама.
Бух! Бух! Бух!
Начали взрываться примитивные ручные гранаты.
Бах! Бах! Бах!
Вновь угостили врагов картечью «Саламандры».
И армия мамлюков дрогнула, бросившись буквально врассыпную, стараясь как можно скорее выйти из-под обстрела. Началась давка. Особенно в тех местах, где уже пало много воинов.
Первыми с облегчением вздохнули госпитальеры и феодалы-добровольцы. Им было тяжелее всего. Потом кавалерия отпрянула от венецианских пикинеров. Ее подгоняли непрекращающиеся взрывы ручных гранат, доводящие лошадей до безумия. И лишь спустя долгие десять минут враг отошел окончательно, пробившись через завалы трупов возле легионеров.
Баркук же молча смотрел на весь этот бой с каким-то отрешенным подавленным видом. В его голове прокручивались раз за разом слова этого гяура о том, что он пришел отправить их в ад. Если так пойдет дальше, мало кто решится атаковать этих неверных.
Войска, спешно вышедшие из боя, не убегали далеко по причине отсутствия у армии вторжения кавалерии. Лошадей просто не успели выгрузить, так бы в руках Дмитрия было полторы сотни феодального ополчения…
– Смотрите! – раздался истеричный возглас, отвлекший атабека от созерцания поля боя.
И он посмотрел…
Под мерный барабанный бой пехотный полк московского легиона выступал перед своими позициями и строился. Манипулы вытягивались в шеренги толщиной в четыре ряда. Да не в общую линию, а фрагментарно, с зазором шагов пятьдесят.
Бах! Бах! Бах!
Ударили «Саламандры», только теперь не картечью, а ядрами, настигшими отступающую кавалерию даже на, казалось бы, безопасном удалении. Урона от чугунных ядер было немного. Но устрашающее воздействие на полностью деморализованное войско они оказали серьезное.
Бах! Бах! Бах!
Вновь выстрелили «Саламандры», а пехота легиона двинулась вперед. Впереди арбалетчики, за ними пикинеры с алебардистами. Тыл же им подпирали отряды гренадеров, которым уже успели выдать новые гранаты взамен пущенных в дело.
Венецианцы, госпитальеры и феодалы-добровольцы, повинуясь приказу Императора, тоже прошли вперед, прикрывая позиции артиллерии. Мало ли мусульмане атакуют? Но все это атабеку было уже не важно. Он как зачарованный следил за ровным строем стальной пехоты.
– Они пришли отправить нас в ад… – тихо произнес он и, повернув поводья, громко крикнул: – Отступаем! Все отступаем!
Впрочем, этот приказ был излишним. Его армия бежала. Новой встречи с легионерами они не хотели.
