— Держи, — протянула Ашенат простенький апотропей [2] в виде лапы чортанка, из-за которого и началась драка.
Ал’Берит ничего не ответил и не взял свою вещь, а обиженно отвернулся в другую сторону, продолжая малоэффективные самостоятельные попытки воссоединить костную ткань. Его сестра некоторое время бездеятельно стояла возле него, а затем решительно обняла, вливая в тело брата собственные силы. Она не занималась лечением, а лишь «подкормила» старания. Это походило на то, как если бы демонёнок пытался ковать холодный металл, а затем стальной лист загорелся алым цветом и наконец-то начал принимать нужную форму.
— И зачем ты вмешалась?
— Если папе и маме всё равно на тебя, то мне нет. Ты мой братик и я всегда буду тебя защищать.
Ашенат обняла его ещё крепче.
— А если тебя не будет рядом?
От заданного вопроса маленькая демонесса на миг задумалась, а затем, вскрыв металлический апотропей, произвела манипуляцию, способную удивить многих Высших, если бы тем довелось увидеть процесс. Однако конечный результат ненамного отличался от исходного по восприятию. Не доводись Ал’Бериту наблюдать за тем, что сделала сестра, то он бы посчитал, что апотропей так и остался неизменным.
— Держи, — самодовольно протянула ему Ашенат предмет и усмехнулась. — Подаришь тому, кто обидит. Никто ведь не ждёт смерти от чортанка!
Да, таковы были события дня, когда Его высочайшее всевластие Ши’Алуэл, занимающий в те дни нынешний пост Его высокопревосходительства Дзэпара, совершил свою самую большую ошибку. Несомненно, ему доставляло истинное удовольствие даже предвкушение издевательств над первенцем жены, раз ради них он решил потупиться с гордостью. Вступая в права унизительного отцовства, его сердце грели мысли о предстоящих пасынку вечных муках. Конечно, принятие в герцогский род позволило бы недостойному бастарду стать обладателем низшего титула — виконта, но герцог, как и его жена, легко предвидел, что настоящие аристократы никогда не признают Ал’Берита до конца «своим». А простые обыватели отныне начнут видеть в нём всего лишь выскочку, не знающего своего истинного места среди низов. Презираемому всеми ему предстояло стать кем-то хуже изгоя.
… Но вышло иначе.
Разве можно не считаться с ним?
Повелитель свысока оглядел внутреннее пространство Башни Совета. Одна половина этого круглого по периметру строения монолитной стеной уходила от основания к теряющейся в высоте вершине, а другая зияла, словно червоточинами, арочными многоярусными балконами. Их занимали участники собрания, личность которых скрывали силовые ширмы мрака, искажающие внешность и голоса. Подобные совещания всегда происходили инкогнито и потому ему оставалось лишь наслаждаться собственной открытостью. Сам Ал’Берит восседал на самом нижем уровне за скромным столом и продолжал, как Хранитель летописей, привычно вписывать в свиток ход процесса. Виконта ничто не скрывало от взглядов. И таким исключением, кроме него, являлись только Заррахтаг и Агхторет — великие герцоги и Адские советники. Наиболее приближенные к Князю лица.
— По этому предложению я тоже выражаю возражение, — будучи наместником Аджитанта, виконт имел право голоса. — Людей следует выводить из стазиса в ранее оговоренный срок и не раньше.
— Вы говорите так, будто не видите убытки.
— Приведите более веские доводы. Такое вложение ресурсов в предстоящую прибыль нерентабельно.
Нет-нет, ему требуется время. В другой ситуации Ал’Берит и поддержал бы затею ускоренного возобновления производства кристаллов душ, в конце концов, это на его территории находятся ныне простаивающие Лавовые озёра. Но говорить о таком сейчас? Нет. Полученный в результате доход сложно принять за интерес Ада, ради которого стоит оставить без внимания собственные намерения.
— И с каких пор поступления, превышающие расходы, стали считаться нерентабельными?
— Не забывайте, что подобное требует согласования с Раем. Переговоры займут около семи дюжин дней и даже дольше, — веско ответил наместник на скептическое замечание и продолжил вести протокол.
Другой голос возразил:
— Вы называете излишне долгий срок.
Говоря по чести, Ал’Берит назвал верхние пределы усреднённого. Но он с хорошо разыгранным удивлением осведомился:
— Разве?
— Ангелы заинтересованы в кристаллах.
— Также, как и в собственной гордости.
— В таком случае, быть может, Вашему превосходительству стоит заняться этими переговорами лично? — вкрадчиво поинтересовался некто иной и последующие слова навели Ал’Берита на мысль, что выступающим является Ахрисса. — В книгах людей говорится о том, что Бог создал мир за семь дней. Можно сказать, что вы повторили сей подвиг, за это же время покончив с устремлениями Рая заменить человечество.
— И до сих пор остаётся тайной, что заставило вас действовать с подобным напором, — тут же заинтересовался некто.
— Требую не уходить за пределы обозначенной темы совещания, — подал грозный голос Агхторет.
Спокойно завершив движение пера, Ал’Берит ответил:
— До начала обсуждения кандидатуры для ведения переговоров, прежде всего следует прийти к заключению об их необходимости. И потому вынужден акцентировать ваше внимание на том, что получение положительного решения всё равно займёт около семи дюжин дней. Кроме того…
Виконт говорил и делал вид, что равнодушен к пристальным взглядам советников. Несмотря на произносимые им актуальные причины оставить всё, как есть, не только они почувствовали его личную заинтересованность в поднятом вопросе. Несколько более рьяно, чем следовало, он отстаивал свою точку зрения. И после того, как Заррахтаг произнёс: «Предложение отклонено», после того как Ал’Берит вышел из Башни Совета, не было ничего удивительного в том, что, прежде чем покинуть Ледяной Замок, наместник Аджитанта столкнулся со своим сеньором.
— Сегодня я был вновь удивлён вами, — мрачно произнёс герцог. — Два дня назад вы дали мне понять, что ни коем образом не намерены вставать на сторону оппонентов.
— Я посчитал, что за последнее время произошло предостаточно событий, которые в силу моего влияния на них нарушили свой ход. Нечто должно продолжать идти своим чередом. Несоблюдение естественности может привести к разрушению. Более ранний вывод из стазиса, как я уже озвучил, способен привести к крайне нежелательным последствиям. Человеческая психика чрезмерно хрупка.
— Несомненно, по людям вы уже становитесь экспертом, — позволил себе едко заметить Дзэпар и более сурово добавил. — И всё же я предпочитаю, чтобы ваше увлечение не затрагивало интересы моих земель.
— Я рассматриваю человечество только как ресурс, Ваше высокопревосходительство.
— В этом у меня нет сомнений. Увлечением для вас служит одна единственная особь.
— Позволю напомнить, что с момента назначения госпожи Пелагеи моим заместителем, интересы ваших земель не только не пострадали, но и выиграли. Безымянные Копи ещё долго могли оставаться безызвестными, — беспристрастно сообщил наместник Аджитанта, но его собеседник презрительно воскликнул:
— Ал’Берит, вы не убедите меня, что актуальность человека на её посту обусловлена чем-либо, кроме вашего личного желания!
— Подобной цели я перед собой и не ставил.
— В таком случае, мне любопытно, почему мы продолжаем обсуждать персону этой женщины?
Все три головы Дзэпара смотрели только на стоящего перед ним демона.
— Потому что я действительно желаю вашей протекции в сохранении должности за нею. Госпожа Пелагея временно не в состоянии выполнять свои обязанности, Ваше высокопревосходительство, но не в моих стремлениях менять заместителя.
— За сегодня вам удалось удивить меня дважды, — заключил герцог, который ни за что иное, как за откровенную наглость, подобное прошение посчитать не мог. И потому его последующие слова сочились ядом и раздражением. — Быть может, мне следует поступить аналогично? Я могу напомнить вам, что несмотря на человеческое происхождение госпожа Пелагея, благодаря вашим же стараниям, числится служащей третьего ранга. Её намеренное устранение возможно обозначить как противодействие власти Князя.
