разродилась.
Как только завернули за школу, сразу обернулся лицом к Федору.
— Ну?! Чего тебе надо. Прицепился. Ходишь и ходишь за мной. Нравлюсь, что ли? Так имей ввиду, за это и в морду можно получить.
— Кто? Я хожу?! Да на кой ты мне сдался. — Федор от неожиданности немного опешил, хотя, и я видел это по его суровому лицу, изначально разговоров не предполагалось. Смысл вопроса до конца он тоже не понял, с толерантностью еще не знакомы в этом времени, но по моей ухмылке догадался, его как-то нехорошо обозвали.
— А в чем тогда дело? — Я напирал на Федьку так, будто это вообще моя инициатива была устроить разборки.
— Ты… Ты чего возле Наташки кружишь? — Опомнился, наконец, деревенский Отелло.
— Очнись, пацан! Кто кружит? Она сама вон предложила. Все слышали? Ну?!
Парни, стоявшие за спиной Федора неуверенно пожали плечами. По идее, так и есть, но с другой стороны, там не только Наташка, ещё девки. Вдруг с ними такая же беда произойдет. Если не Наташка, то другая может приглянуться городскому пижону.
— Да чё с ним разговаривать. — Буркнул один из товарищей Федора. Вот прям по лицу видно, что мудак редкостный. — Ноги поломать, да и всего делов. Чтоб не кружил вообще нигде.
— И то верно. — Согласился Федор, а затем сделал шаг ко мне, сжав кулаки.
Я сосредоточился, пытаясь понять, как и когда ударит. Главное — не пропустить первый удар.
— А не пошли бы вы на хрен, мужики.
Я с удивлением уставился на братца, который совершенно неслышно возник за спинами местных ревнивцев.
— Ты чего, Андрюх? За него, что ли? — Тот же, который предложил перейти от слов к делу, возмущенно уставился на Переростка. Говорю же, мудак сто процентов. Не успокоится никак.
Братец молча растолкал парней, а потом подошёл ко мне и встал рядом.
— Ты чего? Ты же сам говорил, городской дебил. Надо его проучить и все такое. — Вот не человек, а дерьмо. Сразу видно. Главное, Федька молчит, а этот самый инициативный. Точно свой интерес какой-то есть среди девок.
— Андрюх. Это как понимать? — Спросил, наконец, Федор.
— Да так и понимай. Полезете к Жорику, так на меня тоже тогда силы рассчитывайте. Ясно?
Момент был трогательный и где-то очень волнительный. Я бы наверное пустил у одинокую мужскую слезу и обнял братца. Но именно в этот момент Борька, брошенный всеми, и дедом Мотей, и мной, и Андрюхой, пошел разузнать, что происходит. Какого черта его оставили одного.
Надо признать несомненный факт. До своей новой жизни в Зеленухах я, выходит, много не знал. Правда, никогда и не думал, что мне это понадобиться. Даже не предполагал. Вот, козлы, например. Свято верил, тупые никчемные животные, которые ни на что не годны.
Парни стояли спиной к углу школы, за которым находилось футбольное поле и, естественно, появления нового участника нашего междусобойчика не заметили. Глаз то на жопе у них нет. Я, как бы, тоже сильно значения не придал. А вот Андрюха улыбнулся.
— Бегите, пацаны…
Удивленно посмотрел на братца, а через секунду понял. Борька вдруг издал боевой клич, а звучал он так, что уже в этот момент обосраться можно, потом встал на задние ноги, а передними со всей дури долбанул того, который находился к нему ближе, в спину. Это был красивый, бреющий полет. Бедолага прямо головой усандалился в кусты, которые росли рядом. Причем, там, в этих кустах, и остался, здраво рассудив, девки — явление временное и очень ненадежное, а козел — вполне себе реальный. К тому же, явно не совсем адекватный. Выяснить отношения с городским всегда успеется, а вот разбираться с козлом никто не подписывался.
На достигнутом Борис не успокоился. Он опустился обратно на все четыре конечности, наклонил башку и не хуже все того же быка, память о котором была для меня еще свежа, рванул на Федьку. Наверное, оценил расстановку сил и выбрал главного противника. Может, у Федора и был шанс, но он то ли растерялся от неожиданного поворота событий, то ли понадеялся на себя, что с его стороны было глупо, уж ему о козлах точно известно побольше моего. Короче, пока ревнивый Отелло сообразил, что происходит, Борька пронесся стрелой вперед, а потом попытался насадить на рога свою жертву. Федька хотел отпрыгнуть, однако, в итоге, подскочив вверх, в сторону уйти не успел и приземлился ровно на Бориса, одной ногой волочась по земле. Выглядело это эпично, отвечаю. На мчащемся козле, лицом к его филейной части, сидел Федька с охреневшими глазами, потому как с размаху он плюхнулся самым ранимым местом на козлиный хребет, вцепившись обеими руками в козлиную же задницу. При этом Борис, не иначе, как на фоне одержанной первой победы, скакал не только вперед, но и воодушевленно подпрыгивал, всеми силами пытаясь скинуть балласт.
— Мл-я-я-я-я-я-я… мотю … вите… — Донеслось на повороте, когда Борька пошел на второй круг. Совершенно было непонятно, что конкретно хочет Федька. Если с первым словом вопросов не возникало, очевидно оно отражало весь спектр его эмоций, а вот дальше совершенно неясно, кто такой Витя.
Парни бросились врассыпную, потому что, судя по траектории движения, Борис твердо решил смести всех, кто есть в поле его зрения.
Андрюха дернул меня за руку, увлекая в сторону. Хотя ржал при этом, сгибаясь пополам.
— Ты чего гогочешь, придурок? Надо Борьку тормозить, пока и нам не досталось! — Я отбежал вслед за братцем, но, честно сказать, реально соображал, как быть. Федьку не жаль, если честно. Но опять нарезать круги от очередного бешенного животного совсем не хочется. Даже пусть и в дружной компании деревенских парней. Быка хватило.
— Ты не понял? Он же за тебя вписался. Ты — его стадо. У козлов этот инстинкт развит. Он решил, что тебе нужна помощь. Сейчас, погоди, если он еще и на бороду нассать решит, это вообще будет номер.
Андрюха еле стоял от смеха, ухватившись за живот.
— На какую, блин, бороду?
Думал переросток прикалывается.
— На свою, Жорик. На свою. У них это перед случкой в основном происходит, но если решит показать, кто здесь главный козел, то может и сейчас.
— Твою мать…
Братец выглядел убедительно, я поверил. Легче не стало, правда. Видеть такую страсть точно не хотел бы. В этот момент Борька сделал крутой вираж, снова подпрыгнул вверх, и Федька, наконец, решив, чем испытывать судьбу, лучше повторить трюк товарища, который из кустов не торопился вылазить, делая вид, будто его вообще
