Возникшее подозрение в неискренности командующего Маньчжурской армии следовало немедленно подкрепить, чтобы не было голословного обвинения в адрес генерала Куропаткина.
— Я думаю, Алексей Николаевич вводит нас в заблуждение, — Фок решил выложить свои сомнения, причем откровенно. — Корпус Зарубаева растянут эшелонами по железной дороге — 2-я дивизия на перегоне лаоян-Мукден, а 3-я еще чуть ли не у Харбина. Если отправить их напрямую — то в течение одного-двух дней прибудет 2-я со штабом, а трех-пяти дней 3-я дивизия. Причем их нужно поторопить, и железнодорожники должны докладывать о проходящих эшелонах каждые три часа.
— Немедленно свяжись с начальником железнодорожного отдела генералом Нидермиллером — он передаст приказы и будет контролировать переброску войск. Учти — в твоем распоряжении весь мой Полевой штаб, и в мое отсутствие отданные тобой приказы являются для всех генералов и офицеров моими собственными — все нужные распоряжения я сделал еще вчера. Если кто проявит нераспорядительность или строптивость, во что я не верю — отрешай от должности незамедлительно. По всем вопросам у тебя теперь есть дежурный генерал фон Клодт. Начальник штаба генерал-лейтенант Жилинский о тебе отзывается исключительно положительно, а он у меня строптив, и его мнению стоит доверять.
— Я говорил не раз с Яковом Григорьевичем, думаю, мы сработаемся, — отозвался Фок, прекрасно понимаю всю изнанку тех событий, которые не зря именуются закулисными.
Жилинский находился сейчас в крайне непонятном положении — являясь начальником Полевого штаба главнокомандующего, его фактически отодвинул от дел сам Куропаткин, у которого был свой штаб во главе с генералом Сахаровым. А это не могло не взбесить деятельного честолюбца. Так что предоставленный судьбой шанс возглавить штаб реальной армейской группировки, активно действующей против неприятеля на Дагушаньском направлении, Жилинский решил использовать по полной программе, ухватившись за него, как говорится, «руками и ногами, и вцепившись зубами».
Так что «социалистическое соревнование», если применить термин от еще не наступившей эпохи, пошло яростное. И если удастся разбить армию Оку, то позиции Куропаткина значительно ослабнут — это все прекрасно понимали, так что штаб заработал как хорошо отлаженный механизм, давно скучавший по настоящей работе.
— Евгений Иванович, для организации нормальной работы мне нужны несколько офицеров, что прекрасно проявили себя в ином времени. Вы понимаете, что я хотел сказать, — осторожно произнес Фок, кивнув на дверь салона — все же не лишняя предосторожность от «подслушивающих и вынюхивающих особей», которых всегда хватало.
— Кто из них?
— Профессор академии Генерального штаба генерал-майор Алексеев, твой однофамилец.
— Знаю такого, Михаил Васильевич сейчас в Лаояне, можно выцарапать — пока без назначения. На какую должность ты хочешь его назначить?
— Начальником штаба к Стесселю — он вполне справится и заменит его, если что произойдет. А еще мне нужен Гурко, его в должности начальника штаба 1-го Сибирского корпуса сменил Иванов, и полковник сейчас только его помощник. А дело для него имеется, живое и важное.
— Отправь распоряжение Штакельбергу через Жилинского — через несколько часов этот бурский авантюрист будет у тебя. Но для чего он нужен? Ведь шпионажем только и занимался.
— Нам он необходим — самая подходящая кандидатура для отдела военной разведки и контрразведки — она у нас сейчас на пещерном уровне, а генерал-квартирмейстер не та кандидатура. Привлекать жандармов не всегда целесообразно — у них свое управление. Еще нужно ставить войсковую разведку, привлечь китайцев к этому делу…
— Мне уже докладывали, что в твоем окружении уже видели китайских подданных, причем весьма подозрительных.
— Многие дела можно совершать руками туземцев — на это не обратят особого внимания. Я подобрал необходимые кадры — некоторые уже сотрудничают с нашими офицерами Генерального штаба. Причем и в ином времени тоже содействовали.
— Хм, а ты обстоятельно подходишь к делу, мне это нравится. И насчет жандармов ты прав — нам нужна своя тайная служба, и на совсем иных основаниях действующая. Так что давай список, я посмотрю.
Фок протянул Алексееву листок бумаги, на котором были расписаны два десятка строчек — по две на кандидатуру. Наместник принялся читать, поднял на него удивленные глаза.
— Имена есть незнакомые — а где у нас капитан Самойло?! И кто это такой? Хм, подполковник Лавр Корнилов, столоначальник в Главном штабе и недавно вернулся из Индии?
— Разведкой занимаются, как и твои кадры, Евгений Иванович, а подполковник заострен именно на Восток, — усмехнулся Фок, уже зная какой на самом деле имеется штат у наместника. Вот только не упорядочен еще, и не столь эффективен, каким мог бы стать. Хотя те же дипломаты вполне ему лояльны, и деятельны, а это немаловажно.
Но ведь время есть, и изменить можно многое…
— Минные катера с «Всадником» и «Гайдамаком» уже направлены по бухтам, миноносцы 2-го отряда их прикрывают. «Джигит» и «Разбойник» на внешнем рейде брандвахтой. «Забияка» и «Гиляк» пойдут под моим флагом в бухту Луизы, прикроют наши миноносцы в случае повреждений.
Контр-адмирал Лощинский сейчас едва сдерживал волнение, докладывая Алексееву, прибывшему под вечер в Порт-Артур. Все же успел добраться из Лаояна, сделав короткую остановку на станции Ташичао, встретившись там с Фоком. Утром Евгений Иванович собирался выходить в море, благо «Баян» с «Палладой» отогнали японские дозорные крейсера, что при виде русских кораблей немедленно бросились в паническое бегство. Еще бы им не испугаться когда и с севера показались дымы — то подходила «Диана», вышедшая из Дальнего. На этой «богине», не принимавшей активного участия в недавнем сражении, закончили экстренно ремонтные работы, и крейсер вышел в море. Его сопровождали пять миноносцев 1-го отряда — больше половины из числа способных выйти в море.
Конечно, в другое время адмирал не стал бы так рисковать, но сейчас у него не осталось выбора — стало ясно, что японцы собрались проводить десантную операцию и захватить Инкоу, падение которого грозило немалыми неприятностями. Такого варианта развития событий нельзя было допустить ни в коем случае, и Алексеев осознанно пошел на риск, прекрасно понимая, что случись что-нибудь похожее на случай с «Петропавловском», проблем не оберешься, и ситуацию будет не исправить.
Он собрался бросить на кон войны единственный козырь, применение которого адмирал Того сейчас вряд ли ожидал. Кураж от победы над японским отрядом седьмого мая оказался настолько велик, что ремонтные работы на торпедированных в первую ночь войны броненосцах были немного ускорены. Два дня тому назад с «Цесаревича» и «Ретвизана» сняли кессоны, хотя в иной реальности это произошло 23–24 числа, как он узнал от Фока. К тому же еще 15 мая на последнем корабле установили двенадцатидюймовые пушки главного калибра. Через
