сделал себе небольшую пометку. Дело в том, что к чести офицера в России относились серьезно. Существовали такие отрасли, куда путь нам был категорически закрыт. Например, торговля, коммерция, брокерская биржа, ремесло и все в том же духе. И как тут быть, если с одной стороны требуется сохранить честь, а с другой стороны кушать всё-таки хочется, а официального жалования категорически не хватает.
Играть в карты или на бильярде также не выглядело идеальной идеей. Так легко и шулером прослыть. А вот шахматы представлялись игрой древней, благородной и честной. Здесь не хитрость и шельмовство играли роль, а ум и математический расчет. Так, может, стоит попробовать серьезно их освоить? При случае это даст возможность заработать. Вон как при мне заработал сто рублей Петров. Он получил деньги и при этом остался уважаемым человеком.
В прошлой жизни я в шахматы играл. Не профессионально, конечно, но как-то раз умудрился выиграть городские соревнования среди юношей. Так что если и здесь попробовать разить навык?
Идея мне понравилась. Я стал разгадывать шахматные задачи, изучать дебюты, миттельшпили и эндшпили, благо в Петербурге уже пришли к тому, что в журналах публиковали интересные партии известных гроссмейстеров. Да и шахматы — доску и фигуру — почти сразу приобрел.
Пока это выглядело обычным увлечением, но кто знает, может оно все же сумеет принести мне некоторую пользу.
День, когда я познакомился с наследником, запомнился мне на всю жизнь.
К тому времени мы окончили первый курс, пройдя летнюю стажировку в полевом лагере. Я с немалым удовольствием съездил домой, а потом вернулся в Петербург. Начался новый год.
Шел сентябрь 1864 г. Теперь уже мы стали «дядями». У каждого из нас появился свой «племянник». Моим стал Владимир Бекман. Как и все курсы до нас, мы проводили с ними положенные процедуры. Без них учебу никто не мыслил.
— Есть ли кавалерия на Марсе? — кажется, такой вопрос я задал на завтраке Бекману. Впрочем, не уверен. Про кавалерию в различных местах Солнечной системы я спрашивал не один раз.
— Кавалерия есть везде, — ничуть не сомневаясь, ответил Владимир. — Без неё — никуда.
А после завтрака нас отвели в Зимний дворец. В Российской Империи существовала еще одна традиция — все будущие офицеры, обучающиеся в столице, получали две недели, во время которых дежурили в одной из резиденций Царской Семьи. Подобное считалось немалой честью и помогало проникнуться «правильным» духом.
За выправку меня часто ставили на самые заметные места. В первый раз я нес двухчасовое дежурство у одного из входов. Во дворец заходили и выходили генералы, адмиралы и различные советники. Секретари сортировали документы и прошения. Слуги бегали, как ошпаренные. Шла обычная жизнь и ничего особого не случилось.
Ночью, после небольшого отдыха, я стоял в Портретной галерее. Во дворце было тихо. На стенах висели картины, горели редкие светильники. Длинный коридор терялся в сумраке. Пахло музеем.
Я стоял и мечтал, чтобы все быстрее закончилось, и можно было идти спать. Шагов не слышал, но негромкое покашливание взбодрило меня и моментально привело в тонус.
На мой пост вышло два человека. Первого я узнал сразу — его портреты висели у нас в Школе, да и каждый военный обязан был знать в лицо будущего императора. Передо мной стоял Николай, старший сын Александра II. Высокий, бледный и симпатичный парень с умными глазами и спокойными манерами был еще жив. В истории, которую я знал, он должен умереть в этом году. Или в следующем, подобные мелкие детали я помнил плохо. Недавно ему исполнился двадцать один год. Похоже, ему не спалось, и он решил прогуляться.
Сопровождал его генерал-майор Оттон Рихтер — статный и подтянутый мужчина с шикарными усами. Участник Кавказских походов и Крымской войны, Рихтер сделал быструю карьеру, попав в свиту цесаревича и получив генерала в тридцать четыре года.
— Ваше Императорское Высочество! — я четко отдал честь, успев мысленно поблагодарить всех тех, кто вбил в меня дисциплину буквально на инстинктах. — Корнет Соколов, дежурный по дворцу.
— Вольно, корнет, — цесаревич не стал вести себя формально и просто остановился рядом, в трех шагах. Рихтер держался за его плечом, поглядывая на меня без всякого интереса.
В этот момент я понял — вот он мой шанс. Шанс всей жизни. И не зря судьба помогла нам встретиться. Все произошло не случайно. Может для этого я и родился в прошлом?
Продолжая преданно смотреть в глаза, я постарался внушить наследнику мысленный посыл: корнет Соколов — загадочный дворянин. Что-то в нём есть. Он кажется преданным, умным и необычным. Есть смысл узнать его получше.
Прямо сейчас я не считал, что сильно вторгаюсь в чужую судьбу. Тем более, юноше совсем скоро предстояло умереть от туберкулеза. И он умрет — если ему не помочь. Выглядит он не очень-то здоровым.
— Удивительно, — только и сказал Николай, переступая с ноги на ногу и с удивлением оглядываясь по сторонам, словно не в силах осознать, что же произошло. — Странное ощущение, — он слегка улыбнулся, проводя рукой по волосам. — Расскажите о себе, корнет.
— Не имею право беседовать на посту, — возразил я. Кажется, я и так вел себя не совсем правильно. Часовой, а я именно часовой, не должен вообще ни с кем заговаривать.
Тем более, я со страхом ожидал, что из носа пойдет кровь. Да и на ногах держался с трудом, с каждой секундой усталость наваливалась все сильнее.
— Верно, — в голосе Рихтера послышалось едва заметное одобрение. — Он правильно говорит, Ваше Императорское Высочество.
— Хорошо. Я желаю с вами поговорить, — решил наследник. — Мы встретимся позже, после того, как вы освободитесь. Я вас вызову.
Они ушли, а я, вытерев пот со лба и кровь из носа, которую каким-то чудом удерживал дыханием, прислонился к стене и едва не сполз на паркет. Секундный импульс вымотал меня, словно я пробежал три версты. Немного переведя дух, я выпрямился, принял надлежащую позу и принялся размышлять, получилось у меня или нет. Сердце медленно успокаивалось, усталость проходила, да и кровь, к счастью, остановилась быстро.
Похоже, Николай решил посмотреть, как я отреагирую на его внимание. Это была проверка — расскажу я или нет своим друзьям о том, с кем познакомился. Естественно, я промолчал. Думаю, когда цесаревич все узнал, а он узнал, ему подобное понравилось.
К нам в караулку, где мы отдыхали между дежурствами, заглянул вестовой.
— Корнет Соколов вызывается к генерал-майору Рихтеру, — передал он, вытягиваясь во фрунт*.
— Ступайте, корнет, — отпустил меня командир смены капитан Кутепов.
— Что
