Сухая кожа оцарапала лоб, после чего широкая ладонь спустилась ниже и обхватила шею. Смежив веки, я позволила мягким импульсам пробежаться вдоль позвоночника, когда пальцы принялись за легкий массаж одеревеневших от напряжения мышц.
Поймав волну возбуждения, я потянулась к ней и окунулась в согревающее тепло. Будто шагнула в лазурные воды Средиземного моря.
— Притворщица, — прокурлыкал низкий баритон, и дыхание Алексея опалило щеку. — Не питайся моими эмоциями, словно маленький энергетический вампир.
— Повсюду воняет болью, а за дверьми расхаживает смерть, — я широко распахнула глаза до мерцающей рези и захлебнулась в ледяных водах Невы. — Сколько погибло?
— Несколько охранников, два младших унтер-офицера тяжело ранены, пострадало с десяток рядовых, — сухо констатировал Алексей, продолжая неспешно массировал мой затылок. — Старший унтер-офицер Баранов убит тремя выстрелами в грудь.
Он недоговорил, но я все поняла без лишних пояснений. Одним из предателей оказался военный, и Алексей лично расправился с ним. Порез на щеке, расфокусированный взгляд и усталость — следствие очередного нападения.
— Как они прошли во дворец? Почему не сработали защитные амулеты? На въезде меня проверяли, хотя у меня второй уровень доступа.
— Кто-то из охранников вывел из строя амулеты незадолго до появления призванной, — на лице Алексея дернулся мускул. — Пока шли бои у главного входа, горничная с кинжалом и старший унтер-офицер ждали меня у запасного выхода. Их арестовали. Обоих.
— Ты веришь, что они последние?
Алексей задумчиво очертил линию моих губ, затем надавил на нижнюю. Подавшись вперед, он выдохнул в поцелуе:
— Нет.
Меня окутал древесно-мускусный кокон. Непослушные пальцы запутались в темных прядях, свободной рукой я забралась под мундир и нервно дернула золоченую пуговицу. Ноющая боль появилась там, где Алексей случайно оттянул несколько прядей. Отчаянно закололо губы, и онемел язык от привкуса перечной мяты.
Сумасшедшая круговерть эмоций закружила в нас танце страсти. Я буквально заряжалась от нее, точно от батарейки, и ощущала небывалый подъем сил. Никто и никогда не дарил мне столько энергии сразу, отчего меня буквально подбрасывало вверх. Чувства Алексея заполоняли опустевшие резервы, восстанавливали разорванные после боя магические жилы.
Странная реакция, совершенно ненормальный побочный эффект. Подобного раньше не случалось. Люди, какими бы способностями они ни обладали, не научились питаться друг от друга. А уж тем более от тех, кому магия была недоступна. Причем в нашем с Алексеем случае связь работала в обе стороны.
— Я слышу твои мысли, — прошептал он жарко, а ладони скользили под юбку.
— И как? Нравится? — не удержалась я от дерзкого выпада и вновь услышала смешок, следом за острым уколом удовольствия.
— Мне все в тебе нравится, Оля, — ответил Алексей по-французски. Прекрасно знал, бесстыдник, как я любила этот язык.
Стук в дверь прервал нас на пути к постели, когда шелковые подушки упали на пол и покрывало сбилось под тяжестью рухнувших тел. Первым, конечно, выругался цесаревич. Очень грубо и по-плебейски, как будто все его европейское воспитание растворилось в пыль.
— Ваше Императорское Высочество, я принес послание от государя! — запищал Илья, чуя, что без спроса в покои лучше не соваться.
— В кабинет принеси. Скоро буду! — рявкнул Алексей и приподнялся на руках, пока я беззвучно тряслась от хохота.
— Слушаюсь, Ваше Императорское Высочество, — спустя минуту Илья снова заскребся. — Простите, а мне вас ждать?
На сей раз я не сдержалась и громко прыснула от смеха.
— Пошел вон!
— Слушаюсь, Ваше Императорское Высочество!
Топот шагов Ильи стих, и Алексей шумно втянул воздух. Сжав переносицу, он осторожно сел на постели в безуспешной попытке унять возбуждение.
— Почему император не написал лично? — спросила я между делом, поправляя наполовину спущенное платье.
Пришлось прибегнуть к помощи цесаревича, чтобы застегнул молнию на спине.
— Скорее всего, дело касается природных ресурсов. Государственный совет разошелся во мнениях с моей подачи, — процедил Алексей. — Возникли трения с защитниками природы. Они считают, что новое месторождение погубит часть редких животных и растений. Не забивай голову, в общем.
— Ясно.
Опять политические трения между отцом и сыном.
— В назначенный день приедет машина. Вас заберут и привезут в Большой театр, — Алексей подал руку, и я, опираясь на нее, поднялась с постели на дрожащих ногах.
Стопы утонули в толстом ворсе ковра. Оглянувшись, я заметила сапоги под прикроватным столиком. Кто-то из слуг, вероятно, домовой, аккуратно поставил их друг к другу.
— Отказаться не выйдет, да? — с надеждой спросила я и получила в ответ хмурый взор.
— Ольга, — чуть резче обычного сказал Алексей. Пальцы легли на мой подбородок и несильно стиснули тот. — Я стал слишком много позволять тебе.
— Отправишь в Петропавловскую крепость?
Он промолчал. Просто отпустил и отошел обратно к окну, пока я спешно собиралась. Расшатанная после нападения психика вместе с остатками неперегоревшей страсти мешали адекватно мыслить. Меня тянуло к Алексею, как магнитом, потому что его эмоции будоражили куда сильнее прочего и привлекали мой источник.
Неважно, насколько тщательно он прятал их под ледяным панцирем.
— Ты сказал про горничную, — невпопад заговорила я, наспех набрасывая полушубок. — Откуда она взялась у зачищенного военными входа? Это прямое нарушение протокола. Неужели Баранов так ошибся?
— Понятия не имею, — отмахнулся Алексей. — Но непременно выясню. Рыжая крыска что-то бормотала о невиновности и готовности покаяться. У нее будет шанс. После менталистов.
Я замерла и крепко сжала сумочку. В памяти всплыло простоватое лицо горничной Оксаны. Не знаю почему, но образ сам собой нарисовался сознанием. Сразу вспомнился страх, который я ошибочно приняла за опасения на новой работе.
— Обычная горничная? — тихо спросила я. — Рыжая? Оксана?
Зачем она мне? Да кто бы ответил.
— Я не интересовался ее именем. Не имею привычки дискутировать и миндальничать с убийцами, — холодно ответил Алексей.
— Дай мне с ней поговорить.
Меня чуть не смело шторном, что мгновенно образовался в сером взгляде. Алексей весь напрягся, будто приготовился к прыжку. Как змея, которая почуяла добычу или врага. И вот тогда-то я по-настоящему испугалась его.
— В игры за моей спиной играеш-ш-шь, Ольга? — прошипел он. Его кожа побледнела, и глаза превратились в щелочки. — Какое тебе дело до мелкой предательницы?!
Я сглотнула, но выстояла. Даже плечи расправила, чтобы сбросить внезапное оцепенение.
— Никакого, Алеша, — на сей раз уменьшительно-ласкательный вариант имени цесаревича сработал безотказно. Он расслабился и разжал кулаки. — Однако я видела ту девушку. Желания навредить у нее не было.
— И? Что поменяется-то? И девчонка не обязательно та самая Оксана.
Алексей врал, я по глазам уловила. Наверняка его шавки выяснили всю подноготную молоденькой горничной быстрее, чем я пришла в себя.
— Казня всех без разбора, любви народа не заработаешь, — ответила и прямо посмотрела на него. — Ты хочешь усовершенствовать законы, поменять статус угнетаемой части населения. Неужели думаешь, что кто-то забудет пролитую кровь, едва ты взойдешь на престол?
Отвернувшись, Алексей сцепил руки за спиной. Несколько минут я жадно впитывала в себя его образ и ждала решения, пока следующие слова не ударили наотмашь:
— Твоего мнения никто не спрашивает, Ольга. Займись своей работой, а я займусь своей.
Я через силу кивнула и попрощалась, затем аккуратно прикрыла за собой дверь. Сквозь мутную пелену мимо меня пронеслись два домовых. Очнулась я тогда, когда вышла на лестницу, и в кармане пиликнул смартфон. Экран пересекала трещина, но, к счастью, ни матрица, ни сам телефон не пострадали.
Открыв пришедшее сообщение, я застыла на ступеньках как вкопанная.
