— Почему это? — Его лицо надо было видеть. Настолько оно было озадаченным.
— Потому что если там был генерал, — начал я ему объяснять простые истины, — то это мог быть только Эрих Бранденбергер. Командир 8-й танковой дивизии. А он монокль в принципе не носил. Предпочитал очки! Так что выбирай — или генерал, или монокль?
По Васиному виду было видно, что он озадачен.
— Все то ты знаешь! Ладно! Уговорил! Не было монокля! — И тут же добавил. — Но генерал был!
— Был так был! Да и шут с ним! С этой горой покрытой вереском! Пусть земля ему будет пухом.
— Не понял, — Вася опешил, — причем тут гора?
— Бранденбергер! Переводится как «вересковая гора». А еще немец. Стыднео не знать!
— А-а. И верно. Я сразу и не понял. Вот нет у меня привычки фамилии переводить. И рпять же — вопрос. Ты то откуда знаешь?
— Готовился потому что. Ну ладно, замяли. «Помер Никодим! Да и хрен с ним!» В общем, подведем итог: танковую колонну ты разгромил, да еще и генерала, командира этой танковой дивизии кокнул.
— Ага! — Голосом двух дебилов из ларца, одинаковых с лица, проблеял он. — Десять танков и один генерал. А ты как? Все получилось?
— Получилось! — Не стал я запираться. — Манштейна тоже, как твоего генерала, разорвало. И кусочки по кустикам разбросало. А потом я дал маху…
Этот гусь-лапчатый, тут же отыгрался со мной за монокль, сарбезностью из пошлого анекдота:
— А не надо было Маху давать, — но тут же стал серьезных. — А что случилось?
И я пояснил ему ситуацию с адъютантом обильно разбавив рассказ собственными коментариями. А также с ее последстиями. Добавив в конце:
— В общем ситуация хуже некуда, — вынес я резюме, — за Манштейна и своего генерала в придачу, бравые танкисы порвут нас как Тузик грелку! Если конечно догонят. Поэтому сваливать надо отсюда и побыстрее.
Вася был со мной полностью и целиком согласен, поэтому мы и побежали. Но сначала задержались чтобы скинуть лишний груз. зря чтоли рандеву выбрано именно здесь рядом с бочажком. И прорезиненный мешок, без дела не просто так лежал, а ждал своего часа. И дождался. Мы завернули в него все лишнее снаряжение, включая и злополучную пушку-ружье, а также оставшуюся взрывчатку и прочую трехомудь.
А потом уже, налегке — рванули. По оговоренному ранее маршруту. И не напрополую, бездумно уходя от погони, а целенаправленно, по заранее намеченному пути отхода.
К сожалению наш олимпийский забег закончился очень скоро и неожиданно для нас. Я бежал впереди, как лучше ориентировавшийся на местности и знавший дорогу. Вася громыхал своими пятьдесят-растоптанными бутсами немного сзади. И таким цугом наш тандем вывалился на полянку. Одного взгляда мне хватило, чтобы понять, что мы с разбега прыгнули в дерьмо. В большую такую кучу говна, которую и перепрыгнуть то никакой возможности не было.
Картина представшая нашему взору ни разу не напоминала известный шедевр Перова. Тот самый который — «Охотники на привале»! По той простой причине, что на картине охотников было всего трое, а здесь же присутствовало гораздо больше народу. Это потом я только смог узнать, что нам «посчастливилось» нарваться на целый взвод панцергренадеров. Пусть их еще не было в природе, а были просто пехотные части в составе танковой дивизии. Но и они не просто так погулять вышли. Их основная задача — сопровождение танков в бою требовали специфического боевого опыта и бойцрвских навыков. Так что противник этот был более чем серьезный. Не тыловики. Поэтому и первой была мысль — «Все! П….ц! Приплыли!» И следом за ней — «Погоня сзади! Шуметь нельзя!»
Все это пронеслось в голове за считанные мгновения, а тело и руки действовали уже на рефлксах. Я успет только крикнуть:
— Вася! Втихую! — Как все вокруг завертелось в бешеной карусели.
Единственным плюсом было то, что гитлеровцы и сами не ожидали нападения и не были к нему готовы. Все оружие у них было составлено в козлы. Правда в шаговой доступности, но первым моим порывом было — не дать им этот шаг сделать. Поэтому руки сами, минуя разум стали отрабытывать автоматические действия. Я не зря столько времени уделял тренировкам возвращая утраченные навыки обращения с метательным оружием.
Вообще то, под категорию «метательное оружие» попадает любой предмет. Даже сковородка и утюг. Гланым условием является его желание использовать в этом качестве. Но все таки лучше всего использовать предметы изначально для этого предназначенные. А вот этого то добра у меня было достаточно. Поэтому воздух наполнился зловещим гулом летящих металлических предметов. Метательные ножи разных форм и размеров, с кольцами вместо рукояток и без, в виде хищных остроклювых щучек, с шнуровой оплеткой рукоятки из без оной, с кисточками для стабилизации полета и без них, метательные стрелки из набора юного ниндзи, но изумительного качества, сюрикены разных конфигураций от звездочки до пропеллера. Все пошло в ход.
Нет! Я не переоценивал собственные возможности и даже не стремился попадать. Моей главной задачей было ошеломить, напугать, вызвать растерянность, замедлить реакцию, а главное выиграть время и дать возможность своему напарнику приготовиться к бою. Но не все метательные снаряды пролетели мимо. Были и попадания.
Вот одному пехотинцу, в майке с имперским орлом и подтяжках нож попал прямо в глаз. Случайно! Но эффективно! Только кисточка болталась на ветру. Другому стрелка пробила насквозь щеку и торчала из нее как заноза. Третьему сюрекеном вскрыло сонную артерию и теперь кровь из него хлестала фонтаном как из недорезанного поросенка. И только последним снарядом, в качестве которого использовал «последний довод королей», свой любимый «Катран», я прицельно пробил грудь коренастому фельдфебелю успевшему вскинуть свой «эмпэшник». Вскинуть успел, а вот выстрелить, слава богу, нет!
И только я стал понимать, все имеющиеся у меня в наличиип подручные средства подошли к концу, как дикий рев вошедшего в боевой транс берсерка, раздавшийся у меня за спиной, заставил меня прянуть в сторону. И вовремя! Мимо меня, раненным медведем, с сажатыми в огромных кулаках саперными лопатками, прорычал Вася. И началось избиение младенцев. Ошеломленные его невиданными габаритами и небывалой мощностью, а также, что уж греха таить, запредельной жестокостью, фрицы впали в ступор. КАк бандерлоги перед старым и мудрым Каа. Лопатки в лапищах бывшего десантника, хаотично вихляясь на манер крыльев ветряной мельница, но по непредсказуемой траектории, пели свою зловещую песню смерти. Отлетали отрубленные с одного удара головы, конечности, вываливались внутренности из прорубленных чуть ли не до позвоночника тушек. Била фонтаном кровь. Вася уже весь, с ног до головы, был вымазан в какой то отвратной, красно-белесой, смеси. Но не прекращал свой смертельный танец. Удар ногой в грудь и очередной неудачник летит с проломленной грудиной, падая уже замертво. Удар коленом, и голова другого дергается назад с противным хрустом. Тоже готов. Мне только что и оставалось контролировать самых дальних, до которых Вася, пока еще, не мог дотянуться. Но таких были единицы. Ошалевшие от такого напора гитлеровцы даже уже не помышляли о сопротивлении.
