Ознакомительная версия.
– Персидский царь Ксеркс идет на Грецию с таким огромным войском варваров, которого еще не видел цивилизованный мир. И вы, наверное, думаете, что мы можем сделать со столь малым числом воинов, пусть и самых прекрасных во всей Элладе?
– Мы пойдем за тобой, куда прикажешь, Леонид, – нарушил тишину один из бывалых воинов, которого Тарас не знал, – и нам все равно, сколько их выступило против нас.
– Благодарю тебя, Алкмен, – ответил Леонид, удивив Тараса таким панибратством. Видно, в гвардии служили люди, так хорошо знавшие царя лично, что он прощал им подобные вольности, – я знаю, никто из вас не подведет Лакедемон и его богов.
Обернувшись в сторону своего спутника, Леонид добавил:
– Однако, чтобы милость богов не оставляла нас, со мной в поход отправится Мегистий из Акарнании, знаменитый прорицатель, слава о котором распространилась по всей Греции. Недавно я вернулся из Дельф, где молил Аполлона дать мне предсказание о предстоящей битве, и одним из его повелений, как сообщила пифия, было взять в поход Мегистия, через которого боги будут давать мне свои указания. И я выполню их волю.
Услышав эти слова, Тарас не очень удивился. Несмотря на то что Леонид сам был верховным жрецом, в последнее время было модно приглашать с собой в поход знаменитых прорицателей, которые были, пожалуй, единственными иностранцами, охотно принимаемыми в Спарте. Напрягая память, Тарас даже вспомнил, что сделает этот Мегистий в походе. Проведя гадание на печени жертвенного барашка на рассвете перед битвой у Фермопил, он предскажет смерть всем спартанцам. «Очень полезный парень, – ухмыльнулся Тарас, – я и сам могу это предсказать. Может, в прорицатели пойти?»
Той же теплой осенней ночью триста спартанцев покинули город. Однако едва они достигли Кинурии, уже обживаемой спартиатами, как их войско неожиданно увеличилось на тысячу вооруженных периеков. А вскоре к месту сбора прибыли еще войска из соседних стран: чуть больше двух тысяч тяжеловооруженных пехотинцев из Аркадии. В основном жителей трех городов – Тегеи, Мантинеи и Орхомена, о которых Тарас был наслышан, но никогда не видел. Затем к войску присоединились четыре сотни бойцов из Коринфа, сразу после того, как Леонид оказался там, пройдя через территорию Аргоса. Само собой разумеется, Аргос воинов не дал, но пропустил сквозь свою страну беспрепятственно. «И то ладно», – решил Тарас, поглядывая на хмурые лица вчерашних врагов, с которыми сейчас был заключен шаткий мир.
Там же, в Коринфе, к ним присоединилось еще двести человек из Флиунта, небольшой области между Коринфом и Аркадией, и всего сотня из Микен.
Однако предстоящая битва, несмотря на свой явно трагический исход, отодвинулась для него на второй план, едва Тарас покинул границы Спарты. Он увидел несколько новых стран, где все у него вызывало интерес. Коринф его поразил тем, что по сравнению с его новой родиной здесь было гораздо больше всевозможных построек, не относившихся только к храмам или военному делу. Тарас увидел множество мельниц, огромных складов для товаров, лавок, производивших разнообразные предметы домашней утвари, и даже верфи, где строились в больших количествах триеры. А также еще какие-то почти круглые корабли, похожие на торговые. В общем, здесь процветала торговля. И для ее нужд было создано множество предприятий, торговавших, судя по всему, со всей Грецией и даже отправлявших товары за море. Ничего подобного в аскетической Спарте не было.
Проходя мимо порта в составе своей гвардии, отвыкший от вида денег, Тарас с удивлением заметил в руках какого-то менялы золотую монету и даже пожалел его – беднягу ждала скорая смерть. И лишь спустя полчаса вспомнил, что находится вне пределов Лаконии и видит то, что скрывали от него все эти годы границы. Деньги здесь были не запрещены! Их можно было даже хранить дома и менять! Обалдевший от увиденного, Тарас поскорее отвел взгляд, чтобы товарищи по оружию не заподозрили его в измене законам Ликурга.
Преодолев Истм – узкий перешеек недалеко от Коринфа, который превращал Пелопоннес в полуостров и являлся единственной дорогой в остальную Грецию, – войско Леонида походным маршем прошло Мегаирду, затем Аттику и, оставив в стороне Афины, которые сейчас стали союзником Спарты, свернули на север в Беотию. Еще несколько дней, проведенных в марш-броске, и соединенное войско Пелопоннеса оказалось у скальной гряды, протянувшейся вдоль берега моря. Здесь к ним присоединились еще почти три тысячи воинов – локры, фокидяне и милейцы. После чего экспедиционный корпус под командой Леонида, направившись к Фермопилам, насчитывал уже не меньше семи тысяч солдат, включая гвардию царя. «Так вот, значит, как было дело, – удивлялся повеселевший Тарас тому, что сборный отряд рос на глазах, – с такой армией можно и повоевать».
Ближе к вечеру соединенная армия греков приблизилась к ущелью, которое, постепенно сужаясь, в конце концов превращалось в узкий проход шириной не более двух метров, где повсюду из скал били горячие серные источники. Слева от ущелья поднимались высокие скалы, справа плескалось море, поэтому обойти его, на первый взгляд, не представлялось никакой возможности.
– Сколько еще идти? – спросил Тарас на одной из последних стоянок у входа в ущелье у Архелона, отдыхавшего рядом.
– Мы уже пришли, – ответил вместо него Алкмен, как оказалось, бывавший здесь уже не раз, – этот проход и есть Фермопилы. Вон там, впереди, развалины старой фокидской стены. Если ее восстановить, то никто не пробьется сквозь этот проход. Его еще не разу не брали лобовой атакой. Даже с нашими силами мы сможем стоять здесь до тех пор, пока не подойдет подкрепление.
– Мы так и сделаем, Алкмен, – сообщил всем Леонид, оказавшийся рядом, – мы укрепим стену и будем держать ее до подхода нашего войска. Сил у нас хватит, а в таком узком месте персы не смогут нас опрокинуть.
Поскольку дальше места для большого лагеря не было, то вперед по проходу двинулись только спартанцы с оруженосцами. Остальные отряды, имевшие своих командиров и подчинявшиеся только им, несмотря на верховное командование Леонида, остались в лагере ждать его приказов. И тут первый червячок сомнения стал будоражить душу «провидца», смотревшего на эту разношерстную толпу союзников, не вызвавшую у него особенного доверия.
«Насколько я помню, – невесело размышлял Тарас, продвигаясь по узкому ущелью, – едва придет весть о приближении персов, они все решат покинуть нас, и Леонид отпустит их, не видя в этом сброде помощников. Так нас останется триста человек, если не считать периеков. Надо будет убедить Леонида, чтобы он ни за что не отпускал союзников. Как ни крути, а с ними мы продержимся дольше».
Ознакомительная версия.
