"Черт! Черт! Черт! Даже застрелиться нечем!" — потеря личного оружия привела лейтенанта в совершеннейшее отчаяние. — "Идиот! Дурень! Лопух!.. Хотя… м-ма-а-ать, граната же есть!"
Граната лежала в подсумке с левой стороны и, чтобы достать ее, пришлось переворачиваться набок и, стиснув зубы и шипя от боли, нашаривать "эфку", стараясь не сорвать раньше времени предохранительное кольцо.
Секунда, другая. Ребристая Ф-1, наконец, легла в потную ладонь, и лейтенант тут же, почти не раздумывая, подтянул гранату ко рту, чтобы попытаться вытянуть чеку зубами. Увы, иного способа поставить "эфку" на боевой взвод летчик не видел. Однако и эта задачка оказалась ему не по силам. Зубы крошились, срывались и никак не желали цепляться за скользкое, удобное для пальцев, но не для зубов, колечко. В итоге пришлось цеплять чеку за ременную пряжку. И лишь тогда, после пары неудачных рывков-попыток, проблема с гранатой всё же решилась. Отлетевшим кольцом с усиками и зажатой пальцами скобой запала.
Облегченно выдохнув, летчик перекатился обратно, на спину. Перекатился и тут же снова чуть не заорал, ткнувшись простреленной рукой, точнее, локтем, в какой-то сучок.
Заполонившая сознание боль неожиданно вернула слух. Но в то же время и помешала. Помешала отследить обстановку. И заметить выскочившего из-за кучи песка вражеского солдата. И еще парочку с другой стороны. Первый немец вскинул карабин, но выстрелить не успел, согнувшись пополам и рухнув на землю. Винтовочная пуля отбросила фрица от лейтенанта, однако двое других не успокоились, а попытались подобраться поближе, метнувшись вперед, не обращая внимания на ударившую по ним автоматную очередь. Впрочем, тут же и заглохшую. И только когда по бугорку и кустам от хутора полоснул пулемет, летчик всё же опомнился, приподнимая голову и вглядываясь в мельтешение неясный теней, подсвеченных близким пожаром. Поздно. Приклад, летящий в лицо — последнее, что смог увидеть лейтенант перед тем, как наступила темнота. Полная и окончательная. Выкатилась из разжавшихся пальцев граната. Щелчок запала Володя уже не услышал.
* * *
— Товарищ лейтенант, товарищ лейтенант, товарищ… — несколько раз повторил в микрофон Марик. Ответа не было, в наушниках звучал лишь треск помех да на самом пределе слуха проскальзывали какие-то неясные отголоски. Тихие шорохи, хрипы, шипение.
— Холмик за кустами видишь? Он вроде оттуда бросал, — отозвался через некоторое время Гриша.
— Вижу.
— Тогда вместе давай. Ты слева, я справа.
— Давай, на раз-два.
Выждав секунду-другую, бойцы рванулись вперед, к небольшому бугорку, уже не пригибаясь, стараясь побыстрее преодолеть чахлый кустарничек. Рванулись туда, где, по мнению Синицына, и должен был находиться лейтенант. Лейтенант, воспользовавшийся, наконец, своей "карманной артиллерией".
Однако до цели они так и не добрались.
— Немцы! — крикнул внезапно Гриша, бросаясь на землю.
— Где? — не понял друга Кацнельсон, вытягивая голову, пытаясь рассмотреть, что там, впереди. Увы, напарник не ответил. Озадаченно потерев ухо, Марик как-то сразу и не сообразил, что гарнитура ПУ больше не стягивает голову. И еще больше поразился тому, что, приложившись к прицелу винтовки, совсем ничего не увидел. Почему? Исключительно потому, что "продвинутый" ПНВ внезапно исчез, растворился, рассыпался, оголяя самый обычный примитивный целик, планку с прорезью. А секунды через три и изумление прошло. Оставив после себя только досаду. Досаду и недоумение. "А чего мы тут делаем-то?.. Не, с фрицами воюем, это понятно. А что за задача у нас?.. Ни черта не понимаю".
На фоне пожара мелькнул силуэт. С приподнятым карабином. Лязгнул затвор трехлинейки, выплевывая стреляную гильзу. "Есть!". Выронивший оружие немец согнулся пополам и рухнул на землю. "А…а… а как это?" — открыв рот, Кацнельсон ошарашенно смотрел на упавшего врага, переводя взгляд на собственную винтовку, снова на немца, опять на винтовку. Только сейчас Марик сообразил, что руки сами собой проделали все необходимые движения, словно в десятый или в сотый раз, почти бессознательно. Вскидывание, упор, прицеливание, выстрел, перевод затвора. Стандартная процедура. Привычная, рутинная. И никаких колебаний — впереди враг, врага надо уничтожить.
Правда, долго удивляться собственному хладнокровию бойцу не пришлось. Где-то справа, возвращая мир в привычное состояние, простучал ППШ Синицына. Простучал и осекся, щелкнув опустевшим диском. А затем кусты прошила пулеметная очередь. Неизвестно чья. Заставившая вжаться в землю в надежде, что на сей раз смерть прилетела вовсе не по душу прячущихся среди не слишком густой растительности красноармейцев. Впрочем, стрельба продолжалась недолго. Спустя несколько мгновений пулемет замолчал, а точку в коротком и каком-то сумбурном боестолкновении поставил хлопок гранаты.
Зашуршали гибкие ветки, и через пару секунд рядом с Мариком нарисовался Гриша, волочащий за собой автомат.
— Чего там? Не знаешь?
— Не-а, не знаю. Я, б…, вообще ничего не понимаю. Вроде сержант говорил, найти нам чего-то надо. Или кого-то?
— И я не понял. Да и как он нам приказать-то смог? Он же в танке, а мы туточки, в кустах лежим.
— Хм… А, может, сползаем, глянем всё ж, чего там?
— А давай.
И оба бойца осторожно поползли вперед, стараясь сильно не шуметь и задницы не отклячивать.
Кустарник закончился метров через тридцать. Дальше шел относительно ровный участок частично выкошенной, частично сгоревшей травы. За ним — немецкие окопы, разгромленные позиции ПТО, а потом… что там было потом, красноармейцы разобрать уже не могли — цепочка пожаров вдоль хутора, густой дым, стелющийся по самой земле, и плотная стена пыли надежно скрывали происходящее от любопытных взглядов. Да и темнота вокруг комфорта тоже не добавляла. Слава богу, что хоть полянку перед кустами удалось рассмотреть. В призрачном свете "подвешенной" над полем боя ракеты да в неярких отблесках гудящего тут и там пламени.
Возле бугорка валялись два фрица. Два мертвых фрица. Еще один жмурик в чужой форме скрючился чуть поодаль, перед песчаной горкой. И всё… Лишь трое немецких солдат. Неподвижных, отмеченных несовместимыми с жизнью повреждениями.
— Да-а-а, — протянул Марик. — Нашими тут и не пахнет.
— Точно, — подтвердил Синицын, поправляя каску. — Нема наших. Ну что, назад вертаемся?
— Да погоди ты. Мы ж пока не нашли ничего. Пошарить бы надо.
— Где тут шарить? И так всё ясно. Нет никого. Вертаемся.
— А может…
— Может, он это имел в виду, — перебил напарника Гриша.
В ладони бойца блеснул пистолет. Вороненый ТТ с потертой рукояткой.
