- Что же, хорошо. Ладно, я вот что хочу спросить, Игорь, ты со своими орлами будешь вливаться в наше сплочённое общество? - Соколов внимательно смотрел на майора.
- Я думаю Вячеслав, что иного выхода нет, а мой отказ был бы сверх меры неразумен? - серьёзно проговорил Матусевич.
- Так что? - нетерпеливо повторил главный вопрос Соколов.
- Вячеслав Андреевич, я и мои люди в вашем распоряжении до момента открытия аномалии. Единственная просьба - не разделять моих парней, они не будут слушаться, кого бы то ни было, кроме меня. Договорились, Вячеслав Андреевич, князь Ангарский?
- По рукам, майор!
- Но смотрите, если аномалия открывается, то я хватаю вас и двоих ваших коллег и ухожу.
- Хорошо. Расскажите мне ещё про Верховный Совет.
- А вы мне про ваших людей и Федерацию. Кстати, а почему именно князь Вячеслав Сокол?
Баркас уверенно резал носом холодную ангарскую воду, приближаясь к очередному прибрежному поселению.
Белореченск, неделю спустя
После некоторого времени проведённого в каждом из посёлков: Васильевском, Иркутском, Усолье и Ангарске, два бота пришло, наконец, в Белореченск. Лодия, вёзшая оборудование и людей Матусевича, пришла на несколько дней ранее. С тех пор, как установилась граница с Московией, Радек озаботил Соколова на полноценную систему охранной сигнализации пограничного посёлка Усть-Илимска, где были поселены литвины и ляхи, а также крепости Владиангарск. Пришлось разбирать три разведывательных аппарата, что были законсервированы Радеком в Новоземельске. Микросхемы, кабеля, резисторы, конденсаторы, провода и реле, в числе остального пошло на составленную Радеком схему охраны периметра. Бесперебойное питание проводника, укреплённого на стеклянных изоляторах, отстоящих от земли на высоту пояса среднего человека, обеспечивалось бы электрогенераторами с подведёнными к ним гидроприводами.
- То есть получается периметровая охранная сигнализация, функционирующая на принципе ёмкостного реле, - Радек, балансируя на пальцах карандаш, внимательно посмотрел на Соколова .
- Отлично, Николай Валентинович! Какова вероятность засечь, допустим, одинокого субъекта?
- Если тот не будет заранее ползти, то высокая. А если вы намекаете на животное, тут возможны варианты. Крупное животное, типа лося или медведя заставить загореться светодиод на пульте, волк или тетерев может проскочить. Стопроцентной гарантии нет, это и хорошо - не будет полной расслабухи.
- Ясно, да, вы правы. Панацеей это быть не должно.
- Вячеслав, как вы думаете, енисейцы могут ещё раз на нас напасть, после того, что мы им учинили прошлым летом?
- Вполне допускаю, Николай Валентинович.
***
Закончив разговор с Радеком, Соколов устало потёр глаза. Он понял, что хочет спать, но надо было ещё поговорить с Кузьминым. Тимофей уже не раз повторял, что у него не осталось запасов отцовых денег на оплату поморам перевозки поселенцев. А он, как купец и сын купца, не может более тратиться.
- Тимофей, маршрут, то есть путь до Китайского царства составлен. Дорога неблизкая, сложная. Ну да судя по тому, как в Китай ходили наши люди вроде томского казака Ивана Петлина, посетившего Пекин ещё в 1618 году.
- То есть мы не первые будем, - разочарованно протянул Кузьмин.
- Ты карты наши видел же? Вот смотри, вот путь, - Соколов провёл по карте пальцем, - а мы здесь. Понимаешь карту?
- Да, Вячеслав Андреевич, понимаю. Вот Кола, Белое море, вот Студёное, Енисей, Ангара, - мне майор Сазонов всё обсказал крепко.
- Ну и хорошо. Вот ещё какое дело, Тимофей. Ты мне говорил, что поиздержался вконец?
Кузьмин кивнул, мгновенно напрягшись и не сводя глаз с Соколова.
- Так вот, - Вячеслав подошёл к зелёному сундуку, что стоял у лавки под окном, ловко снял пружины двух замков и достал из недр сундука один за другим три увесистых мешочка. Они звякнули весьма приятным для сына купца звуком, когда Соколов поставил их на стол.
'Золото!' - воскликнул в душе Тимофей.
Соколов, увидев блеск в глазах Кузьмина, улыбаясь, кивнул и стал распутывать тесёмку одного из мешочков. Аккуратно высыпав половину содержимого и придерживая ладонью разбегающиеся золотые кругляши, сказал:
- Ну вот, Тимофей, это плата за труды твои.
Тимофей был несказанно поражён, золото ладно, ничего удивительного в этом нет, но монета! Осторожно взяв одну двумя пальцами, он приблизил её к глазам, внимательно разглядывая.
- Знак сокола, понятно. Один чер… - не понял Кузьмин.
- Червонец, - подсказал Соколов.
- Тимофей, а сколько стоит заказать корабль в Голландии или Швеции? - отвлекая Кузьмина от созерцания монет, вдруг спросил князь.
- Тут надобно знать, какой корабль тебе нужен - торговый али военный, большой али не очень, быстрый али с нагрузкой большей? - не отрывая взгляда от золота, быстро ответил Тимофей.
Соколов с минуту задумался, а потом, поморщившись, махнул:
- Нет, не надо. Суэцкого канала нету, через весь мир пока корабль припрётся, мы уже сами построим. Мне Владимир посоветовал пока не заморачиваться с торговлей и с Китаем. Ты купец и сын купца. А для купца - главное что?
- Барыши наипервейшее дело. Токмо ты, Вячеслав, уж больно непонятно разговариваешь, я понимаю, но дело это зело трудное, - рассмеялся Кузьмин.
- Вот я и говорю, до Китая путь труден и опасен. А насчёт твоих барышей, неясно - будут ли они. Я же сейчас предлагаю тебе стать продавцом наших товаров.
- Что за товары, Вячеслав Андреевич?
- Вот смотри: зеркала, стёкла, мыло, шкурки - само собой, золото вот это основное. Не знаю, что ещё мы можем предложить - железа самим мало, тем более изделия из него, у нас стройки не останавливаются. На Ангарск, вон, сколько всего надо - столицу ведь строим.
- Стёкло и зерцала дороги, токмо вот зерцала, они церковью не особливо одобряются.
- Да ну! Неужто иной горожанин не захочет лицо своё видеть? Запретят ему?
- Не запретят, вестимо. Так это девице какой пристало - каждый прыщик на лице усматривать, нешто для мужика занятие сие? - заулыбался Тимофей.
Ангара, около двадцати километров ниже Белореченска
За время пути Беклемишев насчитал четырнадцать зимовий, это только те, в которых они, бывало, ночевали и те, что он видел на берегу Ангары. Напряжение, что сковывало его в первое время общения с ангарскими людьми, спало буквально на второй день. Он убедился, что к нему хорошее отношение не только оттого, что он посланник царя, а просто потому, что ангарцы были искренни. И майор Ярослав и даже обычные солдаты, что сидели на вёслах. Правда, Василий Михайлович, отметил в них необычное для их уровня отсутствие всякого раболепства перед своим начальником. Но и казачьей, как бывало, пущей вольницы и непослушания тоже не было и в помине. Приказы исполнялись чётко и исправно, каждый воин знал свои задачи и выполнял их безо всякой лености или разгильдяйства. С ним они разговаривали уважительно, без излишней почтительности, считая за любезного гостя. С одним из воинов, Александром, воевода разговорился при готовке обеда в очередном зимовье и, наконец, спросил про странный металлический предмет, что давеча так заинтересовал его:
- А, это термос, Василь Михалыч! В нём чай долгое время остаётся горячим, из-за специального материала из которого его сделали.
- Василий Михайлович! После обеда отправляемся, сегодня к вечеру мы должны достичь Белореченска, - это подошёл майор.
- Добрая весть! Ярослав, - поднялся с бревна Беклемишев, - я хотел вызнать, отчего вы майором зовётесь, на немецкий лад? Нешто связи с немцами имеете? Я вроде румских церквей у вас не видел.
- У нас такая организация армии, воевода. И у нас это уже очень давно, так может это немцы у нас спёрли идею? - оставил Беклемишева в полном недоумении Петренко.
***
Бот прибыл к устью Белой к полуночи, близость посёлка Беклемишев заметил издалека - стоявшая на высоком холме излучины башня отбрасывала свет горящего на её площадке огня. Бот вошёл с Ангары во впадающую в неё реку, проходя между двумя небольшими бастионами. Петренко и невидимые стражи обменялись бессмысленными, с точки зрения воеводы, фразами. У Василия опять появилось неприятное ощущение того, что что-то не так, что-то ускользает от его понимания.
'И тут пушки!' - енисейский воевода заметил в отблеске горевшего у бастиона костра, железное жерло.
- Ежели тут картечью маханёт, никто выше по реке не пройдёт, - пробормотал Осип.
На этот раз воевода согласился со своим сотником, раздражение уступило место опасению, что если ангарцы его, воеводу ближайшего к ним острога московского царя, схватят да начнут выпытывать, сколько в Енисейске людишек, да много ли припасов. А ежели потом пушки свои к острогу его спустят да стены разбив, устроят там резню?
