Деникин: «Не утрируйте, Антон Васильевич…насколько я знаю, к нам направляли бывших офицеров не прямо из военкоматов- а только добровольцев, и только тех, кто уже в эту войну повоевал, и успел отличиться…
Вот, Добровольский, бывший полковник Генерального штаба, я его ПНШ к «марковцам» во второй батальон запихнул…у красных был начштаба дивизии… а Гуревич, из прапорщиков военного времени- у красных полком командовал…у нас теперь взводный…оба рады — радёшеньки…»
Туркул: «Но всё же…ладно. Как говорил один мой знакомый есаул в Кубанском походе, отрезая ногу павшей лошади — пожуём, к вечеру увидим… какого оно цвета.»
Опасения Туркула были понятны…против немецкой танковой армады, хоть и изрядно прореженной, выдвигалась всего лишь Отдельная стрелковая бригада.
Бригада на сей момент имела в своем составе три стрелковых батальона (по 715 человек)(Дроздовский, Марковский и Донской), отдельный артиллерийский дивизион (восемь 76-мм орудий, уже знакомых нам Ф-22 УСВ), отдельный противотанковый артиллерийский дивизион (12 пушек калибра 57- мм, горьковских ЗиС-2), отдельный минометный дивизион (16 минометов калибра 82 мм и 8 120-мм харьковских минометов), отдельную роту автоматчиков, разведывательную роту, роту противотанковых ружей, взвод ПВО (три новеньких ДШК), отдельный батальон связи, саперную роту, автороту и медико-санитарную роту.
Не имела только политотдела, зато прикомандированный особист таки был… Ну и батюшка, иеромонах отец Спиридон, из Усть-Вым-ЛАГа специально выпущенный…где указанный святой отец и наблатыкался «наверняк» в карты играть…взамен замполита…
Всего в составе бригады были 4334 человека, 149 ручных и станковых пулеметов, 612 автоматов,48 противотанковых ружей ПТРД,178 автомашин и 818 лошадей.
Немного…очень немного…но воевать было нужно.
Толочин…по — белорусски Талачын…тихое местечко в Витебской губернии, когда-тошний маеток канцлера Великого Княжества Литовского Льва Сапеги, мирно дремлющее по- над речкой Друть…что сонно несёт свои тихие воды меж низких, лесистых берегов, пока не прильнёт у городка Рогачёва к набирающему силы Днепру…
Одна слава- что на Минском шоссе… на старой, славной дороге, по которой не раз и не два ходили к Златоглавой незваные западные гости… которых потом лениво клевали на дороге этой тряской вороны в монашьих чёрных рясках…
А вдали — за синими лесами — над битой вражьей кликой грозно поднимал златой кулак Иван Великий…известная московская колокольня, кто не в курсе.
Недаром- ох, недаром в Толочине построен памятник Отечественной войне 12-того года — КАТОЛИЧЕСКИЙ собор святого Антония! Автор, вот о таком и не слыхивал…православные храмы — знал, но католические…
А тут есть…и на красном гербе городка — обнажённый меч — вовсе не спроста!
«Стойте, стойте…что Вы делаете?» — молодой джентльмен довольно химерического вида- в колом сидевшей на нём военной форме со знаками различия военветврача 1-го ранга на полевых петлицах, выглядывавших из-под расстёгнутой верхней пуговицы домашнего заячьего тулупчика, был похож на кондитерский соевый батончик, зачем-то втиснутый вместо взрывателя в корпус осколочного снаряда… при этом указанный снаряд ещё и заботливо закутан в дедушкин плЭд (именно так- плэ-э-эд…)… да, так этот резвый вьюнош ухватил за руку пожилого, седовласого казака лет этак за шестьдесят…
Надо сказать, что в руке у казака была зажата казачья плеть (которую некоторые штатские зачем-то называют нагайкой… плеть это, господа-товарищи…из тех плетей, которыми удачным ударом волка убивают…). Указанной плетью казачина собирался взбодрить лошадку самого колхозного вида, скользящую на подьёме…
Молодой человек: «Не сметь бить животное! Слышите, Вы?»
Казак, с изумлением: «Это ты мне, клистирная трубка? Да ты знаешь ли, кто я? Я- Улагай!»
Молодой человек, с достоинством: «Антиподист Элпидифорович Сапрыкин, честь имею…Доцент Тимирязевской Академии, кафедра иппологии…И бить животное не позволю. Сами виноваты, что скользит, надо было зимними подковами ковать, понятно Вам, неук?! Ездить не умеете, ухаживать не умеете…» Улагай, онемев: «Э-э-э… да…меня… в четыре года…в первый раз высадили…»
Сапрыкин: «На горшок, я полагаю? Потому как в лошадях Вы явно ничего не понимаете!»
Улагай, придя в совершенное изумление: «Кто?? Я?!! Ничего не понимаю?!! Да ты кто такой?!!»
Возникший как из-под земли (поднявшийся из кювета) ладный, усатый старшина пояснил: «Слушай, обозник, охолони, а? Перед тобой, между прочим, полковник стоит, Главный Ветврач Четвертой Армии…И СТАРШИНА ВААСЬКОВ…РРРАВНЯЙСССЬ! СМИРНАА!»
Улагай рефлекторно вытянулся в седле и кинул руку к папахе… потом опомнился, и захохотал: «Ну… жива Русь-Матушка, когда в её армии есть ещё такие унтера…Виноват, товарисЧ старшина…разрешите продолжать движение?»
Васьков, очень спокойно: «Ты, конник, погоди-ка…вижу, ты из разведчиков? Тогда гони скорей к начальству, доложи — в Толочине немцы.»
Улагай, посуровев лицом: «Понятно, что не аннамиты… сколько? Какие части? Есть ли артиллерия? Откуда известно?»
Васьков: «Видел сам. Артиллерии нет, мотоциклисты, штук пять танков, пехота на броневиках, до роты…»
Улагай: «Понятно. Скорее, головная походная застава…а обозначения на броне заметил?»
Васьков: «Бубновые тузы…»
Улагай, задумчиво: «Скорее, 18-тая танковая, 47 корпус…молодец, старшина, свой Георгий ты, считай, заработал…Но как ты меня построил, а? Любо-дорого посмотреть! Переходи-ка- ты к нам, в «Волчью сотню»- обещаю, в прапора выведу! А? Ну, дело твоё…»
И, еще посмеиваясь, «Белый Чапай», командир разведки Бригады, погнал вперёд свою лошадку…уже не пользуясь плетью…
Спустя час, в уже синеве сумерек, на обочине, Улагай докладывал Деникину, водя кривым пальцем с обгрызанным, пожелтевшим ногтем по зелени карты: «Немцы захватили 15-ти километровый участок дороги Москва-Минск от Славени до Толочина. Их передовые подразделения заняли Толочин и вовсю сейчас там хозяйничают. Сберкассу разгромили, потребкооперацию, молокозавод — сметаной обжираются, прости Господи, будто их век не кормили… Не опасаются ничего…мои казачата взяли пару пленных — немцы и ухом не повели…»
Деникин: «Значит, ничего не опасаются?»
Улагай: «А чего там опасаться? Красные драпанули, роняя последние портки… да и было их там- одни обозные второго разряда…нет, немцы ничего не боятся…»
Деникин, внимательно смотря на Туркула: «Антон Васильевич, а ежели к немцам… скажем, подмога подоспеет? Сделаете?»
Туркул: «Nat?rlich, Herr General, werden wir machen!»
Ещё через час — стало совсем темно… и штабная колонна 47-го Берлинского корпуса, следовавшая к Tolotcshin, зажгла фары- прикрытые колпаками с прорезанными в них узкими щелями… проклятые русские Die M?hlen,с их свистящими, как коса смерти, винтами над узкими корпусами, научили немцев правилам дорожного движения… впрочем, Das Russische- Furnier,безобидные с виду бипланчики U-zwei,пилотируемые Die n?chtlichen Hexen, тоже были далеко не подарок судьбы…
Не доезжая до места назначения буквально несколько километров, водитель замыкающего «Ганомага» обратил внимание, на секунду выпростав обмороженный нос из-под ариезированного в Барановичах кашне, что их догоняет другая колонна, следующая с полностью открытыми фарами…
«Проклятые дураки!» — с досадой простонал он…»Ещё наведут на нас русских ночных ведьм…наверное, новички…из Франции!»
И он был прав!
Действительно ведь, из Франции… и из Парагвая…и из Марокко…и откуда только их не было…далеко, впрочем, не новичков!
Когда немецкая колонна остановилась у двухэтажного Братского корпуса Базилианского монастыря, выбранного заботливыми квартирьерами для размещения оперативной группы штаба, пристроившаяся сзади колонна трофейных русских машин (разумеется, трофейных, Ob so?) вначале — вроде бы решила проехать дальше по Луговой улице — но потом вдруг резко остановилась, и из кузовов внезапно посыпались — молча, без единого звука- ладные Bursche,держащие в руках винтовки с примкнутыми штыками…
Впрочем, звуков скоро стало — достаточно много…очень громких и очень разнообразных…
Потому что с севера и юга по сходящимся направлениям на Толочин ударили остальные два батальона Добровольческой Бригады…
Немецкие танки, с работающими вхолостую двигателями (чтобы не заморозить радиаторы) — загорались от вынимаемых заботливой рукой из русской кисЫ (мешок такой, за поясом носят) бутылок с «КС» — так легко и просто — а выбегающие из изб танкисты встречались по-ефрейторски — «Вперёд коротким коли, назад коли, вперёд прикладом- бей!»
Ах, русский трёхгранный штык…
Ах, Толочин, ты, Толочин, Белорусский городок! Здесь был немец поколочен, Растолочен в порошок!
