Но никаких выступлений не было, ни в первые дни, ни когда фронт продвинулся еще дальше на запад. Однако же тюрьма не пустовала — поразительно, как эти герры и фрау любят стучать друг на друга (согласно статистике, по числу доносов «куда надо», на тысячу человек населения немцы, что при Гитлере, что в ГДР, что в ФРГ, что в Кайзеррайхе, были на устойчивом первом месте, а вот сталинский СССР, отставая на порядок, лишь на шестом, пропустив вперед «демократичные» Англию, США и кого-то еще). Так что очень скоро в тюрьме оказались все без исключения члены НСДАП, находившиеся в этом городе — быстро нагрузив работой Особый отдел (а что вы думали, если есть комендатура, то обязательно присутствуют и «те, кто надо» с нашей стороны). Но никаких «вервольфов» не попадалось, несмотря на комендантский час и активную следственную работу с мероприятиями типа обысков и облав. Немцы, кстати, были довольны — преступность упала практически до нуля, поскольку почти единственным наказанием для уголовной братии был расстрел у ближайшей стенки.
Еще коменданту запомнилась пышнотелая накрашенная фрау, заявившаяся «по очень важному делу» на третий день. Фрау оказалась хозяйкой местного борделя, и пришла, чтобы заявить, что ее заведение готово возобновить работу и даже расшириться, «ведь вы же, наверное, мобилизуете всех жен, сестер и дочерей офицеров вермахта и эсэс; так лучше будет, если процесс будет проходить не в антисанитарных условиях, а как подобает! Вот у меня список интересующих вас особ — а вот прошение, в случае предоставления мне дополнительной рабочей силы, выделить мне в расширение соседний дом, выселив жильцов. Зато тогда все храбрые русские солдаты и офицеры получат самое качественное обслуживание!»
Лондон, 15 января 1944.
Наконец Англия могла радоваться. Ощущение близкой победы — как запах весны зимой. Нет, британцы и раньше не сомневались, кто победит в этой войне, но сейчас возникло чувство ее скорого завершения.
С ноября не появлялись над Лондоном даже одиночные немецкие самолеты. И над Каналом люфтваффе резко снизило активность. После разгрома флота гуннов у берегов Португалии и очередных поражений их армии на русском фронте десант в Англию исключался даже теоретически. А сам Уинни, наш премьер, вместе с американским президентом летал в гости к Сталину, и, как было заявлено прессе, переговоры прошли с полным успехом, и были достигнуты все договоренности, как окончательно разбить общего врага.
Были, конечно, неизбежные трудности. Но голода не было — все лужайки и газоны были превращены в огороды, неужели вы думаете, что их и в самом деле лишь подстригали в течение трехсот лет, за которые добрая старая Англия пережила достаточно бедствий? Были и жертвы — в основном, среди экипажей кораблей и самолетов, в Атлантике продолжались сражения с «волками Деница», продолжавшими брать с конвоев ощутимую дань, но и Роял-Нэви хвастался впечатляющим числом потопленных субмарин, так что было мнение, что надолго немцев не хватит. И уже семнадцать немецких городов были превращены ну если не в пыль и пепел, то в руины, и может быть, число убитых так немцев и в самом деле достигло миллиона, как утверждало Би-Би-Си — важно было, что горят их города, а не наши! — и что с того, что число потерянных бомбардировщиков Королевских ВВС превысило две сотни и ходили слухи, что экипажи сбитых самолетов разозленные гунны в плен не берут — но у Британии много и кораблей, и самолетов, и храбрых мужчин, готовых отдать жизнь за короля.
Однако же два почтенных джентльмена, беседующие сейчас у камина в гостиной особняка в викторианском стиле, были в весьма дурном настроении.
— Вам нельзя сегодня больше пить, Уинстон. Русский коньяк, конечно, хорош, но надо же знать меру!
— К дьяволу, Бэзил! Вы не хотите знать, что было сегодня в Объединенном штабе? Жаль, что у вас нет допуска, уж вы бы со своим аналитическим умом, наверное, увидели бы то, что не желают видеть эти недоумки в больших чинах!
— Насколько я понимаю, обсуждалась будущая высадка на континент?
— Именно так, Бэзил! Русские, как всегда, удивили мир — все наши военные эксперты ждали, что бои на Висле будут если не как Сомма той войны, то чем-то похожим. Теперь те же умники спорят, когда русские встанут на Одере: к началу февраля или уже через неделю? А там, я напомню, сорок миль — и Берлин! И если мы не хотим прийти на обед, когда всё уже съедено, надо выступить в поход сейчас! Иначе мы рискуем встретить русских солдат уже на том берегу Канала. И что тогда нам останется от Европы?
— Сколько я помню, Уинстон, вы говорили про послевоенную конференцию, на которой лишь и будут определены границы?
— А какие позиции будут у нас на этой конференции, если вся Европа к тому времени будет лежать под русским сапогом? Если хотя бы половина у нас — это совсем другое дело. Но мало нам было, что кузены всё чаще стали находить со Сталиным общий язык, в ущерб британским интересам, так еще и этот мерзавец де Голль! Это ничтожество, официально дезертир, никакой не генерал! Если бы не я, он так и болтался бы по Лондону с протянутой рукой — или же максимум командовал бы полком французского пушечного мяса на нашей службе! Я создал ему эту «Свободную Францию» на английские деньги — я закрывал глаза на его диктаторские замашки, как он обращается со своими же людьми — и он еще смеет иметь собственное мнение?! И заикаться о какой-то там французской независимой политике? Неблагодарная тварь — еще один Коморовский! С той лишь разницей, что тот был немецким агентом, а этот продался русским. Ничего — я ему этого не забуду!
— Ну, Уинстон, цинично рассуждая, он поступил по правилу «у меня нет друзей, а есть лишь интересы»…
— А вы можете представить мир, где этому правилу следуют все? Дикий Запад, где всё решают кольт и кулак — лес, населенный одними волками. Которые затем вымрут от голода, поскольку некого будет съесть. Нет, в лесу должны быть кролики как кормовая база. Причем в большем количестве, чем волки, — считая, что каждому из волков надо обедать каждый день. И чрезмерное убийство кроликов должно караться, поскольку лишает обеда других волков. Вот зачем в обществе нужны нормы поведения, к коим относится и требование честной игры. Для большинства — волков не должно быть слишком много. Вы еще не поняли, Бэзил? Если кто-то поступает со мной непорядочно, то это значит, что он считает себя волком, а меня кроликом! Хотя вчера еще был им сам и позволял мне себя кушать, как я того хочу!
— Занимательная теория. Но меня больше интересует, что Сталин пообещал французам?
— Возвращение в клуб держав, что еще! Как после той войны мы поддержали побежденную Германию как противовес французам на континенте. Теперь же русские осмелились выбрать Францию как противовес нам. Что означает — Германию они уже считают своей добычей. И они реально могут всё это получить, если мы не успеем! Но черт побери, для того нам надо встретить их если не на Эльбе, то на Рейне!
— Я так понимаю, что военные ваше предложение не поддержали?
— Проклятое «погодное окно», в которое, по утверждению авторитетнейших экспертов Адмиралтейства, только и возможна высадка на французский берег! Не раньше мая — июня. Сильно подозреваю, что русские уже будут на Рейне. И неизвестно, кто тогда раньше войдет в Париж.
— Простите, Уинстон, а как же высадка в Норвегии в сороковом? И мы, и гунны — да и русские, я слышал, успешно высаживали десанты зимой!
— Бэзил, вы всё же не моряк и не понимаете, что мало высадить на вражеский берег войска, их надо снабжать, тысячи и десятки тысяч тонн ежесуточно! Выгрузить все это на необорудованный берег трудно, если только вообще возможно. Нужен захваченный порт или соединение десанта с наступающими вдоль берега силами. Или очень хорошая погода, позволяющая транспортам подходить к импровизированным причалам. Но никак не зимние шторма! В Норвегии и немцы, и мы высаживались прямо в портах. Сейчас же — генералы и адмиралы слишком хорошо помнят Нарвик. Вам напомнить, как впечатляюще — на бумаге — выглядело соотношение сил до начала и чем всё завершилось?
— Сколько помню, был план, что нам откроют дверь восставшие французы.
— Да, и вот за этим мне был нужен де Голль! Прежде у него не было выбора, он мог вернуться во Францию только так. Но после русских обещаний он прямо заявил мне, что не хочет, чтобы его люди были английским расходным материалом: «Что будет, если мы восстанем, а вы не придете — еще одна Варшава?»
— У нас во Франции есть люди от УСО, де Голлю не подчиняющиеся.
— Есть разница, разведка и даже диверсии малыми группами, избегающими открытого боя, и массовое восстание. Директор УСО клянется мне, что задача осуществима, но не прямо сейчас, нужна подготовка. А времени нет! Начинать надо, пока у гуннов связаны руки русским наступлением. Когда же русские встанут на Одере — как до того на Днепре и Висле, всегда была оперативная передышка в несколько месяцев — десантироваться во Франции будет, по мнению Объединенного штаба, слишком опасно. Немецкая армия остается сильным противником на суше. Не говоря уже о том, что время сейчас играет против нас.
