- Или так, или воевать, - не стал спорить с девушкой Бондарь.
Наконец, мы зашли домой. Хотя, почему, наконец? Тут ведь идти всего ничего от проходных.
Зайдя в комнату, я первым делом разулся и дал отдохнуть ногам после рабочего дня. Затем мы немного перекусили, попили чай и разошлись по своим комнатам.
Я глянул на часы и заметил, что настало время идти на встречу со Светой.
- Лёха, ты хоть зубы почисть, а то ещё станешь с девушкой целоваться, а у тебя, что называется, будет несвежее дыхание. Всё малину себе испортишь.
- Без тебя, знаю, Саня. Не маленький уже, не в первый раз с девушкой на встречу иду.
- А скажи, ты ей цветы дарить будешь сегодня? - ехидно поинтересовался Бондарь.
- Нет, не буду. Во-первых, у меня с ней не свидание, во-вторых, она не в моём вкусе.
- Рассказывай-рассказывай. Посидишь тут ещё немного, и любая девушка в твоём вкусе будет.
- Я ж не ты, чтобы кидаться на любой объект, оборудованный сиськами и не только сиськами, - отпарировал я.
- Ладно, иди уже. Потом расскажешь, как всё прошло, - примирительно сказал Бондарь.
Я набросил куртку и пошёл в сторону проходных. Благо, как я уже говорил, идти было метров 400 от силы.
Светы на месте ещё не было, и мне пришлось подождать ещё минут десять, пока девушка не подошла.
- Добрый вечер, Алексей, - поздоровалась она со мной.
- Привет, Света. Как у тебя дела? - ответил я фразой, ставшей банальностью в нашем мире.
- Всё хорошо. А у тебя как? - видимо, стоило один раз произнести "как дела?", как это стало заразным.
- Тоже всё хорошо. Сегодня практика в цеху была. Знаешь как там интересно? - и Света начала грузить полным описанием сегодняшнего дня, чем поставила меня в тупик.
- Свет, это всё очень интересно, но давай определимся, куда гулять пойдём? А как пойдём, так ты и продолжишь свой рассказ.
- Ой, а давай по берегу Волги пройдёмся. И идти не далеко, и красиво там сейчас.
- Давай не вопрос.
Мы направились в сторону реки, пройдя мимо нашего дома. Я ещё обратил внимание, что светилось окно на кухне. Видимо Саня с Лидой чаи гоняли.
Света продолжала щебетать о чём-то своём, я же слушал её в пол уха, залюбовавшись на вечернюю Волгу, по поверхности которой проплывал небольшой пароход.
- Слушай Лёш, а ведь ты похож на одного моего друга, - неожиданно пронеслась фраза в моём сознании.
- Чего-чего? - опешил я.
- Я говорю, ты похож на одного моего друга.
- На какого? - спросил я в прострации.
- На самого лучшего.
Харьков. 22 сентября 1940 года
- Лёш, тебе обязательно сейчас уходить?
- Конечно, Ань. Увольнительная заканчивается. Надо в училище возвращаться.
- Никак не привыкну к тому, что мы тобой только на выходных можем быть вместе.
- Аня, если бы не этот перенос, то мы бы вообще не познакомились. Сомневаюсь, что ты бы заинтересовалась судьбой лётчика, пропавшего без вести на втором году войны.
- Лёша, не начинай пожалуйста. Тем более, что в этот раз история идёт по-другому. Мы же с тобой познакомились.
Перед Алексеем мысленно пронеслись события последних трёх месяцев. Полёт над городом 22 июня, карантин в Ахтырке, знакомство, а затем бурный роман с медсестрой Аней. Перевод в Харьков для переподготовки в числе первой партии командиров. И вот он в городе, ставшим, благодаря Анне, ему родным. А ведь могло быть и так, что сейчас он был бы один.
Спустя неделю после перевода в Харьков, когда первые впечатления о городе уже улеглись и не вызывали того удивления, что было в первые дни, у эскадрильи Панова начались первые занятия на компьютерном авиасимуляторе. Нет, конечно, они не могли заменить лётной практики, но вот помочь в изучении основ новой боевой тактики могли.
Особенно запомнилось Алексею первое знакомство с историей Великой Отечественной войны, а точнее с первыми месяцами этой войны, когда авиация страны советов понесла свои самые большие потери за всю свою историю. Это просто в голове не укладывалось - как могучая и непобедимая могла растерять свою мощь за считанные дни? И наводило на нехорошие мысли, за которые по голове бы не погладили. С другой стороны, сам факт того, что сейчас эта информация не скрывалась, позволял надеяться, что генералитет в этот раз сделает исключение, и будет готовиться не к прошедшей войне, как делали это все и всегда, а к грядущей, и учтёт все те ошибки, за которые в другой реальности заплатили миллионы жизней.
Собственно, первое занятие и было посвящено первому периоду войны в общем, и тактике советских бомбардировщиков в этот период. Особенно подчёркивался тот момент, что распыление сил по всем направлениям ни к чему кроме дополнительных потерь не привело.
Преподаватель, а им был пожилой мужчина с полковничьими погонами, в красках описал что происходило с вылетавшими самолётами без прикрытия истребителей. В подтверждение своих слов, он продемонстрировал через проектор немецкую хронику того времени, на которой бравые арийские пилоты расстреливали беззащитные русские бомбардировщики.
Зрелище было ужасающим. В какой-то момент Алексею даже захотелось напиться до беспамятства, настолько удручающее сложилось впечатление и такое сильное ощущение безнадёги и тщетности всех усилий в борьбе с фашистами. Но спустя пару минут, эта слабость прошла и появилась жгучая ненависть к немцам, которые столь безнаказанно себя вели летом сорок первого года.
Во второй части вступительной лекции полковник рассказал о дальнейшем развитии боевых действий, когда лётчики РККА уже набрали боевой опыт и смогли на равных воевать с фашистами.
Сталинград. 30 сентября1940 года
Утро началось как всегда неожиданно. По ставшей уже традицией привычке, Саня Бондарь побрызгал мне на лицо водой, и я с большим трудом и матюгами наконец-то раскрыл глаза.
- Вставай Лёха, нас ждут великие дела.
- Опять ты ко мне пристаёшь. Не хочу я ничего, - ворчал я спросонья.
- Лёха, ты ж вчера вроде не пил, и громче всех орал "хочу на полигон, хочу на полигон". Ну вот, радуйся теперь, сбылась твоя мечта.
- Ладно, Саня, спасибо, что разбудил. Ты прав, надо вставать.
Я встал, застелил кровать и стал одевать новенькую, полученную буквально накануне форму с петлицами младшего лейтенанта РККА. А вы как думали? Если уж едешь на полигон снимать испытания новой секретной техники, то и выглядеть должен подобающим образом. А тут вспомнили, что я ещё в Харькове получил звание младлея, вот оформили все бумаги и выдали форму со всеми прилагающимися причандалами. Саня ещё сокрушался, что товарищ Сталин не торопится погоны вводить, а то обмыли бы мои одинокие звёздочки. Ну да и ладно. Сей прискорбный факт не помешал нас собраться вчетвером с Кузнецовым и Акимовым и отметить сие действие, опуская в стакан с водкой кубики вместо звёздочек. К тому же в РККА приняли не только меня, но и Саню, который получил сержантские петлицы. Так что мы и его треугольники обмыли.
