укладывалось у него это в голове. Поначалу, он принимал этого подростка, постоянно крутящегося на заводе, за ученика или подмастерье. Он и сам недавно ещё был таким подмастерьем, проходя практику при обучении в Мюнхенской технической школе.
И даже закончив её, успев жениться и обзаведясь сыном, он всё равно оставался подмастерьем на заводах во Франции и Швейцарии, куда уехал с семьёй из родной Баварии в поисках лучшей доли. Так и не получив инженерной должности за границей, Фриц Хубер вернулся на родину.
Но и в родных местах было плохо с хорошо оплачиваемой работой. На инженерной бирже Мюнхена он нашёл только две свободные вакансии. Временный, годовой контракт инженера в Магдебурге, и предложение о постоянном трудоустройстве на автомобильный завод в далёкой Российской империи.
Ему не очень хотелось ехать в Россию, но его супруга, Эмили, уставшая постоянно менять место жительства и переезжать из одного города в другой, решила всё по-своему. Как оказалось, этот завод находился не в самой России, а в княжестве Финляндском. И это обстоятельство неожиданно примирило его с выбором жены.
В городе Улеаборг, до которого они добирались сначала на поезде, а затем на пароходе, им неожиданно предоставили почти бесплатное жилье в новом, только что построенном двухэтажном многоквартирном доме. Больше всего Хубера поразило наличие электрического освещения и регистры парового отопления. Даже в Париже, где он проработал почти год на паровозостроительном заводе Шнайдера, освещение в снимаемой ими комнате доходного дома было газовое, а отопление — дровяное.
Оба его новых начальника отмахнулись от идеи Фрица Хубера о создании универсальной машины на базе нефтяного двигателя. Расмуссену было некогда из-за подготовки к свадьбе, а Рунеберг был увлечён испытанием рядного, четырехцилиндрового двигателя. Честно говоря, у самого Хубера тоже было мало времени на мечты и проекты из-за порученного ему сектора по выпуску мотоциклов. Он всего несколько раз попытался заговорить о своём проекте с инженерами и всякий раз те перенаправляли его к Матиусу Хухте.
И вот сегодня он решился подойти и показать свои задумки, хотя в душе очень сильно сомневался, что этот ребёнок сможет его понять несмотря на все лестные слова о нём от инженеров завода.
……
— Хм. Как интересно, — я закончил рассматривать технические рисунки и перешёл к описанию устройства, бумаги на которое мне неожиданно принёс недавно нанятый нами мастеровой из Баварии.
И первое, что пришло мне в голову, что я смотрю на описание ранней модели трактора «Ланц-Бульдог», чего не могло быть в принципе. Потому что я помнил, что этот германский трактор появился в моём мире только в начале двадцатых годов.
Я и сам потихоньку вычерчивал помесь этого германского трактора и британского «Фельдмаршала» (Field-Marshall). Но браться ещё и за этот проект сил и времени у меня не было, и поручить было тоже некому. И вот, походу, такой человек нашёлся. Но вот почему его проект похож на немецкий трактор, я так и не смог понять. В прошлой жизни я читал статью, посвящённую этой немецкой компании и, насколько помнил, никаких Фрицев Хуберов там не было.
— Херр Хубер, я так понимаю, что вы предлагаете создать универсальную самоходную платформу, которая, не только груз перевезёт, но может быть использована и в сельском хозяйстве. Как тягач для плуга, бороны или как неподвижный привод для лесопилки, молотилки и веялки.
— Именно так, эээ, херр Хухта, — согласился со мной баварец.
— Насколько я помню, вы сейчас отвечаете за наладку выпуска малых двигателей для мотоциклов? — и дождавшись его кивка, продолжил. — Ваша придумка имеет большие перспективы, и я сам много думал над созданием подобной техники, но мне сейчас просто некогда заниматься этим. Да и вы совсем недавно приняты к нам на работу. Давайте, вы всё-таки закончите наладку выпуска порученного вам двигателя, а в свободное от работы время, можете заниматься проектированием. Я даже распоряжусь выделить вам парочку старых нефтяных двигателей для испытаний. Но всё это вы должны делать не в ущерб своей основной работе. А осенью мы с вами обязательно более подробно поговорим на эту тему.
……
Изначально поездка в Царицын планировалась сразу после моей днюхи, но сначала простыл Эдвин Бергрот, а затем к нам с предложением об обмене лицензиями приехали представители германской компании «Bayer AG».
Созданная на деньги деда медицинская фабрика-лаборатория, возглавляемая Фердинандом фон Вальбергом, с горем пополам производила и сбывала с десяток пудов «финской зелени» в год. Основную прибыль, как ни странно, приносила продажа разноцветных бинтов, патент на которые внёс дед Кауко, как свой вклад в дело этой компании.
Сами разноцветные бинты дед Кауко запатентовал только после того, как приехавшие к нам врачи расхвалили зелёнку. До этого он отмахивался и отказывался патентовать «цветные тряпки», как он их называл. Но на примере с раствором из анилинового красителя, он наконец понял, что это не просто мои капризы, а вполне возможно неплохая прибыль в будущем. И в последнее время ради перестраховки тратился на патентование любой мелочи, про которую я мог ему внятно объяснить, зачем она такая нужна.
Изначально, я опасался, что эти бинты смогут нанести вред ранам из-за окраски. Но проведённые в лаборатории опыты мои опасения не подтвердили. И их, сначала с опаской, а затем с удовольствием, стали брать больницы и госпитали для перевязки ран и фиксации гипса при переломах у детей. По моему совету заказали несколько сотен цветных рисованных рекламных листовок и плакатов, на которых были изображены дети с разноцветными перевязками и гипсами. Плакаты расклеивали на афишных тумбах, а листовки, подзаработав, раздали семьям с детьми мои пионеры.
Фон Вальберг тоже внёс свой вклад в рекламу этой продукции, написав статью, которую опубликовали в «Ланцете». Что значительно увеличило продажи. Заказы стали приходить даже из Санкт-Петербурга и Москвы. Особой популярностью пользовались бинты с нанесёнными рисунками различной тематики: пиратскими символами, кораблями, паровозами, мишками, а в последнее время и с нашими муммиками.
Вот за этими бинтами и приехали представители германской фармакологической компании. И предложили на обмен свой аспирин. Фон Вальберг сходу согласился, но всё как обычно уперлось в нежелание деда тратиться на
