– А ты правда скоро уедешь? – спросила вдруг она.
– Отец сказал? Да, малыш, придется, хоть и очень не хочется. Но, сама понимаешь – служба военная, она такая…
– Так ведь ты не военный.
– А вот это, солнышко мое, вопрос очень сложный. С одной стороны – наемник, а с другой, – тут я демонстрирую ей служебное удостоверение, которое специально таскаю в кармане, чтобы слегка пообтрепалось и не выглядело слишком новым, – ажно цельный лейтенант СБ, 'страшный опер' по борьбе с терроризмом… Вот так вот…
– И надолго? – в голосе Насти слышна нешуточная грусть.
– К Новому Году вернусь точно. Так что можешь смело заказывать новогодний подарок! Чего желаешь?
– Ой, ну ты спросил! А чего еще может желать Настенька, из дальних стран? Разумеется – цветочек аленький.
– Э, нет, не пойдет! – грозно восклицаю я. – К тем цветочкам, обычно, в нагрузку идут всякие неведомые чудища, в которых Настеньки вечно влюбляются. Нет! Я конкурентов не потерплю!
– Глупый, – смеется она своим дивным смехом и нежно целует меня в ухо. – Чудище у меня уже есть. А вот цветочка к нему, почему-то, не прилагалось. Непорядок!
– Понял, – киваю я. – Будем устранять недостатки и восстанавливать комплектность!
Думаю, так бы и сидели мы вдвоем до поздней ночи, несмотря на довольно прохладную погоду, но тут вышел из дома Игорь и разрушил нашу идиллию. Негодяйская он все-таки рожа!
Следующий день у нас с Курсантом был посвящен хозяйственным заботам: мы приводили себя в порядок перед поездкой. Сначала я вручил ему удостоверение.
– И что это все значит? – удивленно пялится в ксиву он.
– Это значит – добро пожаловать в органы, сынок! В Ростов мы с тобой едем не непонятными, а потому подозрительными 'вольными стрелками', а вполне респектабельными операми СБ. Крутыми, вооруженными и очень опасными. Да еще и получающими заработную плату и командировочные. Или ты думаешь все два месяца у матери на шее сидеть?
Услышав про зарплату, Толик мгновенно смирился со скоропалительным зачислением 'в ряды' и даже повеселел. А я, наконец, выбрал время, и дошел до местной парикмахерской, где подстригся под самую короткую насадку, оставив от отросшего за полтора месяца, и ставшего довольно неопрятным 'ежика' ровно два миллиметра растительности. Толяну легче, он свой череп каждые двое суток опасной бритвой до зеркального блеска полирует, Котовский, блин. Я пока не настолько крут. Бриться 'опаской', периодически правя ее на кожаном ремне, уже пробую потихоньку, ведь жиллетовские лезвия, что у меня с собой в 'мыльнорыльных' были – не вечны, а готовиться нужно заранее. Так что лицо побрить, отделавшись всего двумя-тремя порезами, я уже вполне в состоянии, но вот чтоб самому себе голову скоблить – нет уж, увольте! Я лучше парикмахеру денег отдам, не обеднею.
Потом, решив не озадачивать всякой ерундой Зину, мы выклянчили у нее две лохани, две одежные щетки и большой кусок вонючего, зато ядреного хозяйственного мыла. Со всем этим 'богатством' ушли на задний двор, где и устроили грандиозную постирушку, отстирав от въевшейся грязи, копоти и пороховой гари и 'горки', и РПС, и ранцы, и вообще все, что в тот момент под руку подвернулось. Потом, развесив вещи на веревках, снова пошли к Зинаиде, на этот раз за утюгом и гладильной доской. Правда, когда я выяснил, что электрического утюга у хозяйки 'Псарни' нет, а есть только древнее чугунное чудовище на углях, то не стал рисковать, и попросил ее отгладить выданные нам на складе черные прыжковые костюмы. А пока она занималась с нашей 'формой номер четыре', мы с Толей дружно пришивали шевроны и крепили погоны на 'форму номер пять'.[110] А когда Зина принесла отутюженные костюмы, то повторили процедуру и с ними.
Потом я учил Толю правильно 'отбивать' береты, чтобы они выглядели головными уборами бойцов спецназа, а не непонятной формы тряпками, зачем-то натянутыми на голову. Хорошо еще, что выданные нам на складе береты были так называемыми 'формованными', без швов. Если б они оказались такими, как раньше выдавали в Российской Армии, то их пришлось бы еще и ушивать, уж больно были огромные и уродливые. А тут обошлись 'малой кровью' – всего-то пару часов просидели голыми по пояс (чтоб одежду не мочить), в сырых беретах, с которых вода так и текла, на головах, ожидая, пока 'изделие' окончательно высохнет, сохранив приданную ему форму. Зато результат был – просто загляденье! Не стыдно будет в люди выйти!
– Блин, напарник, – вдруг хлопнул себя ладонью по лбу я. Ну, ладно я вчера закрутился-завертелся и забыл, но ты-то сам чего молчишь?!
С этими словами я выкладываю на стол пятнадцать золотых, десять серебряных рублей и банковский чек. У Толи, при виде суммы, удивленно ползут вверх брови.
– Вот, брат, твоя половина премии. И не надо удивляться, нам за одну только америкосовскую рацию сто двадцать золотых отвалили. Это, кстати, еще не все – за сумку с документами пока ничего не дали. Обещали позже, когда выяснят, насколько там ценные сведения были. Кроме того, друг мой, мы с тобой без пяти минут, хотя скорее – без двух недель, кавалеры ордена 'Святого Георгия-Победоносца'. Так что, поздравляю, будешь там гулять по набережной Дона весь из себя Георгиевский кавалер, гроза женских сердец.
– Да ну тебя, – смущенно отзывается Толя, но по его простодушному лицу видно, что новость о награде ошеломила парня не меньше, чем куча денег в качестве премиальных.
– Так, ладно, подбери челюсть и деньги, и пошли дальше готовиться.
– А чего делать-то будем?
– Для начала, надо проверить, как там поживает наш трофейный пулемет, потом переснарядить ленты для него так, чтобы вышло четыре по двести патронов, но перед тем, как ты этим займешься, сбегай к Убивцу, попроси у него в займы еще ленту на сотню, с патронами. Вернемся – отдадим.
– Блин, Миша, почти 'штуцер'[111] патронов только для ПК! Мы с тобой что, на войну едем?
– Дружище, на нас с тобою начали охоту такие зверюги, что тебе, молодому-неопытному, лучше даже и не знать, что такие монстры и на свете-то бывают. Но мы мало того, что о них узнали, мы им крепко напинали задницу. И теперь они хотят отомстить. И пока хоть один из них жив, или пока живы мы, война уже не прекратится. Будь к этому готов. Так что ты пока разберись с пулеметом и патронами к нему, а я мотанусь в Комендатуру, пару цинков автоматных патронов прихвачу, пистолетных патронов коробки по две, ВОГов у нас своих еще полцинка, ручных гранат по десятку на нос. Мины брать не будем, это уже явно лишнее.
– Да уж, – заржав, согласился Толя. – Противопехотная МОН-50 на Большой Садовой[112] явно будет выглядеть неуместно! Ладно, пойду у Кости ленту поклянчу. Коробку просить?
