Утром является «воротник» со стражей и сообщает:
— У главного купецкого приказчика хтой-то ларчик спёр. Во. Вот этот.
Преступление — очевидно, преступник — найден. Неблагодарный холоп, похитивший ценное имущество своего хозяина-благодетеля, забивается в железа и отправляется с семейством в вотчину на суд господский.
Вот такой подарок я получил в составе нашего последнего зимнего обоза.
Так случилось, что обоз принимали без меня — я как раз в тот день возился с лесопилкой. Потом надо было обязательно проверить новую сушилку для брёвен: лес в штабелях сохнет долго. Многое можно и из такого делать, но жилые помещения и хлебные амбары надо из сухого — пришлось городить в вотчине уже третью сушилку с печкой и длинным воздуховодом. Потом мою «олимпийскую трассу» глянуть — после оттепели снег осел…
Терентия, как уличённого татя, сунули в подземелье к Ноготку, семейство его, в общем порядке, отправили в баню и в карантинный барак для новосёлов.
Я в тот день в усадьбу вернулся поздно: ставили первую циркулярку. «Первую» — в мире! Рацуха… на семь веков вперёд! Правда, получалось коряво: снова проблемы с балансировкой.
Так что, про Терентия я узнал только утром. Вид у него был… скверный. Ободранный, наголо обритый, похудевший и почерневший, в ножных кандалах, он вполне соответствовал картинке «каторжник-революционер на допросе у жандармов».
Ознакомившись с сопроводиловкой от Николая, я ожидал увидеть озлобление, или какое-то «упование на милость», искреннее или не очень. Или — страх. Но Терентий был — «душа мелкой россыпью». Никаких мыслей, планов, надежд, ожиданий…
Он прекрасно понимал — сколь много я для него сделал. Его благодарность была столь велика, что он даже и не сильно её выражал:
— Господине, твои благодеяния столь велики, что мне и не отплатиться. Ничем и никогда. Даже и по гроб жизни. Всё, что я есть — всё твоё. И душой, и телом, и сердцем и разумом. Прикажи мне умереть — я умру. И печалиться особо не буду. Но жить… не могу я так жить! Я её люблю! Мы перед богом венчаны! Но во всякий день, во всякий час она меня виноватит. За всё. От оправданий моих… плачет. А то — кричит. Не могу я так!
Приведённая Меньшаком супруга Терентия, незамедлительно продемонстрировала особенности своего психического состояния: сходу наехала на мужа. Прямо с порога перейдя к крикам и слезам.
— Ты! Ты меня сюда привёз! К этим диким грубым злым людям! Бросил меня одну! На растерзание этим людоедам!
Можно подумать, что человек в кандалах может выбирать пути для своих близких. Терентий начал, было, оправдываться. А Меньшак паскудно хмыкнул и уточнил:
— Во блин даёт! Когда вчерась к моей елде прижималась сама приговаривала: засади мене грубо, возьми меня позлее. Сама ж просилась да налазила. Одно слово — курва.
Правдоподобно. Это — из подводных камней в практике психотерапевта при работе с истериками. Попытки соблазнения — один из основных методов привлечения внимания в арсенале истерика. Просто надо помнить, что в случае, если соблазнение оказывается успешным, это может оказывать разрушительный эффект на внутреннее состояние клиента. Что мы и наблюдаем. После реплики Меньшака истерика пошла в полный рост: с криками, диким хохотом, судорогами, бросаниями предметов, ударами головой о стены с явной потерей чувствительности. Дальше, очевидно, будет глухота, слепота, помрачения сознания…
Скучно.
Когда несколько раз проходил такие спектакли, когда знаешь, это — именно актёрская игра… Пусть и не осознаваемая, инстинктивная… Знаешь, что будет дальше. «Вот вам — ваши вопросы, вот нам — наши ответы. И обменяемся». Скучно и уныло.
— Меньшак, выведи дуру во двор и сунь в сугроб. Или сдохнет, или успокоится. Потом — ко мне.
— Господине! Постой! Она же жена моя, перед богом и людьми. Не казни её. Это я во всём виноват! Меня вели…
— Помолчи. Ты — дурак. Она тебе больше — не жена. Ты мой холоп. Я тебя с твоей бабой — развожу. Всё. Воля господская.
Терентий вырос в наследственном холопстве. В твёрдой уверенности нескольких поколений предков: «хозяин — барин». Это, крепко вбитое в него мироощущение, не позволило ему кинуться во двор, когда Меньшак сдернул с его бывшей платки и воткнул свежее-бритой головой в снег. А когда Меньшак задрал бабе тулуп вместе с платьем на голову и стал припорашивать снежком — пришлось наступить на кандальную цепь. Кинувшейся спаситель вытянулся по полу ничком.
Что позволило провести урок базовых правил поведения при общении с истеричкой. Воспроизводя проповедь Мити Карамазова:
«Боже тебя сохрани, милого мальчика, когда-нибудь у любимой женщины за вину свою прощения просить! У любимой особенно, особенно, как бы ни был ты пред ней виноват!… Ну попробуй пред ней сознаться в вине, «виноват, дескать, прости, извини»: тут-то и пойдет град попреков! Ни за что не простит прямо и просто, а унизит тебя до тряпки, вычитает, чего даже не было, всё возьмет, ничего не забудет, своего прибавит, и тогда уж только простит. И это еще лучшая, лучшая из них! Последние поскребки выскребет и всё тебе на голову сложит — такая, я тебе скажу, живодерность в них сидит, во всех до единой, в этих ангелах-то, без которых жить-то нам невозможно!… Ну, а прощения все-таки не проси, никогда и ни за что».
И уточнить из практики:
— Не уговаривай её, не жалей и не впадай в истерику сам — это её только подзадорит. Будь равнодушен или уйди куда-нибудь. Если вовсе с глузду съехала, и это видят дети или посторонние, вылей на неё стакан воды, дай несильную пощечину. Самое разумное — отнесись к ней со смехом. Помни — здесь просто представление…
Элементарная психотерапия. Нигде не видел попаданца, который подрабатывал психотерапевтом у своих холопов. А как? Или кто-то думает, что основные типы психических заболеваний в «Святой Руси» отсутствует? Отнюдь, здесь их — больше и чаще. И — чисто моё: моя команда — «десять тысяч всякой сволочи». Этот контингент просто нашпигован всякими паранойями, шизофрениями, неврозами и психозами. У одних — это результат «сволочизма», у других — причина. Но в помощи нуждаются все. Команда попаданца — «дурка на природе». И если ты не тянешь, хоть минимально, на главврача — нефиг лезть в прогрессизм.
— Терентий, ты когда-нибудь на неё ведро холодной воды выливал? А хохотал ей в лицо? Она же как вампир — питается твоей болью, твоей злостью, твоим унижением. Смейся — и она перестанет истерить.
— Иване, я с ней жить не могу. Я видеть её не могу! Но и бросить её… Она из-за меня…
— Не понял. Ты — не понял. Первое: твоей вины — что не опрокидывал её на голову ведро колодезный каждый раз когда она рот открывала. Второе: жить ты с ней не будешь. Это не твоя воля — моя. Дети… В казарму пойдут, к сиротам. Баба — к Маре на заимку. Она таких лечит. Ты…
