– Еще одно слово и я перекину бумаги через стену, а узника привяжу к воротам! После чего мы уедем!
Часовой сразу заткнулся, но через секунду снова закричал, но уже не нам, а вглубь замкового двора:
– Узника привезли! Принимайте!
Спустя десять минут я уже протягивал через окошечко в воротах сержанту бумаги на арестанта, после чего мы ждали еще полчаса, пока не приоткрылись сами ворота. Внутри нас встретил заместитель коменданта тюрьмы. Худой, неопрятно одетый, человечек с мутными глазками и редкой растительностью на подбородке. Судя по виду и по запаху, было видно, что его оторвали от дружеской и продолжительной беседы с кувшином вина. Презрительно кривя губы, он, в свою очередь, обрушил на нас, поток ругани. Два стражника, которые его сопровождали, откровенно ухмылялись, глядя на нас. Излив свой гнев, заместитель коменданта, зло буркнул: – Кто из вас старший?
– Я, – сказав, шагнул вперед.
– Пойдешь со мной! Остальные олухи пусть здесь ждут! А вы чего ухмыляетесь, придурки? – обратился он к своим стражникам, стоявшим у него за спиной. – Примите у них арестанта! И живо за мной!
Замок был построен в незапамятные времена из слегка обтесанных серых глыб. Своды, нависавшие прямо над головой, полумрак, который с трудом рассеивал колеблющийся свет редких факелов, сырость и холод, идущие от стен, все это создавало впечатление мрачности и обреченности, изрядно давившее на психику.
Поднялись на второй этаж, где находился кабинет заместителя коменданта. Единственным светлым пятном, среди серой и убогой обстановке комнаты, был ярко пылающий камин. Сев за стол хозяин кабинета минут пятнадцать царапал пером по листку бумаги, буквально после каждой написанной буквы возводя глаза в потолок и шевеля губами. Скрутив листок, он подал его мне, сопроводив ее словами: – Слышь, ты, порождение осла, читать умеешь?
– Откуда, господин? Крестик могу поставить, где скажете, – при этом я постарался придать наиболее раболепное выражение своему лицу.
– Дурак! Я тебя что спросил?! Зачем мне твой крестик?! Бык тупоголовый!
– Извините, господин!
– В этой бумаге, что я тебе дам, написано: что я, Маттео Джованьолли, заместитель коменданта замка Льюченце, принял узника. Дальше стоит моя подпись и дата. Запомнил?!
– Запомнил, господин!
– Слава Богу! А теперь…
Договорить ему не дал договорить мой меч, упиравшийся острым концом в шею одного из стражников. Второй солдат уже хрипел, пытаясь остановить кровь, бьющую из перерезанного горла. Он еще стоял на ногах, но его смерть была делом нескольких секунд. Убрав меч от шеи стражника, я шагнул к столу, за которым сейчас сидело трясущееся от страха жалкое подобие человека.
– Хочешь жить? Тот усердно и часто закивал головой, не сводя с меня молящего взгляда.
– Тогда успокойся и слушай меня внимательно.
Заместитель коменданта опять закивал головой, но тут раздался шум упавшего тела и его взгляд невольно переместился мне за спину. Я недовольно посмотрел на главаря, стоящего с окровавленным ножом над телом второго стражника: – А потише, что нельзя?
Тот в ответ только виновато пожал плечами. Я снова перевел взгляд на труса, а тот все никак не мог оторвать взгляда от трупов.
– Ты, урод, лучше на меня смотри, если жить хочешь!
– Пощадите, милостивый господин. Не убивайте меня! Ради всего святого! У меня семья, дети! Проявите милосердие! До конца жизни буду за вас Бога молить! И детям своим…!
– Заткнись! Ты пока еще ничего не сделал, чтобы что-либо мог у меня просить!
– Да, господин! Сделаю все, что скажете, добрый господин! Все! Только скажите! Я…!
– Где камера графини Беатрис ди Бианелло?
– Она наверху, господин! Наверху!
– Где наверху, придурок?
– На верхнем этаже, добрый господин! Я отведу вас к ней! Отведу! Вы меня можете закрыть в ее камере! Никому ни слова не скажу! Клянусь!
– Сколько там охранников?
– Только один! А днем их двое! Сейчас…!
– Не понял!
– Э – э… Господин, не гневайтесь! Двое солдат, это потому что так удобнее пленников кормить. Один солдат дверь открывает и смотрит, чтобы все было в порядке, а второй тем временем еду заносит в камеру. Так положено, господин!
– Сколько солдат в крепости?
– Э… Два десятка, наверно. Точно не знаю, господин. У сержанта, начальника охраны, надо спрашивать.
– Пошли!
Только мы стали подниматься по лестнице, как я неожиданно почувствовал волнение оттого, что сейчас увижу Беатрис. Я вдруг почувствовал себя сопливым мальчишкой, идущим на свое первое свидание. Даже напряжение, державшее меня все это время в своих цепких лапах, как-то стушевалось перед душевным волнением и отступило куда-то вглубь, но только мы успели пройти лестничный пролет, как неожиданно раздался топот многочисленных солдатских сапог, доносящийся снизу. Дробясь, он отдавался гулким эхом от каменных стен.
– Что это?! – спросил я у заместителя коменданта.
– Солдаты, господин.
– Это я и сам понял! Почему они бегут?!
– Не знаю, господин.
Главарь, который до этого придерживал того за рукав, резко развернул заместителя коменданта к себе лицом и приставил к горлу нож, затем злобно прошептал:
– Даже не думай кричать. Только открой рот, как я вспорю твой живот, затем вытащу кишки и забью тебе их в рот вместо кляпа! Понял?
Заместитель коменданта пытался что-то сказать, но страх, перехватив его горло, не дал ему этого сделать. Я же лихорадочно пытался прокачать ситуацию. В чем ошибка? Может какой-то узник стал дебоширить и они бегут его усмирять? Но логика мне подсказывала другое: нет шума и их слишком много для одного смутьяна. Значит, бегут по наши души. Я предусматривал вариант прорыва с графиней через охрану во дворе, а вот подобного поворота событий…
Сейчас мы стояли на площадке третьего этажа. Это было самое подходящее место держать оборону. Я прикинул, что мы могли бы продержаться на площадке некоторое время, пока не подойдет помощь в виде Игнацио и двух головорезов, но мне почему-то казалось, что подкрепления нам не дождаться. С другой стороны, другого выхода просто не было, и я скомандовал главарю: – Станешь за моей спиной! Если не договоримся – буду сражаться! А ты уж смотри сам, как будет получаться!
Злобно оскалившись, бандит оттащил назад, за мою спину, заместителя коменданта, который, судя по его виду, был готов упасть в обморок. Я достал меч и несколько раз махнул им, разминая руку, после чего замер в ожидании. Ждать пришлось недолго – на лестнице показалось не меньше десятка солдат во главе с сержантом в кирасе. Увидев меня, солдаты остановились. Быстро сосчитал их. Десять человек. Много! Но хуже всего было другое – три шедших сзади стражника держали в руках алебарды. Сержант только открыл рот, как я его опередил:
