Дмитрий Корниенко
Душа для Командора
Ранней весной, среди вечерних теней, отбрасываемых заброшенными декорациями средневекового города, появились два человека. Они шли навстречу друг другу с разных концов фанерной улицы, мимо грубо сколоченных павильонов, изображавших таверны и мастерские, и тот, что шел с южной стороны, первым помахал рукой. Он был молод, крепок и одет так легко, словно вышел из машины лишь на пару слов. Его коричневый пиджак был широко распахнут, а серый шарф лежал на плечах свободными кольцами. Идущий же с севера был старше, руки держал в карманах дубленки, а черная бородка с проседью пряталась в поднятом воротнике. Походка его была неспешна, а лицо спокойно, и все же неуловимо проглядывало какое-то тщательно скрываемое нетерпение, причиной которого он, видимо, и собирался поделиться.
Встретившись на старинной городской площади, они коротко, без особой дружелюбности, обнялись и стали искать глазами место, где можно было бы устроиться и поговорить. В итоге, обойдя большую заиндевевшую лужу, присели на деревянные ступени эшафота, прямо под черной сгорбленной виселицей, и принялись озираться.
– Рассчитывал, что мне станет не по себе? – подозрительно спросил тот, что пришел с юга.
– Просто место тихое, – не поворачиваясь, ответил тот, что пришел с севера. – Но этот городок может намекнуть тебе о сути моего предложения.
– Как чувствовал – не надо с тобой встречаться, Дюк, – разочарованно протянул пришедший с юга. – Хотя бы потому, что еще слишком рано.
– Согласен, рано, – невозмутимо подтвердил Дюк. – И тем не менее, я боюсь, что ты задушишь себя от радости шарфом, когда я закончу рассказывать. Выслушай меня, Роберт.
Роберт с сомнением взглянул на Дюка, но спорить не стал, теребить шарф прекратил и терпеливо сложил руки замком на коленях.
– Итак, не далее как вчера обратилась ко мне одна девица – просит проводить ее в город. Но только в один конец. Пришлось объяснять, что после заката там оставаться нельзя и возвращаться ей все равно придется. И лучше бы вместе со мной.
– И что же она? – Роберт вдруг заволновался и опять схватился за шарф. До сих пор равнодушные глаза его азартно блеснули.
– Сказала, что все-таки останется в городе. Вместо объяснений озвучила сумму, весьма и весьма внушительную, – сказал Дюк, в зрачках которого словно разгорелись золотые искорки. – И выйти надо будет задолго до открытия сезона, так как дело у нее срочное. Я согласился. Хотя еще никогда так рано не выходил. Но ты-то ведь ждал именно такого случая? – И он повернулся к знакомому, чтобы посмотреть, какое у него будет лицо.
– Ты прав… Ты определенно прав! – Роберт даже встал со ступеней и принялся расхаживать перед лесенкой, нервно потирая руки. – Или она полоумная, или она идет к НИМ, и не воспользоваться этим нельзя. Она ведь не похожа на сумасшедшую?
Дюк покачал головой, наблюдая за реакцией южного с жалостью и неодобрением.
– С ней еще будет спутник. Мы выполним уговор, проводим их до места, а дальше сам смотри. Хочешь – со мной возвращайся, а нет, так поступай по-своему. – Дюк сделал паузу и со спокойной ясностью добавил: – Еще раз подумай. Это верная смерть.
Роберт презрительно скосил глаза, но промолчал. По скрипнувшей лестнице он поднялся на эшафот.
– Когда выходим? – спросил он, затягивая на жилистой шее шарф. Ему стало холодно.
– Через неделю. Точное время еще неизвестно. Она сказала, что сначала ей надо подготовить своего спутника.
– А этот… спутник… останется с ней в городе?
– Если дойдет. У него проблемы… со сном.
– Идти в город кошмаров, когда не можешь разобраться с собственными снами? Такие там сходят с ума сразу, – убежденно сказал Роберт. Но глаза его уже устали волноваться, участия в разговоре больше не принимали и принялись вглядываться в сгущающийся мрак между домами.
– Я этого спутника не видел. Назвала она его… Андрей… кажется. Лет двадцати пяти, на восточных территориях не бывал. Девица лишь попросила купить для него кое-какое снаряжение в дорогу, – сказал Дюк. – Одно ясно: не город им нужен. Но вот что им нужно? Об этом я и думать боюсь.
– И не надо, об этом подумаю я, – сказал Роберт и окинул тревожным взглядом декорации. – Скоро стемнеет. Пойдем отсюда. Не хочется здесь оставаться.
Обособленный столик в витрине кафе подходил как нельзя лучше – Андрей не хотел, чтобы от чтения отвлекали чужие разговоры. Заказав домашнего вина, он еще некоторое время изучал сумрак за окном, разгоняемый ранними фонарями, а потом углубился в журнал.
Основная статья была посвящена таинственным заброшенным городам, лежащим на востоке страны. Ничего нового узнать Андрей не рассчитывал, была лишь надежда обнаружить какие-нибудь интригующие намеки, объясняющие, почему же мертвые города закрыты для всех, кроме военных. Официально утверждалось, что находиться там опасно для психики. Однако ходили слухи, что проникают на закрытую территорию таинственные проводники, и рождались от таких посещений завораживающе страшные истории, обсуждаемые по вечерам на кухнях. Говорили, что там нельзя спать, потому что заснуть легко, а проснуться трудно. Говорили, что попасть в города не сложно, но покинуть их тяжело. Тайны всегда обрастают легендами. И об этих легендах как раз и шла речь в журнале.
Была еще одна причина, по которой Андрея заинтересовался статьей: наверное с месяц ему постоянно снился один и тот же безлюдный город. Это уже начинало его беспокоить, словно признак надвигающейся болезни, а каждое пробуждение добавляло смутной тревоги.
А брошенные города Андрея притягивали всегда. И не столько древние руины, которые обычно располагали к неспешной созерцательности, а скорее современные покинутые города, которые вызывали особое мрачное любопытство. Бетонные плиты домов по сторонам улиц с забытыми названиями, где полустертые вывески магазинов читаются как эпитафии на памятниках, дикая растительность, ржавые остовы машин, истлевшие вещи, брошенные игрушки – все это давало много пищи воображению.
Один раз Андрей побывал в таком городе. Заметенный песком подобравшейся вплотную пустыни, рождал этот город удивительное чувство. Казалось, здесь нет не только людей, но и страха, потому что страх всегда спутник жизни. И гулял Андрей по мертвым улицам, и вглядывался в уцелевшие знакомые мелочи, будто сквозь время, собирая из обломков картину исчезнувшей жизни.
Между тем, в кафе становилось шумно. Андрею нравилось близкое кипение жизни, но когда оно было ненавязчивое, как приглушенный фон телевизора в другой комнате. Сейчас же весь этот счастливый гвалт только раздражал. Злило свое одиночество на фоне чужого веселья, хотелось отгородиться, и журнал давал такую прекрасную возможность – углубляясь в чтение, Андрей переставал замечать окружающее. А вина оставалось еще половина графинчика, было тепло и можно было приятно разомлеть, как можно приятно разомлеть войдя в тепло с холода, и Андрей погрузился в атмосферу таинственных мест, забытых богом и людьми.
