Иванов Алексей Александрович
Книга вторая. Слово дракона.
Часть первая. На пороге бури.
Глава 1. Тишина грозы.
За окном было по-весеннему солнечно и тепло.
Солнечный луч сверкнул на россыпи драгоценных камней золотой короны, лежащей на пачке изученных докладов. Все попытки ветра, порывами пробивающегося из раскрытого настежь окна, разметать мои бумаги по столу оканчивались неудачей. Хоть какая-то польза от этой драгоценной железки.
Скоро будет год с того времени, как моя жизнь круто перевернулась. Видит Творец, я не желал для себя короны! Мне и так неплохо жилось. Племянник короля, не особо отягощённый "службой на благо родного королевства". Беззаботное будущее представлялось в самых радужных красках.
Творец! Каким же глупым и самонадеянным юнцом я был…
Из того проклятого похода на драконов прежний Леклис не вернулся. Он навсегда остался на том страшном поле вместе со своими друзьями.
Прошлое оставило на мне немало своих неизгладимых отметин. Наверное, это и называется "вырасти", когда перестаёшь считать количество заплаток на своей шкуре. Я непроизвольно дотронулся до нитки шрама над бровью – напоминании о той какофонии бесконечной рубки и смерти, царившей на охваченных пожаром улицах Железного Холма. Но шрамы на душе гораздо страшнее шрамов на теле. Однажды кто-то из придворных сказал, видимо, желая сделать мне приятное, что моё восхождение на трон – это лестница из костей моих врагов. Не знаю, что меня тогда удержало, и я не снес пустую голову этого идиота! Если моё восхождение – это лестница, то вымощена она костьми моих друзей и близких.
Мне часто снится кладбище. Потемневшие и изъеденные временем каменные плиты. Величественные мраморные надгробья и потрёпанные непогодой гранитные обелиски. Отвратительные чёрные вороны, вальяжно расхаживающие по этому царству смерти. Над всем этим высится холм с выжженной до корней травой. И мой трон застыл на его вершине…
Наверное, мои враги были правы, называя меня безумным…
Я отдал бы многое… Нет! Я отдал бы ВСЁ за возможность изменить прошлое.
Жизнь не стоит на месте. Многое изменилось за прошедшие месяцы, и изменилось, как я надеюсь, к лучшему. Восточное королевство медленно, но верно затягивало раны от войны. А с теми, кто этому мешал, я не церемонился! В лесах развелось много разбойников, практически заблокировавших торговлю. Что же! Ведомые моим приказом, орки и маги не знали пощады, и на ветвях придорожных деревьев созрели страшные плоды.
Я сильно уменьшил привилегии дворянства, заставил их платить налоги с владений и лишил права собирать дорожные пошлины. Естественно, это не добавило мне популярности у знати. Стали поговаривать, что я "разрушаю старые, основополагающие устои королевства"… Зажравшиеся свиньи! Стоило оторвать их рыло от кормушки, как они тут же подняли визг. Парочка зарвавшихся графов попыталась поднять мятеж в западных провинциях… Развалины их фамильных замков стали прекрасным украшением пейзажа. Сами неудавшиеся мятежники и их сторонники отправились в пыточные застенки. Старик Баллрад – королевский палач – был рад…
Простой народ меня тоже не слишком любил. Мои преобразования требовали денег, а средств королевской казны катастрофически не хватало. Пришлось пойти на крайние меры и существенно увеличить налоги.
Меня назвали жестоким, безжалостным, жадным. Награждали нелестными кличками. Плевать. Я просто делал свою, зачастую грязную, работу. И мог гордиться полученными результатами.
Я драл три шкуры с торговцев – но теперь можно было пересечь всё королевство от Приграничных земель до Тёплого моря не опасаясь, что тебя несколько раз ограбят в пути.
Увеличенные налоги шли не на содержание королевского двора или развлечения. Ремонтировались дороги, строились новые торговые посты. Возрождались из пепла приграничные крепости. Создавался тот столб, который в будущем станет основной опорой королевства – его новая армия.
Я хорошо помню тот день…
Весна в этом году пришла рано, словно в искупление за суровую зиму. С первым месяцем весны морозы прекратились, начались оттепели, и снег стал интенсивно таять. Вскоре на открытых пространствах его уже не осталось, а оставшийся в затененных местах весь насквозь пропитался водой. Проклюнулась первая трава. Сперва осторожно, а потом всё смелее и смелее покрывая землю зелёным ковром.
Ровные ряды солдат… Солнечные лучи бликами танцевали на тысячах новых, отполированных до зеркального блеска доспехах, ещё ни разу не целованных вражеской сталью. За моей спиной ветер весело играл с химерой на чёрном шёлке королевского знамени. Рядом старательно надрывался королевский глашатай, читая составленный мной указ. Обычная пафосная болтовня про честь, верность короне, славных предков и прочее.
Наконец глашатай закончил.
Бывший капитан Рунк в сияющих доспехах в сопровождении старших офицеров легиона. Они остановились в трёх шагах от меня и дружно припали на одно колено.
Я взял из рук Глока свёрнутое знамя с золотой фигурой химеры на вершине толстого тяжёлого древка и развернул, склонив в сторону Руки легиона. На чёрном шёлке, в золотом венке, блеснула белая руна полузабытого языка орков, напоминающая воткнутый в землю меч. Рулэ – Первый.
Коленопреклоненный Рунк поцеловал чёрный шёлк и, поднявшись, осторожно, словно новорождённое дитя, принял древко знамени из моих рук. Пронзительно запели трубы, ударили барабаны орков. Рунк поставил древко вертикально, чёрное полотнище величественно развевалось на ветру.
Небеса содрогнулись от неистового рыка тысяч лужёных глоток, трижды прокричавших: "Хараг!" (орк. – верность), ударяя сжатыми кулаками по левой стороне груди.
В тот момент я понял, что в этом пафосе воинских ритуалов что-то есть. Что-то древнее, как сам мир. Какая-то энергия, отныне связывающая воедино стоящего рядом орка и эльфа-полукровку, человека и гнома. Это не передать словами, это можно только почувствовать. Недаром у всех рас этого богом забытого мира веками бережно соблюдались свои ритуалы. Теперь я понимал почему.
Рулэ…
Потом будут и другие легионы. Но этот даже в вечности останется Первым. Внезапно сердце сдавила глухая тоска. В глазах что-то противно защипало, наверное, пыль попала сквозь забрало шлема… Я печально улыбнулся, словно почувствовал будущую судьбу этого легиона, отныне неразрывно связанную с моей…
Рядом громко закашлял Ририн, пытаясь привлечь моё внимание. Коренастый гном осторожно положил на стол несколько свитков.
