Владимир Контровский - Гнев Богов в изящной упаковке

...Ненасытный бог, которого в Древней Греции именовали Аресом, а в Скандинавии - Одином-Вотаном, наслаждался обильной трапезой. Отсутствием аппетита кровожадный бог не страдал, а меню было разнообразным. На зубах божества хрустели хорошо прожаренные авианосцы, обглоданные кости которых он топил в океане; куриные отбивные транспортов, приготовленные шестидюймовыми пушками крейсеров, сменялись маринованными рыбками подводных лодок, наколотых вилками гидролокаторов и реактивных бомбомётов, и уступали место горячему: дымящимся блюдам пылающих городов, подаваемых с гарниром из трупов, сдобренных специями ужаса и отчаяния и щедро политых красным соусом, выпущенным из человеческих жил. И трясся в страхе отощавший и приунывший Меркурий, бог торговли, прибыли, обмана и воровства, дающий богатство, и шушукался с хитроумным и плутоватым Локи, коварным богом-оборотнем северных саг: как им остановить развоевавшегося Марса, пока он не превратил весь этот мир в царство меча, отведя хранителям злата скромную роль слуг?

Наступление континенталов на Карибах выдохлось - на Гаити раджеры споткнулись. Разведка боем, проведённая германскими войсками, обернулась для них чувствительными потерями при нулевом результате - генерал Брэдли превратил всю береговую черту острова в сплошную линию обороны, прошиваемую многослойным огнём. Не принесли ожидаемого эффекта и многомесячные бомбёжки, обстрелы с моря десятками линкоров и крейсеров и ракетные удары "зеефогелями": защитники Эспаньолы укрывались не только в современных бетонных укреплениях и убежищах, выстроенных по всем правилам фортификации, но и в пещерах, где прятались некогда воины легендарного Энрикильо.[1]

На Карибах продолжилась (и с ещё большим размахом, чем прежде) воздушная война, захватившая Мексику и Флориду; судоходство вдоль всего восточного побережья Северной Америки практически прекратилось, парализованное морской мощью континенталов. Янки, оценив ситуацию, переориентировали своё судостроение - проигрывая "авианосную гонку" и не располагая достаточным резервом хорошо подготовленных лётчиков палубной авиации, они резко увеличили выпуск подводных лодок. Заявление адмирала Локвуда, командующего подводным флотом США "Дайте мне триста субмарин, и ни один корабль раджеров больше не пересечёт Атлантику!" вселяло надежду, а уязвимость японских коммуникаций на Тихом океане была очевидной. Американское командование располагало сведениями о подготовке наступления рейхсвера и южноамериканских армий через Панамский перешеек и о планах десанта на Кубу и хорошо понимало, что ни одна крупная операция раджеров по эту сторону океана невозможна без чёткой работы трансатлантического конвейера. И если этот конвейер заклинить...

Наступление русских дивизий на Аляске было остановлено американскими войсками на канадской границе: свирепые зимние метели заносили остовы сгоревших "мамонтов" и "шерманов", а трупы солдат, впаянные в вечную мерзлоту, имели все шансы сохраниться нетленными до второго пришествия. Японцы, захватив Полинезию, готовились к десанту на Гавайи, хотя наиболее трезвые их аналитики считали подобную операцию авантюрой.

Американские города пылали от германских бомб, но "битва за небо над США" шла с переменным успехом, и могла продлиться ещё не один год. Результаты ракетных обстрелов были ничтожными, а их психологический эффект сошёл на нет - янки уже привыкли к этим обстрелам. "Вот если бы к "зеефогелям" было привинчено что-то посерьёзнее тротиловой боеголовки, - сказал адмирал Кранке, когда его ракетоносцы вернулась на Азорские острова после очередного рейда, - тогда ещё можно о чём-то говорить, а пока это комариные укусы".

И всё-таки чаша весов мало-помалу клонилась в сторону континенталов. Евразийцы выигрывали войну - медленно, но выигрывали. Война экономик, война на истощение очень похожа на армрестлинг, где руки двух соперников дрожат от напряжения, силясь превозмочь друг друга, и одна из этих рук уступает - тыльная сторона её ладони постепенно, дюйм за дюймом, приближается к поверхности стола состязаний.

"В воздухе отчётливо пахнет жареным, - признался в "узком кругу" мистер Эйбрахам Долл, глава элитного клуба АВС[2]. - Мой нюх меня никогда ещё не подводил".

...Над Аляской выл студёный ветер, разметав по стылой тундре белые плети позёмки, но над Анкориджем он, ободрав брюхо о каменные рёбра гор, окружавших город, терял свою злую силу и только ерошил серую воду залива Кук Инлет, уже освободившегося ото льда.

В сорок четвёртом за Анкоридж шли ожесточённые бои. Русские, высадившиеся в сорок первом на Алеутских островах, в сорок третьем овладели Аляскинском полуостровом и подошли к городу, но взять его смогли только весной сорок четвёртого, воспользовавшись тем, что основные силы американцев - прежде всего авиация - были переброшены в район Антильских островов, где тевтонские и русские мечи грозили вспороть мягкое подбрюшье североамериканского континента. Анкоридж был сильно разрушен - авиабомбы и тяжёлые снаряды изрядно его попортили, - однако за прошедший год принял почти прежний облик, лишь кое-где ещё торчали обгорелые скелеты домов, чуть припорошенные снегом.

Линия фронта проходила в нескольких сотнях километров к востоку от Анкориджа, в горах Врангеля, и город стал тыловым, хотя над ним время от времени появлялись самолёты янки с взрывчатыми приветами в бомболюках, а между Кадьяком и Кенаем вовсю шастали американские субмарины. Впрочем, понятие "линия фронта" здесь было очень условным - противники стояли лицом к лицу только в прибрежной полосе, а на севере, в глубине Аляски сплошной линии фронта не было. Окопы приходилось долбить усилиями неимоверными, с помощью ломов и взрывчатки, а стоило увлечься и пробить панцирь вечной мерзлоты, как блиндажи затапливали подпочвенные воды, сводившие на нет все труды. И поэтому там, в тундре, боевые действия сводились к стычкам мобильных групп, перемещавшихся зимой на аэросанях, а летом на гусеничных вездеходах, охотившихся друг за другом и сражавшихся за городки и посёлки, за эти оазисы холодной арктической пустыни.