Михаил Белозеров - Гибель Марса

Ознакомительная версия.

  Я прилетел в канун воскресенья. На таможне меня окликнули:

  -- Сператов!.. Викентий!..

  За турникетом стоял Леха и улыбался во все тридцать два зуба.

  Спилил-таки клыки, весело подумал я, и мы обнялись.

  Рядом с газетным киоском торчали два типа, расставив ноги и сложив руки на животе. Один -- черный ангел с капюшоном на глазах, второй - юмон с крохотными рожками, просвечивающими сквозь волосы. Черный ангел - нервный, высокий и худой. Юмон - средневес, толстомордый и наглый. К юмонам я давно привык - с ними можно было ладить. Черных ангелов не видел два года. И честно говоря, не видеть бы их еще столько же.

  -- Поехали... -- нервно сказал Леха, забирая с транспортной ленты мою сумку и уводя меня из-под всевидящего ока блюстителей закона.

  За два года он заметно поправился, возмужал, и его плоское лицо еще больше округлилось. Впрочем, выглядел он неважно - стал бледным, голубые глаза выцвели и под ними поселились тени.

  -- Неплохое местечко, -- заметил я, кивая на пейзаж за окнами, от которого у меня появилось старое чувство одиночества, ведь я родился немного севернее и был рад снова попасть в родные места.

  -- Давай... давай... - Леха, оглядываясь и не слушая, торопливо подталкивая меня к выходу.

  Мы влезли в его рыдван и потащились по ухабам и рытвинам единственной улице, над которой громоздились темно-зеленые сопки. Небо цеплялось за вершины. Сеял дождь. И все окрест было словно полито лаком. В низине, как зеркало, блестел залив. Угол долины занимал комбинат. А из тонких труб, словно флаги, тянулись белые дымы.

  Такие поселки городского типа были во множестве разбросаны по северам Марса. Что-то вроде закрытого королевства - со своей полицией и администрацией, конституционно подчиняющейся федеральной власти. А на деле больше половины продукции в виде редкоземельных элементов уходило в лапы черных ангелов. Человеческая, то бишь марсианская власть старательно закрывала на это глаза, и тема для нашего брата газетчика была табу.

  Леха достал из-под сидения бутылку водки, сорвал крышку зубами и произнес:

  -- За встречу!

  Меня передернуло, но я сделал большой глоток. Дело в том... что я бросил пить. Не потому что испытывал проблемы со здоровьем, а потому что все как-то устаканилось -- я вел размеренную жизнь - работал с девяти утра до восьми вечера. Получал надбавку за эксклюзивные статьи. А вечером отправлялся на Рублевку, где люди на вечеринках выглядят гораздо лучше, чем ты сам.

  Пока я пил, Леха дружески хлопал меня по плечу. А потом неожиданно изменил своим привычкам. Где, спрашивается, его молоко, которым он любил запивать водку? И вообще, где его извечное балагурство? Не отрывая взгляда от дороги, он приложился на секунду больше, чем следовало -- будто его мучила неизбывная страсть к бутылке. Мы как раз миновали перекресток и подпрыгнули на кочке. За ивняком прятался полицейский - глаз выхватил привычную униформу. Леха приветственно махнул, едва не выронив бутылку в окно. Полицейский даже не посмотрел в нашу сторону. Наверное, Леха пользовался привилегиями - пунктик для статьи, отметил я.

  -- А от меня жена ушла... -- пожаловался Леха. -- С мастером проходки...

  -- Сочувствую, -- осторожно отреагировал я и тут же успокоил: -- Не познав пороков, мы не можем оценить добродетель.

  Надеюсь, это его утешило. У меня была похожая история, только я старался ее забыть и выкинул все фотографии своей бывшей, потому что они наводили на меня тоску. Целый год я был сам не свой.

  -- Ничего страшного, -- отозвался Леха, -- я уже привык. Сейчас грибов нажарим, водки холодной напьемся и согудаем закусим.

  -- А что такое согудай? - спросил я, потому что не был знаком с местной кухней.

  -- Согудай - это свежий хариус с зеленью и бочковыми помидорами.

  Со времен моего детства на севере появилась новая живность, о которой я не имел ни малейшего понятия.

  Меня так и подмывало спросить, что произошло с ним в плену у черных ангелов. Леха словно угадал мои мысли:

  -- Год... - сказал он. - Ха-ха!.. Целый год я промыкался на Бетта-Панторис.

  -- Ага... -- только и сумел от удивления я выдавить из себя.

  Бетта-Панторис находилась на расстоянии шести световых лет от Земли. Масса Бетта-Панторис в два раза больше, чем наше солнце и по типу сформированных вокруг Бетта-Панторис планет очень близка к земной галактике. Никто не знал, что там есть жизнь.

  Возле облупившейся гостиницы были заметны убогие следы цивилизации: ресторан, три бара, пара магазинов и казино. У заправки ржавели автоматы, в которых, не выходя из автомобиля, можно было купить дорожную мелочевку. Все древнее, словно из прошлого века.

  Больше я ни о чем не успел расспросить. Не успели мы проехать и ста метров после перекрестка, как дорогу нам преградили не менее древние "жигули", из которых выскочили трое юмонов и взяли нас на прицел нейтрализаторов - в простонародье глушители мыслей, потому что они не убивали, а только отключали сознание. Леха так удивился, что лишь в последний момент ударил по тормозам, едва не врезавшись бампером в левое крыло, и, прижавшись щекой в рулю, стал ждать, что будет дальше. Признаться, и мне стало любопытно, хотя под ложечкой неприятно екнуло. Неужели весь сыр-бор из-за водки?

  Наконец дверь распахнулась и показался комиссар местной полиции. Я их узнавал с первого взгляда. В отличие от юмонов - настоящих комиссаров. Все они одинаковые: толстые, неповоротливые, мордатые -- хоть в Москве, хоть в Санкт-Петербурге. Кряхтя, он вылез из машины, критически посмотрел на капот и, подойдя к нам в раскорячку, словно у него был свежий геморрой, сказал:

  -- Ваши документы... Ё-моё!

  Я протянул служебное удостоверение. Леха - водительскую карточку. Комиссар, не взглянув, засунул в карман и скомандовал:

  -- Выходите!..

  Леха, покорно вздохнув, покинул машину. Я полез следом. Один из юмонов в качестве улики торжественно нес злополучную бутылку, держа ее за горлышко двумя пальцами.

  -- Комиссар... -- грустно хлюпнул носом Леха, -- мы больше не будем...

  -- Топай, топай... -- ответил он, отечески похлопав его по спине. - Видно будет... Ё-моё!

  Он, как и любой маленький начальник в это дыре, так стосковался по работе, что выказывал тихую, неподдельную радость.

  -- Составим протокольчик... - потирал он руки.

  -- Не надо протокол, -- попросил я, представляя, какое впечатление произведет на главного моя фамилия в рубрике "Пьянство за рулем". - Я из "Петербургских ведомостей".

Ознакомительная версия.