Ознакомительная версия.
Вячеслав Аничкин
Черный Оракул
С самого утра шел дождь. Был конец ноября и вот-вот должна была начаться зима. Я не люблю холодное время года. В нашем магазинчике всегда довольно прохладно и мне приходится переминаться с ноги на ногу с 10 утра до 5 вечера, хотя я уже неоднократно просил Барни поставить электрический обогреватель. Но Барни говорит, что если мы забудем его выключить на ночь, то все сгорит «к чертовой матери», поэтому лучше потерпеть.
Так было и сегодня. Я пришел на работу в начале одиннадцатого. Барни уже был на месте. Я поставил зонт возле двери и стал снимать калоши. Все было как всегда, но что-то все-таки было не так. Я удивился, что Барни сегодня не сделал мне замечания по поводу моего опоздания. Он это делал всегда, а сегодня он вообще не поднял глаз при моем появлении, а продолжал возиться с какой-то коробкой на прилавке, что было само по себе удивительным, так как Барни всю работу по упаковке-распаковке посылок доверял мне, а сам любил при этом записывать в книжечку то, что я извлекал из коробок, чемоданов, сундуков и тому подобного. Сегодня он сам принялся за это и, видимо, был очень взволнован чем-то. Коробка была самой обыкновенной, картонной, высотой три фута и длиной фута четыре – четыре с половиной. В таких посылках нам обычно привозят разный хлам вроде старой посуды, горшков или ваз столетней давности.
Я подошел поближе, но Барни по-прежнему не обращал на меня никакого внимания и продолжал доставать из коробки какие-то предметы, завернутые в черную ткань. Эти вещи были разного размера и, похоже, это были пожитки какого-нибудь старика, который благополучно помер и все это досталось его соседям, которые захотели от всего этого избавиться.
Один предмет, похоже, был книгой или шкатулкой, другой – продолговатый, возможно, подзорная труба, третий – какая-то коряга или подсвечник. И таких вещей было довольно много. Короче говоря, ничего интересного там быть не могло, но взволнованный вид Барни меня заинтриговал и я решил также поучаствовать в извлечении этих предметов из коробки. Но самое удивительное произошло секундой позже. Как только я запустил руку в коробку, чтобы достать оттуда какой-то круглый предмет, возможно, старый чайник, Барни резко дернулся, как от испуга и дико взвизгнув, посмотрел на меня.
– Нет, Майки, не надо. Я… я сам. Ты это, иди, если хочешь домой. Можешь взять выходной. Я решил сегодня не открывать магазин. Иди, сынок, я сам, сам.
После этого Барни задумался на секунду и вновь принялся дрожащими руками доставать из коробки оставшиеся предметы. Меня это удивило. Зная Барни, я подумал, что же такое должно было произойти, чтобы старик, ни с того, ни с сего, дал мне выходной посредине недели. Я немного постоял в стороне и вновь подошел к Барни.
– Слушай, Барни. На улице дождь. Я уже все равно пришел, давай помогу.
Но Барни, похоже, меня совсем не слушал. Он с головой залез в коробку и что-то там начал разворачивать.
– Барни, эй Барни! – повторил я. – Давай помогу.
Но он, не обращая на меня внимания, продолжал возиться с коробкой.
Прошло минуты три и Барни наконец-то перестал рыться в коробке и растерянно на меня посмотрел.
– Ничего не понимаю. Может это все неправда. Да нет же, она должна быть здесь, это же все вещи, которые должны быть. Черт!
После этих слов Барни традиционно сплюнул в подножие пальмы и, опершись локтями о прилавок, обхватил свою голову руками.
– Да, Майки. Хоть ты и не мой сын, но для меня ты как родной. Поэтому я прошу тебя, никому не рассказывать о том, что ты сейчас видел.
– Да что я видел, Барни?! Коробку со всякой ерундой? Мы такие коробки получаем по нескольку штук в месяц. Могу поспорить, что там барахла на три-четыре сотни не больше. А то и меньше.
– Что?! Ты говоришь на три-четыре сотни?! Да, ты даже не представляешь себе, что это такое. Это, это…
Видимо, Барни не нашел подходящих слов и ничего не придумал лучшего как в очередной раз плюнуть в бочку с пальмой.
– Значит так, Майки. Я сейчас уйду на пару часов, а ты сам перепиши все, что здесь есть, только обязательно закрой дверь на ключ, а я скоро вернусь.
Я пожал плечами и побрел в подсобку, где у нас находился своего рода небольшой архив всех вещей, которые в то или иное время проходили через наш магазин. В письменном столе я взял авторучку и вернулся в торговый зал, чтобы заняться своей обычной работой.
Вот, что было в коробке. Самым большим предметом была картина, изображающая какие-то скалы на берегу моря и деревья на этих скалах. Такая картина может стоить долларов сорок – сорок пять. Ничего особенного. Если бы это был натюрморт, его можно было бы продать немного дороже, а такая картина будет висеть месяц-два и, в конце концов, ее купит какая-нибудь престарелая дама для своей подруги, а та благополучно спрячет эту картину в кладовку, так как таких картин у нее уже с десяток и на этом все закончится. Продолговатым предметом и на самом деле оказалась подзорная труба, довольно красивая, с позолотой, но явно очень старая, увеличительное стекло с большей стороны было треснувшим. Десять долларов не больше. Затем последовала партия из небольших чашек синего цвета, причем довольно грязных. Их было семь штук, что я и записал, сахарница совершенно другого цвета, несколько алюминиевых ложек и пара блюдец. Все вместе – долларов пятнадцать, но вряд ли их кто-нибудь купит. Следующим предметом оказался старый блокнот, причем в нем не было абсолютно ничего записано, зато первая страница была вырвана. Я даже не стал вносить это в список и швырнул его в мусорный ящик. Затем мне попалась медная пуговица с изображенным на ней какого-то животного. Какого, трудно было разобрать, так как изображение было очень потертым. Следующим экземпляром была замусоленная книга на неизвестном мне языке с рисунками кораблей, лодок, различных карт, лошадиных повозок, чертежей каких-то воздушных шаров, короче говоря, всяких механизмов. На обложке книги красовалась огромная чернильная клякса, закрывающая собой название книги. Видимо, кто-то что-то выписывал из книги и пролил на нее чернила. «Два доллара», – подумал я и вытащил из коробки какой-то округлый предмет. Развернув ткань, я увидел почерневший от сажи котелок для приготовления пищи на костре и лежащий в нем начатый коробок спичек. Котелок совсем не интересовал меня в качестве товара и я, вздохнув, швырнул его под прилавок. Пусть Барни делает с ним, что хочет.
Перечень остальных предметов также не вызывает никакого интереса для нашей истории и я не стану его приводить. Если их перечислять, то можно уснуть от скуки. Одним словом, в коробке содержался скарб какого-нибудь старого вояки или путешественника, или просто разный хлам, который собирают бродяги на помойке. Я честно переписал все, что там было и уселся на диване, дожидаясь Барни. «Зачем Барни вообще это все взял?», – спросил я сам у себя и откинулся на спинку дивана, уставившись в потолок.
Ознакомительная версия.
