С востока на запад, с севера на юг, от края до края опустошенной земли глазам открывается одно и то же печальное зрелище: полное запустение и разруха. Планета превратилась в обожженный и зараженный шар, одну гигантскую помойку.
Отчаянные сорвиголовы, еще храня надежду в сердце, упорно идут вперед в поисках волшебного Эльдорадо, а вместо него видят все новые и новые загаженные долины, бесплодные горы, опаленные леса и превратившиеся в развалины города, наспех окруженные бетонными блоками, утыканными заостренной ржавой арматурой и осколками битых бутылок. Такая защита пока еще способна удержать на почтительном расстоянии стаи одичавших собак и орды дикарей.
Дороги ведут в никуда. Лишайники и дикий плющ сплелись плотным ковром, пожирая асфальт шоссе и автострад, у которых нет завтрашнего дня. Тупик…
Наступило время упадка и регресса. Стремительная, почти совершенная эволюция высокотехнологической цивилизации дала трещину и пошла ко дну. Она умирала, если так можно выразиться, естественной смертью, без огненного апокалипсиса, без чудовищных ядерных грибов, витающих над землей, без космических катаклизмов. Мрачные пророчества, которыми испокон веку пугали впечатлительное человечество, не сбылись.
Цивилизация умирала, потому что люди, населяющие Землю, просто отказались жить по-прежнему.
Начало хаосу было положено невероятным явлением природы, высокопарно названным истинными верующими, живущими в постоянном страхе перед Господом, Синдромом Восьмого Дня, что на нормальном языке звучало более прозаически: «Бог дал, Бог взял».
Что касается астрономов, которые первыми заметили признаки надвигающейся катастрофы, то они знали, что имели дело с «эффектом Большого Взрыва».
Проще говоря, это означало, что Вселенная, какой мы ее знали, родившаяся из космического взрыва более двадцати миллиардов лет назад (пресловутый «Большой Взрыв»), замедлила скорость своего разлета и… начала сжиматься! Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, стремясь вернуться к своему первичному состоянию — сгустку праматерии, готовому взорваться еще раз.
Поначалу людьми владел здоровый скептицизм, но когда даже в примитивные телескопы стало возможным увидеть сотни доселе неизвестных галактик, человечество поверило ученым.
Воцарилось всеобщее смятение, которое переросло в панику, что совершенно смешно, стоит лишь подумать о средней продолжительности жизни человека. Безумие овладело людьми, потерявшими всяческую надежду и веру в будущее. Их морально сломила мысль о том, что их планета бесповоротно приговорена к гибели.
Считая, что у них нет будущего, народы мира все разом «ушли в отставку», отказавшись участвовать в агонии эфемерной, временной системы, по которой уже прозвонил колокол.
Развитие мировой экономики замедлилось, а потом прекратилось вообще. Рождаемость упала до нуля. Политики попытались было вдохнуть новую жизнь в угасающую цивилизацию, но, избрав путь принуждения, сделали это так неловко, что разразились грандиозные бунты и восстания, а вместе с ними пришел конец нашей Эры.
Человек, который в душе всегда был волком среди себе подобных, лишился тонкого налета цивилизации, в нем пробудились дремавшие до сих пор глубоко в подсознании темные силы, он вновь обрел свои смертоносные инстинкты.
Началась эра Постцивилизации… Эра насилия и жестокости, мракобесия и обскурантизма. Выжить могли только те, кто был в состоянии постоять за себя.
Оставив позади завалы из бетонных плит, ощетинившихся заостренными пиками, сверкавшими на солнце, как расплавленное золото, густые переплетения колючей проволоки, через которые даже ребенок не смог бы просунуть руку, Патч направил коня к югу по узкой тропе, местами заваленной битым кирпичом и стеклом.
Обычно, покидая город, он испытывал чувство горечи и глубокой ностальгии. Находясь вечно в движении, он никогда не знал, каким будет завтрашний день и наступит ли он вообще. Нередко Патч по целым неделям не встречал на своем пути ни одной живой души.
Однако на этот раз он думал лишь о том, как бы пришпорить коня и быстрее оставить позади этот город, пробираясь по которому, он испытал настоящий шок. А ведь он считал себя непробиваемым, готовым ко всему, к любым превратностям судьбы, но то, что он увидел, навсегда сохранится в его потрясенной памяти.
Город напоминал собой гигантскую бойню, где в изобилии валялись горы трупов, за которые с писком и стуком челюстей сражались полчища огромных серых крыс величиной с хорошего кота. Появление Патча никак не отразилось на их поведении. Прервав свое мрачное пиршество, они поднимали вверх заостренные морды и, проводив его взглядом своих свирепых красных глаз, вновь впивались желтоватыми зубами в полуразорванные трупы.
Даже теперь, когда все уже осталось позади, Патч не смог сдержать дрожи отвращения. Он считал, что ему крупно повезло. Просто чудо, что ему удалось выбраться из города живым и невредимым. Стоило лишь одной крысе, этой гнусной пожирательнице падали, броситься на него, и за считанные секунды серая волна затопила бы его, разорвала на части и оставила после себя лишь два чисто обглоданных скелета: человека и коня.
Воистину чудо, что он выбрался из некрополя без потерь. Конечно, Патч понимал причину своего везения: он появился как раз в тот момент, когда крысиная свора нажралась досыта и на время утратила свою агрессивность. Редкостная удача. Стоило ему оказаться на месте часом раньше, и теперь его косточки белели бы под лучами палящего солнца. В этом он ни на секунду не сомневался. Его бы уже ничто не спасло. От океана крыс ускользнуть невозможно. В ушах у него все еще стояло жуткое стаккато мощных челюстей с острыми как бритва зубами, которыми крысы раздирали трупы, растаскивая по сторонам внутренности. Всю дорогу Патча сопровождал то яростный писк, то сердитый или испуганный визг представителей крысиного рода. Он никак не мог отогнать от себя кошмарные видения ощерившихся окровавленных крысиных морд, проеденных человеческих останков, из которых торчали, подрагивая, гнусные голые хвосты, сплетающиеся в жутком хороводе, отгрызенных рук и ног, которые словно сами по себе передвигались по земле, огибая препятствия, двое, а то и трое хищников таскали их туда-сюда, борясь за лакомый кусок. То тут, то там между грызунами вспыхивали короткие яростные схватки, заканчивающиеся смертью более слабых. Патч все еще ощущал страшную вонь, повисшую над местом дьявольского пиршества: к приторно-сладковатому запаху крови примешивался запах разложения и гнили. Пройдет еще несколько часов и непобедимый «аромат» тлена сделает это место совершенно недостижимым для человека.
