Сокрушитель.
Глава 1. Плен. Выживание.
Ноги заплетались, я шёл с трудом, почти весь мой вес взяла на себя девушка-медик. Далеко мы так не уйдём, вон нас обходят, вскоре окажемся замыкающими, а там и добьют меня. А девчонка упорная, всё равно тащит, не бросает. Я даже слёзы у неё на глазах рассмотрел. А так и не сбежишь, чистые поля вокруг, пристрелят. Чуть левее на холме деревушка, за ней и будет роща, где стоял штаб моей дивизии, куда я пленного оберста привёл. Мы по обочине топали, по самой дороге непрерывным потоком то техника шла, то пешие пехотные колонны. Изредка лошадиные упряжки с пушками. Одина раз рота на велосипедах попались. Полчаса шли, пока я время на обдумывание тратил. Это всё из-за контузии, мысли плавали, постоянно возвращаться приходилось к плану дальнейших действий, всё в сторону их уводило. Или зависал. Да ещё тут обдумывал одно предположение. Ну вот чувствую, что всё, это окончательная жизнь, перерождений больше не будет, потратил все. Не знаю откуда это чувство, но оно есть.
Я хоть и на границах сознания был, вот-вот вырубит, но всё же пока мог говорить, и спросил у той:
- Я громкой говорю? Не слышу, кивни.
Увидев кивок, стал говорить тише, пока на шёпот не перешёл. Что ещё плохо, я заметно заикался, контузия сказалась. Если медленно говорил, ещё ничего, а если быстро и волновался – тушите свет. Вот что я ей сказал:
- Как я упаду, меня добьют, а жить хочется. Найди пару парней покрепче и договорись, донесут меня до места ночёвки, получат за это по краюхе хлеба и банке тушёнки. Ну или больше, тут торгуйся. Тебе тоже будет. Добро я помню, вытащу тебя, когда из плена бежать буду.
Тут я споткнулся, голову мотнуло, и как взрыв в ней, вырубило.
Очнулся я в каком-то сарае, большой, видать скотник, забит пленными так, что места даже сидеть мало, видать пересыльный пункт. Тут идёт распределение, простых красноармейцев в свои колонны, командиров свои. Рядом и белобрысая сидела, перевязывала голову другому раненому, а около неё два крепких парня, судя по петлицам артиллеристы. Ну да, туда специально таких громил набирают. Заметив, что я очнулся и гляжу на них, оживились, и начали что-то говорить мне.
- Не слышу, - пошарив по телу, сунул руку в левый карман шаровар и достал из хранилища блокнот и карандаш, заточенный. - Пишите.
Один быстро начиркал:
«Договор. Три буханки хлеба и три банки тушёнки».
- Добро. Отнесите меня к стене, дам плащ-палатку, сделаете угол нам с белобрысой. Я её защищаю. Там и получите всё что обещано, и сверху. Свою работу вы сделали.
Те кивнули. Пользуясь тем, что они тут самые здоровые, дотащили меня до стены, угол был, и оттащив за ноги двух каких-то бойцов, судя по злым лицам, ругались, я как раз свёрток плащ-палатки незаметно достал, и натянули, зацепив за гвоздь на стене. Как раз палатка получилось. Белобрысая за нами шла, с раненым та закончила. Так что я забрался в палатку, и достал сидор, в который и убрал всё запрошенное, плюс перочинный нож и котелок с заваркой. Те получили, очень довольные остались. Откуда всё взялось, даже не спрашивали, сильно голодные были, судя по блескам в глазах. К ним сержант-артиллерист подошёл, видимо старший у них, вот почему на троих просили. Сели рядом с нами, а я махнул девушке рукой, подзывая, успел шинельку красноармейскую на пол постелить, грязная солома от вони мало спасала. И как та забралась, дал ей круглый котелок с рисовой кашей на молоке, два кусочка душистого белого хлеба и кружку с чаем. Чай с лимончиком.
- Спасибо что не бросила. Я обещание сдержу. Как оклемаюсь, сам сбегу и тебя вытащу. Клянусь. Главное, чтобы ты на глаза немцам не попадалась, не покидай палатку.
Всё это отняло у меня последние силы, девушка ещё успела меня кашей покормить, одна ложка на двоих, но у меня обратно всё пошло, в общем контузия есть контузия. А блокнот у белобрысой, с помощью него общаемся. Та пишет, я читаю. Как оказалось, она даже и попросить не успела, тот сержант-артиллерист услышал меня и подхватил, когда я падал. Дальше уже несли. Договор есть договор.
***
Три дня в бараке. И я был зол. Белобрысая пропала, очнулся только что, а её нет. Сосед, не знаю его, да и плащ-палатка пропала, написал, что немцы ту увели. Артиллеристов не было, они на следующий день после прибытия сюда, перебрались на другую сторону барака, вроде у них там сослуживцы были. Барак каждое утро опустошался, не трогали только раненых, за ними врачи присматривали, и снова к вечеру пополнялся. Моего личного врача не трогали, я тупо прятал её в палатке. А так подкармливал белобрысую, та меня кормила, сейчас сам ел, попытки организма всё это обратно выбросить были, но я не давал. Хоть сил сберёг. Также достал спички из кармана и кусок ваты с бутылью спирта. Та мне уши промыла от сгустков крови, и вообще осмотрела. Форма моя рванина. Видно осколками посекло, если не на ленточки, то близко, а тело фактически не пострадало. Лишь кровавая царапина с внешней стороны бицепса левой руки и второе лёгкое ранение на ноге, кожа содрана, у колена правой ноги, с внешней стороны, чуть ниже колена. Так что контузия тут самое тяжёлое, что я получил. Уши та мне промыла, слух за эти три дня не вернулся, но каналы чистые, от крови отмыла. Написала, что левое ухо, перепонка лопнула, правая вроде ничего, да и крови там почти нет. Само восстановится, нужно только подождать. Прописала мне покой. Ну это я и сам знаю. По сути эти три дня я был никакой, в редкие минуты осознания, а я в большинстве случаев просто спал, осматривался, выдавал белобрысой еду, и снова спать, так что покой и только покой. А доставал еду незаметно, показывать хранилище я не собирался, и в курсе что из наших котелков белобрысая кормила и других раненых, потому побольше доставал. Так надо. Я хоть к этому государству и её руководителям крайне негативно отношусь, но не к гражданам. Это их не касалось. Не всех.
И вот, как третья ночь в бараке прошла, я просыпаюсь, светло, стенки плащ-палатки нет, её вообще нет, белобрысой нет, вот сосед всё и пояснил. Про палатку пожал плечами, кто-то спёр. Явно знает, но не пишет кто. Встав, стена помогла, я постоял, пережидая головокружение и приступы тошноты, но определил, что эти трое суток покоя, с неплохой пищей на молоке, в основном каши, дали мне необходимое время, в ушах всё тот же шум, надеюсь всё же со временем пройдёт и слух вернётся, но особо не шатало, так что я двинул к дверям. Шёл спокойно, перешагивать через других пленных не требовалось, барак пуст, два десятка раненых, кои не могут ходить, тут их не добивали, военврач в грязном халате присматривал, и подошёл к воротам, забарабанив по ним кулаком. Открыли не сразу, но всё же открыли, одного солдата подстраховывал второй.
- В бараке офицер, что переоделся в простого солдата, и комиссар-жид. Я выдам, если меня лечить будут, - сказал я тем на немецком. Один из солдат, тот что поздоровее, махнул рукой, мол, на выход.
Выйдя через калитку, мне не ворота открыли, а так да, в коровнике держали, их тут четыре в ряд, и один из солдат, тот что здоровее, и повёл меня куда-то. Поначалу спрашивал, видел губы шевелятся, но я сказал контузия, ничего не слышу, да и видны пучки ваты, что из ушей торчали, так что кивнул, что понял. А вёл тот меня к зданию правления свинофермы, где видимо и размещалось администрация пересыльного пункта. Меня оставили у крыльца, где скучал ещё один рядовой с ремнём винтовки на плече, а сам конвойный забежал внутрь, видимо докладывать обо мне. Кстати, у часового на ремне был обычный карабин «Маузер 96к», как и у конвоира, самое массовое оружие в германской армии. Так вот, это по советским нормативам «Маузер» - карабин. У немцев же такого понятия как карабин - нет. Она у них называется укороченная винтовка, или облегчённая. Сам недавно узнал, в прошлой жизни, пока в камере сидел, многое узнал, вот и это выяснил. Всё же от книг мне не отказывали. Даже зрение испортил. Я держался за перила крыльца, чуть-чуть меня качало, но состояние было куда лучше, чем в тот момент, когда очнулся или меня вели в колонне среди пленных. Я вообще думаю контузия у меня не тяжёлая, а средняя. Может чуть выше среднего. Сам себя напугал. Месяц отлежусь, главное слух восстановить, и как огурчик, хоть сейчас в бой. А белобрысую нужно выручать, я обещал, поэтому и не стал тянуть. Она красивая, мало ли кому понравится. Как покинуть барак способ нашёл, теперь стоит отработать допрос и побег, а было чем.
