Пролог
Друзья давно приглашали меня в зимний Крым.
Я бы приехал, но вот беда — отпуск дают только летом. Крым я не просто люблю, я его обожаю, только терпеть не могу жару! Но как же хочется побродить по Херсонесу, посмотреть на зимнее море в Коктебеле, полюбоваться тюльпанами в Никитском ботаническом саду…
И вот наконец-то удача! Все сложилось так, как мечталось, — престижная научная конференция, да еще и за счет принимающей стороны, и свободные сутки!
Январский вечер у подножия Демерджи, Долина Привидений. А еще — туман, туман, туман… О Долине скал и туманов написано так много, что лишний раз пачкать бумагу описанием скал и валунов нет смысла. Могу лишь сказать, что будь я закоренелым уфологом, то после Долины Привидений бросил бы это занятие. Какие инопланетные миры, какие пришельцы, если здесь, на земле, видишь ТАКОЕ?!
Здесь, между причудливых скал, уходящих в небо, нельзя ничему удивляться. Посему выглянувшую из тумана рыжую голову лошади я воспринял как должное. Подумаешь, лошадь. Ну приблудилась откуда-то. Для полного счастья не хватает лишь ежика.
Между тем туман потихоньку рассеивался. Вместе с ним куда-то подевались окаменевшие великаны. Я покрутил головой, пытаясь понять, что тут не так? Горы оказались выше, чем были, а у меня под ногами вместо тропинки возникла дорога. Неширокая, двум легковушкам не разъехаться. А еще… Я сглотнул комок, закрыл глаза от нахлынувшей дурноты. Дорога шла вдоль скалы, а сбоку зияла пропасть. Брр. И куда-то подевались мои друзья.
— И-го-го!
Рыжая лошадь же никуда не делась. Тянется мягкими губами, смотрит на меня так, словно пытается что-то объяснить. А мне вдруг стало… не скажу, что страшно, но как-то не по себе. Можно сравнить с тем, как если бы вы получили чем-то тяжелым по затылку, но вместо того, чтобы потерять сознание, пялитесь на окружающий мир и осознаете его нелепость. Может, я сошел с ума? Не должен. Хотя врачи говорят, что сумасшедшие считают себя здоровыми.
Кажется, единственной реальностью, связывающей меня с прошлым, была лошадь. Я потянулся к рыжей морде и… Стоп! Во-первых, это не лошадь, а жеребец. Во-вторых, такая масть именуется гнедой, а не рыжей. В-третьих, коня зовут Гневко.
Жеребец одобрительно фыркнул — дескать, наконец-то стал что-то соображать. Я прошелся вдоль лоша… жеребца. Потрепал за гриву, потрогал седло. Не думая, сунул два пальца под подпругу, словно тысячу раз проверял — не сбился ли ремень, не ослаб ли. А еще… Как мог, осмотрел себя и ощупал. С утра был в джинсах, друзья одолжили свитер, теплую куртку и сапоги, а сейчас… Штаны наличествовали (ткань и фасон определить не брался), свитер (двойной вязки), а на нем? На нем легкая кольчуга. Легкая-то она легкая, но весит килограмма четыре, то есть восемь фунтов с лишним. И я ее таскаю, словно футболку? И с правого бока висит меч, с левого — кинжал. Может, я еще и мечом владею? Одно дело — махать мечом на реконструкции, другое дело — ВЛАДЕТЬ. Любой реконструктор не устоит и трех минут против профессионального воина. Проверить? Впрочем, вытаскивать клинок не обязательно, потому что я ЗНАЛ, что мечом владею не просто хорошо, а лучше всех в этих землях.
Так, а что у нас там, метрах в десяти? «В одиннадцати ярдах», — услужливо подсказала память. Ну, пусть в ярдах, не стал я спорить с самим собой. А там у нас еще один конь. Вернее, кургузый мерин. Я его приобрел как вьючную лошадь, чтобы не загружать гнедого неподобающей тяжестью. Кургузый-то он кургузый, зато сильный! Тащил на себе доспехи и серебро, мешок с овсом. Гневко его особо не обижал — лягнул пару раз, чтобы обозначить собственное старшинство, да снисходительно тяпнул за холку. Мерин, стоящий в лошадиной иерархии ниже жеребца, стерпел. Ну а потом, по мере того как мы двигались из Швабсонии, жеребец и мерин сдружились настолько, что могли есть из одних яслей.
Я почему-то не удивлялся собственным знаниям, пришедшим из ниоткуда, странным географическим названиям. Швабсония. Это что, соединение Швабии и Саксонии? А я, собственно, кто? Того, кем был в прошлом, я помнил. И что же случилось? Реинкарнация? Я, получается, умер? Умер и оказался в том мире, о котором мечтал? Так вроде не должен бы. Или шагнул сквозь какую-то щель в мироздании, о которых любят писать фантасты? Читывал я книги про попаданцев, ржал, обнаруживая ляпы.
Объяснить случившееся не получалось. Единственное, что я мог сделать, — плыть по течению. Тем более что, в отличие от моих «коллег», попал в этот мир с солидной суммой денег. И достались они мне после… М-да. Достались они мне после разбоя, где я был не рядовым участником, а возглавлял отряд разбойников. А грабили мы обоз с серебром. Обоз принадлежал какому-то графу, пытавшемуся утаить доходы от короля. То, что при мне, — это моя доля. Надо будет посчитать, сколько у меня талеров.
Стоп! — вылез вдруг провинциальный доцент, много лет читавший студентам-историкам курс нумизматики. Откуда здесь талеры? Талеры появились в Чехии, в шестнадцатом веке. Вес — двадцать восемь граммов. Полное название «йоахимстальгульденгрошены».
— Пошел вон! — приказал я самому себе. И я послушно ушел из собственной памяти, уступив место кому-то непонятному для моего прежнего «я», но хорошо знавшему новую действительность.
Значит, буду плыть по течению. Ну, применительно к сложившейся ситуации — скакать. Память, все прочее, приличествующее моему нынешнему положению человека в доспехах, вернется. Как говаривал один мой приятель, если ты ничего не помнишь после вчерашнего, то нужно ждать возвращения памяти либо известий со стороны. Кстати, о пьянке, — оказывается, я терпеть не могу ничего спиртосодержащего. Не скажу, что это меня огорчило, но показалось странным. Наемник — и не пьет?
Господи, так я еще и наемник?
Юджин Артакс, потомок знатного рода, подавшийся в наемники из-за… Да что уж там!.. В наемники я подался по собственной дурости. Хотел показать влиятельной родне, что могу обойтись и без них. А ведь показал. Двадцать лет я воюю, зарабатываю деньги собственным мечом. А коли до сих пор жив, при такой-то профессии, значит, воюю неплохо. В последние годы был уже
