Первобытный инстинкт. Первый эпизод: Странник
Пролог
– Заключенный номер С-256 – Княженко Артур Юрьевич, 2020 года рождения, освобождается в связи с истечением десятилетнего срока заключения…
Как вы уже, наверное, догадались я бывший заключенный. Прошло уже 10 лет с тех пор, как меня упекли в тюрьму по обвинению с кучей дыр, через которые любой адвокат сможет вытащить своего клиента. К несчастью, не мой, и уже неважно кто, кому и сколько заплатил, ведь спустя столько времени даже самая сильная обида угасает, лишь изредка продолжая зудеть как старый шрам.
Зачитывающий протокол мужчина, передал мне папку с документами, после чего, в сопровождении двух охранников, я попал в большую аудиторию, куда вскоре привели еще четырёх заключенных. Некоторые из них были мне знакомы, но и друзьями назвать их язык не поворачивался, тех, кто подпадает под данное определение, ждать не меньше года.
В выданной ранее папке помимо документов оказались и деньги. Судя по данной информации, правительство пару лет назад ввело законопроект об обеспечении жизни осужденных после тюрьмы, во избежание появления рецидивистов. В соответствии с ним, каждый заключенный имел право, при прилежном поведении, работать на благо общества. В список входил целый перечень физически тяжелых и общественно полезных работ. Таким образом, правительство позволяло «отбросам» получить навыки, которые позволят им обеспечивать себя на свободе. Конечно, добровольная работа оплачивалась, но довольно скромно. В общем, не самый плохой расклад, учитывая опыт прошлых лет.
Я провёл полновесные два года за реконструкцией памятников культуры, за что получил свои полторы тысячи евро. Конечно, этой суммы едва хватит, чтобы снять самое дешевое жилье в глубинке на пару месяцев, но на этот счет у меня были свои мысли, коих за годы скопилось немало.
Через 10 минут, когда собрались все бывшие заключенные, появилась пожилая женщина в форме. В её обязанности входило просвещение «затуманенных умов» и вывод их «на путь истинный». Другими словами, она просто прочитала лекцию, наполненную предостережениями и советами по возвращению в общество.
После завершения, нас по очереди вызывали, выдавая на руки личные вещи. В моем случае это была простецкая рубашка, потертые джинсы, дублёнка, кроссовки, которые не пощадило время, и кошелёк с десятком евро. Учитывая то, что сейчас середина лета, такая одежда несколько не подходила под сезон, но всяко лучше тюремной робы.
Когда я наконец-то покинул стены тюрьмы, в грудь хлынул жгучий летний воздух. На улице стояла жуткая жара, от которой хотелось укрыться в кратчайшие сроки. Я не стал сдерживать секундный порыв и скрылся в ближайшем баре, кто бы сомневался, что несколько других освобожденных последуют моему примеру. Зайдя в питейное заведение, мы не разговаривали между собой, лишь заказали алкоголь по вкусу и молча опустошали содержимое стаканов. Не хотелось сильно напиваться, но отказать себе в бокале пива было довольно сложно.
Приведя мысли в порядок, я расплатился и покинул бар. До ближайшей остановки было всего пара десятков метров, но до моего района добираться долго, все-таки тюрьма находилась на противоположной стороне города. Мне также придётся сделать пересадку в центре, из-за чего путь должен занять чуть больше двух часов. Родная София в моё время переживала три расширения, из-за чего город вырос в два раза по сравнению с моими школьными временами. А за последние десять ещё одну. Тюрьма как раз находилась в новой части города.
Трясясь в общественном транспорте, мне в голову лезли сотни мыслей, но большая их часть не задерживалась дольше пары секунд, время размышлений давно прошло, теперь оставалось только действовать. Жара убивала не только меня, некоторые пассажиры не выдерживали и с вожделением подставляли лица под потоки воздуха, шедшие из встроенных кондиционеров. Автопарк общественного транспорта за годы успел обновиться, чего не скажешь о номерах маршрутов, по которым он курсировал.
Пережив два часа пытки, я вышел на конечной, и пешком пошёл в сторону не самых презентабельных жилых массивов, ещё в былые времена видавших и лучшие годы. Здешние люди не отличались высоким доходом, большинство принадлежало к классу голубых воротничков. С утра до ночи, они тяжело трудились, обеспечивая себя и свои семьи, что с развитием технологий становилось всё сложнее и сложнее. На личном опыте знаю, как тяжело человеку встроиться в работу на той же стройке, при условии, что задействуется всё более и более совершенные машины, вполне способные выполнять половину работ, для которых ранее требовалось прямое участие человека.
Чему-чему, а местным зданиям, не мешал хотя бы косметический ремонт. Облезлые, будто собранные из разноцветного лего, выделялись лишь вкраплениями утеплённых фасадов и отремонтированных балконов, даже в столь бедном районе присутствовали если не чуть более богатые, скорее чуть менее бедные.
Не сказать, что в прошлом я не мог переехать в более презентабельный район, но мне нравилась здешняя уединенность и тотальная тишина в течение дня, которая создавалась пустующими квартирами. Иногда мне даже казалось, что район на время вымирал. Решающим же фактором было близкое расположение от моего тогдашнего места работы.
В конечном итоге показался мой дом. Удивительно, но подъезд отреставрировали, и теперь не казалось, что входишь в нору. Поставили домофон и новые стальные двери. Кроме этого меня заинтересовала пожилая дама, сидевшая на новенькой лавочке. В её руках активно работали спицы, создавая новый вязаный шедевр.
– Добрый день, Валентина Ивановна, – поздоровался я с давней знакомой.
– Хм, Артур? Ты ли это?! – отложила старушка свою пряжу.
– А кто еще? – разведя руки, я продемонстрировал себя с разных сторон. – Как поживаете?
– Неплохо, вижу, с зоны вышел, – без негатива сказала она. – Надо же, 10 лет… Для некоторых это – целая жизнь.
– Согласен, – без особой радости улыбнулся я.
– Чего же мы стоим на улице, проходи в дом, думаю, номер квартиры ты всё ещё помнишь?
Валентина Ивановна неспешно поднялась и открыла дверь, а я проследовал за ней. За долгое время она слабо изменилась, казалось бы, седьмой десяток, а не теряет воли к жизни.
На третьем этаже находились лишь две квартиры и обе принадлежали знакомой старушке. Одну двухкомнатную она использовала сама в течение последних сорока лет, а вторую сдавала, получая с этого деньги на жизнь, в дополнение к пенсии. Где-то в двадцать я добился того, чтобы переехать из общежития в квартиру. Тогда-то мы и познакомились, женщина был хорошей хозяйкой, и брала разумную цену за жилье, учитывая его состояние. Во многом наши отношения выходили за рамки обычных соседей, ведь она регулярно захаживала прибраться, приносила домашней еды и всячески показывала свое гостеприимство.
Сейчас, сидя в её квартире, что ни капли не изменился за прошедшие годы, я обдумывал один вопрос: «Свободна ли вторая квартира?» В итоге, плюнул и спросил прямо, все-таки не чужие люди.
– Аа, квартирка? – поспешно ответила она, заваривая чай. –
