Грата - Кристиан Бэд

Пассажирский корт, следующий по маршруту «Аннхелл — Питайя — Аскона»

В каюте оказалось накурено, и это стало последней каплей.

Ну что за хэдова бездна? Вместо нормального пассажирского судна — корыто времён хаттской войны. Серые коридоры, допотопное расположение палуб — отдельными изолированными торами. С первой на вторую попасть можно было только лифтом, и если авария — то хоть ползком по шахте.

Не нашлось даже каюты на одного: все отдельные оказались заняты.

Ну, Лившиц, ну удружил с билетами! И теперь ещё эта вонь!

Имперский военный пилот Рэм Эффри Стоун застыл на пороге каюты среднетоннажного пассажирского корта, не желая входить внутрь.

Он сердито барабанил пальцами по дверной мембране и разглядывал «дутый» шарик унылого помещения «на двоих».

Сержант Лившиц был известным приколистом в команде спецоновского крейсера «Персефона», но ведь не он выдумал две койки и серые стены из вспененного хемопластика?

Пластик был самый дешевый, такой не красят. И каюта из-за него походила на карцер.

Кулер для воды, встроенные шкафы, круглый стол и два кресла на гравиподвесе. И две кровати с возможностью уколоться и пристегнуться на время «прокола». Разве что дверь в санузел имелась, это в карцере лишних дверей не положено.

На одной из кроватей лежало аккуратно свёрнутое белое полотенце.

Кусочек пушистой ткани да сизый дым, висящий над столом — всё, что оставил на обозрение Рэма неведомый сосед по каюте.

Пришёл, понимаешь, накурил и смылся, гикарби без зубов. Может, морду ему набить в процессе знакомства, чтобы в другой раз башкой думал?

Попадись сейчас сосед на глаза Рэму, разборок было бы не избежать. Но тот поступил мудро: нагадил и исчез. И где его теперь искать?

Рэм набрал в лёгкие вонючего воздуха и выпустил сквозь сжатые зубы: мы же лёгких путей не ищем! Мы же свинячим везде, где можем!

Парень нехотя шагнул внутрь, осмотрелся, отыскал под потолком каюты вентиляционный люк, вспрыгнул на гравипластину стола, топнул по ней, заставляя подняться выше.

Расположение воздуховодов оказалось стандартным, замóк на технической панели — допотопным. Рэм без особенного труда открыл дверку, предназначенную для персонала корта, и включил принудительную вентиляцию.

Вот так-то! Пусть только этот «сосед» попробует ещё раз тут закурить, бандак длинноносый. Ночевать будет башкой в вентиляции.

Запах быстро выветривался. Он вообще оказался не очень навязчивым и каким-то знакомым.

Не хинг. Этот лёгкий наркотик Рэм знал хорошо и сам курил пару раз ещё в Ярбурге, когда учился в колледже.

Хинг он бы сразу узнал, а этот запах был тонкий, и мог бы показаться даже приятным, если бы Рэм не различал в нём подозрительных ноток. Вроде бы тоже наркотик. И наркотик знакомый.

Где ж он встречал эту хэдову дрянь? Ну ведь было же! Ну ведь точно было!

Дрянная каюта. Три дня лететь с наркоманом? За что?

Сумка Рэма так и висела у порога каюты. Он подобрал её, отключил гравиподвес и швырнул на свободную койку.

Если бы он прибыл на корт с грунта, может, и не почувствовал бы никакого запаха. Но пилоты крейсеров посторонние ароматы ощущают необыкновенно остро.

Бóльшая часть их жизни проходит в замкнутых помещениях с искусственной очисткой воздуха. И лишнее амбре на корабле — это почти боевая тревога.

Рэм потёр зачесавшийся нос. Ну, Лившиц, ну зараза махровая патентованная! Юморист хэдов. Билеты он зарезервировал! Мало того, что лететь придётся пассажирским судном, так ещё и с прицепом в виде наркомана, что б его дакхи съело!

Приятели и сослуживцы Рэма приколы любили трепетно. Ну вот что стоило тому же Лившицу взять билеты на?..

Рэм хмыкнул. А на что?

На межсистемник, что идёт по навигационной дуге, чтобы не растрясти пассажиров двойными проколами? Но это неделю только до Асконы пилить, а ведь потом ещё неделю придётся лететь обратно.

Да кто б ему дал увольнительную на две недели? Крейсер того и гляди на Север уйдёт. Или на алайский полигон, что ещё хуже. Тут и неделю-то еле-еле удалось выкроить.

Вот и оставалось брать билеты на рейсовый корт. Ещё хорошо, что подвернулся довольно прямой рейс: Аннхелл — Питайя — Аскона.

Война на Юге галактики только-только закончилась. Ещё многие торговые линии не работают, не то что пассажирские. Надо бы радоваться, что хотя бы это корыто подходило Рэму по срокам.

Вот если б ещё война — он бы попал на Аскону в два счёта. На военном транспорте. Свои бы докинули или разведчики.

А тут вдруг пришло проклятое безвременье, когда уже не надо проламываться сквозь вражеские позиции на шлюпке, но и гражданский транспорт — такое себе развлечение. С удобствами на двоих.

«Ладно, — мысленно сдался Рэм. — Хэд с ним. Три дня — не Бездна».

Да и не карцер же, в самом деле? На корте, наверное, и развлечения есть.

И сосед успокоится. Огребёт пару раз и научится курить в специально отведённых местах.

А пока можно пройтись по корту, выгулять лишний адреналин и сделать срочные дела.

У военного пилота всегда есть два срочных дела — пожрать и поспать. А там, глядишь, и прилетели.

В ресторане корта оказалось полно народа. Просто толкотня какая-то, словно пассажиры, едва заселившись, решили наесться на всё путешествие сразу.

В огромный зал напихали сотни две столиков, сократив проходы до минимума, и почти все эти столики были заняты.

А ведь корт ещё даже не разогнался как следует. И до ближайшей зоны Метью, откуда можно было совершить прокол, ему надо было пилить ещё часов пять.

Похоже, изначально корт был рассчитан на меньшее количество двуногих. Решили подзаработать, сделали из одиночных кают парные? А рестораны, кафе, коридоры — всё теперь стало мелким и узким?

Рэм дёрнул плечом — жрать всё равно очень хотелось, так чего ломаться?

Пёстрые гражданские раздражали разноцветной одеждой. Да и Рэм их, наверное, тоже раздражал.

На нем был рабочий форменный комбинезон, и он, как хамелеон, подстраивался под здешнее разноцветье, постоянно меняя масть.

Пассажиры косились, нервничали. Симпатичных девушек рядом не сидело — одни крикливые тётки.

А ещё в ресторане были дети. Они орали, бегали между столиками. Много детей самого разного возраста.

Рэма аж передёрнуло — зверинец какой-то. Кормят-то хоть годно?

Он огляделся, борясь с привычкой сесть так, чтобы контролировать вход. Тщетно: его прямо таки разворачивало лицом к двери.

С трудом нашёл незанятый столик