Якудза из другого мира 10 - Алексей Владимирович Калинин

На небольшом островке в преисподней под названием Дзигоку на качелях из цветов и виноградной лозы покачивалась красивая женщина по имени Оива. За краем острова медленно текли облака. Эти мутные волны скрывали от взгляда женщины те сотни тысяч мертвецов, которые с надеждой смотрели вверх.

Оива мурлыкала какую-то тягучую песню, покачиваясь на качелях, и смотрела на столик перед собой. На столешнице стояло большое магическое зеркало.

Внутри зеркала, как на экране телевизора, виднелся воин в серебряном одеянии в большом полутемном зале. Напротив него стоят пять человек в причудливого вида доспехах. Вот-вот начнется битва. На губах Оивы заиграла довольная улыбка.

Неожиданно на краю парящего среди безмолвных облаков островка сверкнула вспышка. Возник круглый пылающий шар, который постепенно становился всё больше и больше. Когда он достиг человеческого роста, то из него вышла девушка ослепительной красоты в алом кимоно с языками пламени на ткани.

— Аматэрасу, — хмыкнула Оива. — Ты никогда не появлялась просто так, без огня и дыма. Что за страсть к представлениям?

— Оива, я тоже рада тебя видеть, — голосом, похожим на звон хрустальных колокольчиков, ответила Аматэрасу и обратила внимание на зеркало. — Ты смотришь на нового Идущего во тьму? Смотришь на нового, а катаешься на старом?

— Да, — кивнула Оива. — У меня осталась последняя попытка…

— Но зачем? Зачем тебе он? Неужели тебе так хочется вернуться на Землю?

— Хочется, — вздохнула Оива. — Очень хочется снова ощутить себя живой.

— Зачем? Ведь живым так плохо живется, а ты…

— А я? Договаривай, Аматэрасу. Я существую в этом Дзигоку так долго, что многие уже забыли моего брата бога Эмму, истинного правителя этого места. А всё почему? Потому что он предпочел прожить жизнь живого человека, а мне оставил эту тяжкую ношу. И ещё в наследство зеркало, в котором я могу видеть жизнь людей…

— Но когда Эмма вернулся в мир живых, то погибло столько народа, что реки стали красными от крови, а из черепов можно было сложить гору выше Джомолунгмы. Неужели ты хочешь повторить это?

Мановением руки Оива прогнала облака. Тут же на неё с мольбой уставились тысячи лиц. Глаза смотрящих вспыхнули надеждой.

— А что мне делать среди этих? Иногда выпускать в мир живых, не имея возможности самой выйти наружу? Я могу выходить на время только в мертвых телах, либо в виде шаловливого котенка. А я женщина! И я ощущаю себя женщиной! Мне так тошно, что я готова на всё! Когда этот пришелец появился здесь, то моя кровь снова заиграла! Снова стала горячей! Всего лишь несколько мгновений, но мне показалось, что я снова живу! И я страстно захотела вернуться. Страстно захотела ощутить себя живой.

— Но ты же знаешь, что для твоего перехода нужны множественные смерти…

— Знаю, — с улыбкой ответила Оива. — Знаю и понемногу продвигаюсь к этому… А мой Идущий во тьму охотно мне в этом помогает. Он думает, что делает добро…

Аматэрасу удивленно распахнула глаза и приложила руку ко рту:

— Ты не сказала ему про статуэтку? Ты просто используешь его втемную?

— Да, Аматэрасу. Самые сильные и храбрые воины получаются из тех, кто истинно верит в то, что творят добро. Поэтому скоро наступит время, когда этим всем, — Оива махнула рукой в направлении стоящих мертвецов, — придется здорово потесниться. Мне осталось совсем немного…

— Но другие боги не допустят этого, — помотала головой Аматэрасу.

— Другим богам надоело прозябать на небесах. Им хочется развлечений, а я… Моё развлечение будет такое, что успевай сакэ подносить и суши закусывать. Не мешай мне играть, Аматэрасу, а то…

— А то что? — нахмурилась богиня солнца.

— А то Идущий во тьму доберется и до тебя, — усмехнулась Оива.

* * *

— Я сейчас сдохну! — простонал Киоси, подтягиваясь и запрокидывая ногу на очередной ледяной выступ.

Там он перевалился и замер, тяжело дыша и глядя в небо. По синему полотну шастали очень близкие облака — протяни руку и завязнешь, застрянешь в пуховой махине. А эта махина стянет тебя с твердой точки и утащит прочь, чтобы потом сбросить где-нибудь над клыками скал в глухой расщелине.

— Не сдохнешь! — буркнул я в ответ, забираясь и садясь рядом. — И не такое выдерживали.

— Да мои бубенчики уже замерзли! Они позвякивают при каждом движении! — попытался воззвать к мужской солидарности тануки.

— Могу вырвать, чтобы звоном не выдавал наше местоположение, — предложила Шакко. — Всё для хорошего дела…

Она тоже вскарабкалась на уступ и села, тяжело дыша и выпуская паровые облачка изо рта.

— Да? Вообще-то после твоих слов бубенчики втянулись и в ближайшие полгода совсем не собираются выходить наружу, — пробурчал тануки.

Мы находились на высоте около двух тысяч метров над уровнем моря. Примерно на середине горы Джомолунгма, которую ещё называют Эверестом. Что мы тут втроем делаем и за каким хреном нас сюда понесло?

Пффф, ответ прост и укладывается всего в два слова — сэнсэй Норобу. Нашему престарелому учителю для какого-то эликсира понадобились волосы йети, поэтому мы здесь. Нет, мы не прячемся в ледниках от гнева сэнсэя, мы разыскиваем этого самого йети.

По словам сэнсэя где-то на южном склоне йети оборудовало себе жилище. Вот мы и должны его разыскать, а потом ещё и уболтать поделиться шерстью.

Как это сделать?

Да хрен его знает. Сэнсэй только сказал, что ему необходимо получить эту шерсть и точка. После чего уставился на свою мандалу и не реагировал на посторонние звуки. У меня внутри зудело от желания отвесить ему леща, но… Что бы это изменило? Мы бы подрались, потом полечили друг друга, а затем нам бы всё равно пришлось бы отправляться на Джомолунгму. За шерстью йети.

К тому же, господин ректор военной академии поддержал желание сэнсэя и сказал, что нам крайне нужна тренировка среди льдов и снегов. Вроде как призраку и его команде нужно уметь выживать в любых условиях. Вот только сэнсэй почему-то не поехал с нами, сказав, что холод вреден для старых костей…

А ещё команда!!!

Как плюшки получать, так первый, а как йети ловить, так кости болят!!!

Ух,