Великий Север. Хроники Паэтты. Книга VII - Александр Николаевич Федоров

Город шлюх и мошенников всех мастей! Даже сейчас, когда давно минула полночь, он всё ещё не спал. Этот город не спал никогда. Бордели, таверны, всевозможные притоны — всего этого здесь хватало в избытке! Иногда Линду казалось, что здешние жители рождаются лишь для того, чтобы развратничать, бражничать и обжираться. Ненавистный, презираемый город!..

Когда-то давно (во всяком случае, так казалось ему теперь) Линд мечтал оказаться в Кидуе — великой столице величайшей империи. Едва выучившись ходить, он только и мечтал, что о карьере военного. Благородство его рода давало надежду на быстрый рост по службе, и Линд много раз представлял себя величественным центурионом, восседающим на белоснежном коне, а за спиной — легион в лучах закатного солнца…

Вместо этого — тёмные захламлённые улицы и три городских стража в нескольких шагах позади. Линд Ворлад — лейтенант городской стражи Кидуи. Мягко говоря — немного не то, о чём он мечтал. Но службу не выбирают. Как оказалось, рекрутёры боевых легионов не выстраиваются в очереди в ожидании отпрысков провинциальных дворян…

Впрочем, дослужившись до капитана стражи, он вполне сможет претендовать на должность командира манипулы в армии, а это — какой-никакой старт для будущей карьеры! Поэтому-то Линд безропотно в течение уже двух с лишним лет нёс свою службу, и нёс её безукоризненно.

В самой по себе должности командира городской стражи нет ничего плохого. Времена нынче были мирные и спокойные, поэтому многочисленные легионы великой Кидуанской империи просто пылились, позабытые на её отдалённых окраинах. В этом смысле узкие улочки бедных кварталов могли принести куда больше боевого опыта, если можно назвать так редкие стычки с городской шпаной и успокоение перепивших буянов. Не говоря уж о том, что служба — есть служба, где бы она ни была, и здесь, во всяком случае, Линд Ворлад мог принести куда больше пользы государству.

Но в службе этой был один серьёзный недостаток — город, которому Линд служил. Молодой парень, прибывший сюда с далёкого побережья Серого моря, где он провёл всю свою сознательную жизнь, никак не мог приноровиться к тому, что увидел в столице своей империи.

Кидуа походила на старую жирную шлюху с дряблой кожей, тщательно замазанной слоем белил и румян. Пошлая, развратная, циничная и сильно потасканная шлюха, развалившаяся в раззолоченном будуаре, бесстыдно демонстрирующая свою порочность и не замечающая брезгливых взглядов тех, что вились около неё ради собственной выгоды.

Казалось бы, с городом всё было в порядке. Большинство сослуживцев Линда искренне не понимали, за что тот ненавидит Кидую, ведь город буквально сиял от лоска. Впрочем, по мнению Линда он скорее лоснился, как лоснится от пота в жаркий день дешёвая портовая шлюха. Все эти кичливые фасады в центре города, всё это искушённое изобилие, в котором купались так называемые уважаемые горожане, не могли перебить убогость и безнадёгу вот этих кварталов, по которым шёл патруль, и безнадёжную, смиренную нищету её обитателей.

Безнадёжность этой нищеты была ещё и в том, что значительная часть населения города ничего не хотела делать, чтобы выбраться из неё. Они гордились тем, что мудрые императоры Кидуи отменили налоги для всех, чей доход не превышал сорока восьми оэров 1 в неделю на человека, и благословляли Дни изобилия, которые устраивались не реже двух раз в месяц, и во время которых всем желающим бесплатно выдавалось по четверти бушеля 2 зерна. Для подавляющего большинства столичных жителей этого было вполне достаточно, чтобы считать себя счастливыми.

Когда Линду выпадало стоять в оцеплении во время Дней изобилия, его буквально передёргивало от отвращения, когда он видел вокруг множество молодых и не очень людей, с хохотом тянущих на себе пыльные мешки с залежалым зерном, от которых вполне явственно тянуло затхлостью. Это был не народ — это было самое настоящее быдло, вызывающее у молодого гвардейца лишь омерзение и брезгливость.

Сложно сказать — поразила ли данная напасть прочие города империи, или это было лишь особенностью Кидуи. Линд за свою жизнь побывал лишь в нескольких городах, да и то проездом — когда направлялся на службу. Хотелось надеяться, что ещё не вся империя поражена этой гнилью. Во всяком случае, на севере, откуда Линд был родом, ничего подобного не было. Там люди по-прежнему добывали свой хлеб трудом. Хотя, говоря откровенно, он ведь жил в имении отца, а не в городе.

Иногда молодой человек подумывал о том, чтобы бросить всё и подать заявление на вступление в легион — пусть даже простым легионером. Просто для того, чтобы покинуть ненавистный ему город. Но Линда останавливали два обстоятельства. Первое — реакция отца. Тот вряд ли понял бы, если бы сын отказался от офицерского чина и сделался рядовым. А второе…

Линд, к сожалению, был живым свидетелем тому, как вместе с городом сгнила и его стража. Коррупция, лень, карьеризм и тупость — пожалуй, этими словами можно было бы вполне точно описать то, что происходило в городской гвардии. И Линд, признаться, очень боялся, что, оказавшись в войсках, обнаружит там то же самое. А потому он медлил.

Впрочем, была и третья причина. Вот уже несколько месяцев он был помолвлен с девушкой по имени Кимми, а осенью они планировали сыграть свадьбу. Тащить молодую жену, выросшую в респектабельном районе Кидуи, куда-то на задворки империи не хотелось. А потому, скрипнув лишний раз зубами, Линд Ворлад продолжил свой ночной обход…

***

В своё время бывший канцлер государственной безопасности Ливьер, на склоне лет сделавшийся весьма известным мыслителем, в своём главном труде «Политика как искусство» писал: «Не каждая империя может пережить войну, но никакая не переживёт слишком долгого мира».

Наряду с этой мыслью Ливьер выдал немало других столь же противоречивых перлов, но именно спорность его позиции и привлекла к нему такое внимание просвещённой публики, сделав одним из самых упоминаемых политических философов последних десятилетий. Впрочем, далеко не всегда его упоминали в позитивной коннотации, а некоторые и вовсе считали труды Ливьера опасными для общества.

Так или иначе, но вот уже почти полвека Кидуанская империя жила без войн, в том самом ненавистном Ливьеру мире, который он описывал густыми неприглядными красками. «Империи строятся железом и кровью, и лишь железо и кровь поддерживают их дальнейшее развитие. В существовании любой империи нет никакой иной