Нулевой пациент. - Кир Неизвестный

Предисловие.

Лиза сбежала. Сбежала из города, из страны, с планеты. Хотя ей и казалось вначале это невозможным, но у неё все получилось! Накидав первых попавшихся шмоток под руку в клетчатый чемоданчик, схватив дочку за руку и выбежав во двор, под яркое полуденное солнце, она точно знала, что не вернется сюда. К мужу, в эту убогую, с покрашенными в зеленый цвет стенами, квартиру. Казалось, что эта квартира никогда не мылась, хотя она прибиралась каждый день. Убогости жилищу добавляли шторы на окнах – они выцвели и скорее напоминали половые, истерзанные шваброй и временем, тряпки, с пятнами потертостей. А еще были сами окна – деревянные, расщепленные, отторгнувшие голубую масляную краску, что теперь так небрежно и кудласто махрилась с двух сторон. Кривая входная дверь, не желавшая закрываться с первого раза, изъеденная мебель, пузырь телевизора на треноге, и вездесущая пыль в косых столбах света. Все это так выглядело, словно бы они, жившие в веке современном, зайдя к себе домой, вдруг перемещались в середину девятнадцатого века, в рассвет промышленной эпохи. И все бы ничего, может и привыкли бы они с дочкой, потерпели, как их просил её муж, но…. Стоило им только выйти за дверь, спустится по подъездной лестнице и выйти на тротуар, безвольно довольствующейся той малой частью, что дарила, жирно блестевшая умытым асфальтом, прилагающая дорожная часть, как они сразу понимали в каком времени живут. Проезжающие машины сыто блестели полированными боками, довольные самосознанием своего превосходства шуршали шинами. А внутри этих великолепий, ехали люди, что-то говорили в ладонь, белозубо улыбались или вовсе смеялись, радовались солнечному дню, наслаждались жизнью. Так ехали мимо них, молодой женщины в перестиранном и видавшем виды платье до колен и маленькой, четырехлетней девочки, которой было сложно объяснить, почему они так же не могут жить.

В последнее время Лиза часто плакала, растирала слезы кулаками, пыталась разозлиться и найти в самой себе силы сопротивляться обстоятельствам. Но ей все реже это удавалось и все чаще, натыкаясь на стену неприятия такой жизни, понимала, что не удастся ничего изменить. В этом месте они втроем: Лиза, их маленькая дочурка Алиса и её муж, отец ребенка Орбан, жили последние два года. И хотя, Лиза это точно знала, у Орбана были деньги для безбедного существования, её муж ничего не хотел менять,просил потерпеть, просил подождать. Только она уже не могла больше мириться с такой жизнью! Алиса, уже такая взрослая и интуитивно все понимавшая, чаще стала задавать неудобные вопросы. Но, что еще хуже – уже скоро ей придется идти в школу, где дети, искренне не понимающие тонкости случайной жестокости, будут ненасытными в колкостях и унижениях чудачки из бедного района.

Иногда ей удавалось отвлечься от окружающего их мирка, утянуться вслед сытым и лощеным картинкам, испускаемых пузатым аквариумом на треноге, помечтать о другой своей жизни, неведомой, фантастичной:

«…Абсолютная воля и все время только ваше! Здесь осуществятся все ваши мечты – страстные, тайные, великие! У нас, в городе подлинного счастья, вы не узнаете старости, просто потому, что она не знает сюда дороги. А наша, не побоюсь этого слова, ведь так на самом деле есть, прогрессивная и на десятки лет опережающая земной прогресс, медицина, подарит вечную жизнь. Приезжайте к нам за отдыхом, за восстановлением сил и здоровья. Приезжайте к нам жить. Приезжайте к нам за вечностью! Напомню – мы находимся на темной стороне Луны, в городе под куполом. Сегодня нам уже исполнилось пятнадцать лет, поэтому всех ждут подарки! И с сегодняшнего дня, дня, ознаменовавшего собой новую эру человечества, мы сменили имя города! И дали ему его настоящее, самое достойное и великолепное! ВОСТОРГ!..»

Однажды она решилась, плюнула на все, забежала с дочкой на биржу труда, отстояла короткую душную очередь, благодаря вежливое и молчаливое терпение Алисы. Терпеливо прослушала возмущения безработных, которых не устраивал график, удаленность от мест проживания, маленькая социальная страховка, трудности адаптации, частые командировки или название фирмы. Подошла сама. Оказалось, что никакой биржи не было. Но был стол с белой скатертью, на котором лежали бумажные листки с черными буквами – названиями вакансий, зарплатой и остальным, необходимым. За столом сидела женщина, лет сорока, с копной черных волос и измученными глазами, посмотрела на неё и девочку, кивнула на листки. Лиза не стала выбирать, схватила первый попавшийся листок, сложила в руках и отошла от стола. Не стала смотреть в него, не пошла возвращаться к столу, как просили, чтобы записать её данные. Тихо вышла из пропитанного недовольством помещения, выдохнула из себя воздух биржи, успокаивая бешено колотившееся сердце, посмотрела на ребенка. Алиса держала её за руку и смотрела на неё в ответ, сейчас так похожая на беззащитного котенка, всё понимая. И она не зная, как отблагодарить ребенка, купила ей мороженое. Потом, уже на лавочке, что таилась в сумраке близкого и случайного парка, когда Алиса увлеченно занялась лакомством, она все же решилась. Достала сложенный листок, развернула и торопливо сложила вновь. Она не поверила, в то, что увидела и, решив перепроверить, вновь открыла. Там было следующее:

Оператор манипулятора. Сектор Д. База – 386BIS. Бассейн Эйткен. Луна.

Требуется оператор аппарели фрахтовщика, пикет 3456+08. Обучение. Зарплата 12000 $ за двое звездных суток. Контракт минимум десять суток. Медицинская страховка, жилье, отпуск, график, семейный хостел….

Она перестала читать после того, как поняла, что работать нужно на Луне. Это её полностью устраивало, все же остальное, Лиза воспринимала как приятные бонусы.

Вечером, в присутствии мужа, вела себя, как обычно, интересовалась его делами, рассказывала о своих планах, о тех, что были бы у нее до сегодняшнего дня. Они поужинали и потом, встав из-за стола, Орбан не