Адмирал Империи — 18
Глава 1
Место действия: звездная система HD 22048, созвездие «Эридан».
Национальное название: «Таврида» — сектор контроля Российской Империи.
Нынешний статус: не определен — спорный сектор пространства.
Претенденты: Российская Империя, Американская Сенатская Республика.
Расстояние до звездной системы «Новая Москва»: 198 световых лет.
Точка пространства: орбита планеты Херсонес-3.
Дата: 29 февраля 2215 года.
Сражение у перехода «Таврида — Бессарабия» мы в итоге проиграли. Ну, как проиграли — покинули место действия, оставив сектор за противником, что с натяжкой можно оценить, как победу американцев и поляков. Однако главное в тот момент было сохранить наши корабли, две дивизии которых, не потеряв ни одного вымпела, успели-таки выскочить из ловушки, устроенной нам Коннором Дэвисом.
Я открыто радовался такому исходу, как ребенок, излучающий оптимизм и веру в то, что наше отступление не напрасно. Более того, именно я являлся тем самым человеком, кто все это затеял, я имею в виду хаотичное бегство двух наших дивизий от перехода на «Бессарабию». К сожалению, остальные адмиралы, а именно: Агриппина Хромцова, о Красовском я вообще молчу, дальше шел великий князь Михаил Александрович, ну и на конец — вишенка на торте — наш государь-император. Так вот все они мягко сказать не разделяли моих приподнятых чувств. А если говорить прямо — готовы были меня растерзать на маленькие кусочки за все мои выходки.
Единственное, на счет Хромцовой я, наверное, погорячился, Агриппина Ивановна точно не ненавидела меня, иначе бы не послушалась моего совета там у перехода, и сейчас не шла бы со своей дивизией рядом с «Одиноким». А вот остальные вышеперечисленные точно, появись у них такая возможность, прибили бы меня без особых сожалений.
Сейчас объясню, какова же причина ненависти столь высоких особ ко мне, и вообще, как закончилось наше противостояние с Дэвисом и Вишневским, описанное в конце семнадцатого эпизода. Начиналось, как вы помните, заварушка у «врат» на «Бессарабию» с дерзкого навала Преображенской «гвардейской» дивизии под командованием императора Константина на шедшие в походных колоннах американские и польские корабли, которых, кстати, надо еще раз сказать, в секторе было больше чем наших почти в три раза.
Я это к тому, что никакой навал, ни фактор внезапности, никакая одновременная атака двух дивизий и все остальное, не привели бы ни к чему другому, как полному уничтожению всех наших кораблей. Враг не только многократно превосходил нас числом, что по факту уже должно было охладить горячую голову императора, подобно мальчишке, бросившемуся в бой на своем флагманском линкоре. Против нас в том намечавшемся и уже практически начавшемся сражении стояли «Бессмертные» — лучшие космические дредноуты АСР, да еще и под командой адмирала Коннора Дэвиса.
Чтобы вы понимали, о чем я. В 1-ой «ударной» дивизии 1-го «ударного» космофлота Сенатской Республики были собраны лучшие американские боевые корабли с лучшими ветеранскими экипажами за всю историю войн за Галактику Млечного Пути. В принципе войн за другие галактики не было, название нашей я упомянул так, для саспенса. Тем не менее, факт остается фактом, корабли 1-ой дивизии, носившие название «бессмертных», действительно по праву считались непобедимыми и по своим характеристикам и по выучке команд и по всему остальному, включая то, что командовал ими самый легендарный адмирал Республики.
Я это к тому, что вроде как имевшийся у нас в сражении бонус в виде двадцати с лишним кораблей Преображенской дивизии, прокаченных и сверх-бронированных дредноутов личной гвардии императора, на самом деле мог быть легко нивелирован этими самыми «бессмертными». Константин Александрович рассчитывал, когда начинал заходить на линию атаки, именно на высокую пробивную способность своих гвардейских линкоров, которые по его задумке должны были прошить с левого «фланга», шедшие в координаты, где стояла дивизия Хромцовой, колонны противника и разбить его построение на две части. А затем, в связке с той же Хромцовой, добить «янки» и поляков по отдельности.
Вот только не пробили бы «преображенцы» эти самые колонны, так как сразу после появления рядом с собой русской эскадры, Коннор Дэвис, не теряя времени, быстрым перестроением поставил прямо по курсу, которым шли наши гвардейские корабли, свою 1-ю «ударную» дивизию. Так что задумка императора не сработала бы, это даже ежу понятно, хотя на тот момент ясно это было только мне и еще Хромцовой.
С которой мы, находясь на мостике «Одинокого», с тревогой наблюдали за разворачивающимися в секторе событиями. Агриппина Ивановна, будучи опытным космофлотоводцем, прошедшим ни один десяток крупных сражений и побывавшая в разных, самых сложных и порой безвыходных ситуациях, как и я, понимала всю авантюрность задуманного императором наступления. Она не менее Константина Александровича рвалась в бой, но к моему облегчению разум сейчас возобладал в этой женщине над эмоциями, и Хромцова по итогу так и не отдала приказа — поддержать гвардию в той атаке…
Более того, корабли 5-ой «ударной» дивизии, которыми Агриппина Ивановна командовала, по ее приказу начали спешно разворачиваться и уходить из сектора, прихватив с собой на буксире поврежденные в предыдущих боях авианосец Красовского — «Екатерину Великую», а так же тяжелый крейсер «Пантелеймон». Мой «Одинокий» шел на собственном ходу, рядом с флагманом Хромцовой — линкором «Паллада».
На скорейшем отходя из сектора настоял именно я. Только такими действиями, по моему мнению, которое я донес до Агриппины Ивановны, мы могли остудить боевой запал нашего императора. И сработало же! Именно быстрое и на первый взгляд необъяснимое отступление 5-ой «ударной» дивизии и выход ее кораблей из зоны видимости стали поворотным моментом так и не начавшегося сражения.
Кстати, на решение Хромцовой покинуть место событий повлиял не только я, но и великий князь Михаил. Который, будучи шефом-командующим Гвардейской Эскадры, то ли по рассеянности, хотя какая в тот момент может быть рассеянность, то ли по недомыслию, или, что более вероятно, из-за нежелания вступать в схватку с Коннором Дэвисом, не соизволил выйти на связь с «Палладой» и передать Хромцовой приказ императора о совместной атаке на флот противника.
Агриппина Ивановна, так и не дождавшись прямых указаний, что же ей в сложившейся ситуации делать, напоминаю, если бы она их получила, то, безусловно, тут же ринулась бы в самое пекло. Так вот, Хромцова находилась в тот момент на распутье, не зная, как поступить. Все ее вызовы на мостик линкора «Москва» — лейб-флагмана императора оставались без ответа, почему, Агриппина Ивановна так и не поняла. Я, находясь с ней рядом, тоже не знал причины молчания командного отсека «Москвы», но дело в том, что это самое молчание в эфире было мне сейчас крайне на руку.
Я, как только взглянул на тактическую карту и маневры наши гвардейцев и контрманевры кораблей Коннора Дэвиса, сразу понял, что мы проиграем, если ввяжемся в бой. Поэтому в очередной раз, какой по счету уже не помню, я присел на уши Хромцовой, как до этого Красовскому, с мыслью о том, что нужно без промедления «тикать» отсюда на «форсаже» и не оглядываться…
В общем, чем все закончилось. Преображенская дивизия полмиллиона километров не дошла до оборонительной «линии» американцев, которую адмирал Дэвис в последний момент, несмотря на то, что времени для маневра у него практически не оставалось, сумел-таки выстроить. Дальше, император засуетился, видя, что навал его гвардейских дредноутов Хромцова по какой-то причине не собирается поддерживать, более того, разворачивается и спешно покидает сектор. А с другой стороны, скоростные польские легкие хоругви Вишневского начинают обходить с «флангов» «преображенцев», с намерением часа за полтора пройдя по широкой дуге полностью окружить нашу дивизию.
