Артем Каменистый
Исчадия техно
«Грязный кабак» приютился на окраине города, в месте, менее всего приспособленном для размещения заведений развлекательного характера. С одной стороны к его территории примыкал далеко не элитный поселок, застроенный догнивающими свой век одноэтажными халупами, с другой – за бетонными стенами виднелись обшарпанные здания промзоны. Ресторану попытались придать максимально возможный аляповато-безвкусный вид, но даже это не сделало пустырь, некогда здесь располагавшийся, менее унылым. В эту композицию прекрасно бы вписался крематорий или хотя бы картофельный склад, но не шалман с «живой музыкой и зажигательными экзотическими танцами».
Влад, уже не первый раз наблюдавший за этим убогим заведением, так и не понял, в чем причина его притягательности для состоятельной публики. Добираться сюда неудобно, место, прямо скажем, несимпатичное, преимуществ перед другими ресторанами, куда более доступными, незаметно. Вероятно, он не все знает, ведь должны быть причины, по которым стоянка хронически забита недешевыми машинами, клиенты снуют туда-сюда, причем вид у кавалеров предельно платежеспособный. Дамы, правда, попадаются разные, но даже откровенных шалав подобрали не возле стоянки для дальнобойщиков – совсем уж дешевых не замечал ни разу.
Хотя в заведениях, которые он предпочитал, подобную публику вообще не встретишь.
Впрочем, Владу было глубоко наплевать на способы, которыми сюда заманивали клиентов. С его точки зрения, главным минусом ресторана была удаленность от мест массового скопления праздношатающейся публики. Другими словами, скрыться в толпе здесь не удастся. Поселок в сотне шагов, что слишком далеко для замысла, к тому же среди покосившихся заборов и таких же кривых развалюх он в своем дорогом черном пальто, блестящих ботинках и брюках, выглаженных так, что о стрелки можно резать копченую колбасу, будет выглядеть столь же естественно, как павлин в нечищеном свинарнике. То же самое можно сказать и по поводу идеи затеряться на фоне серых бетонных стен промзоны.
Когда он понял, что «объект» направляется к хорошо знакомому ресторану, сразу решил – пора. Проблема лишь одна – за ним не успеть. Даже смерть двух человек не научила мерзавца ездить как порядочные люди – ограничения скорости для него не более чем абстрактное понятие. Влад водил неплохо, вот только его колымага для гонок не предназначена – медленно разгоняется, большой радиус разворота. В принципе держать объект на виду попытаться можно, но вот выглядеть это будет подозрительно. А ведь гаденыш в одиночку не ездит – всегда при коренастом пареньке, исполняющем роль и слуги, и товарища одновременно. Но на самом деле паренек занят охраной хозяина – отец последнего после всего случившегося усилил меры безопасности. Хотя, возможно, просто попытался хоть как-то взять под контроль не знающего меры сынка.
Если и так, то ничего хорошего не получилось – охранника объект держал в подчеркнутых рамках существа подчиненного, обязанного выполнять все прихоти владельца. Но его навыки сбрасывать со счета не следует – заметить преследующий по пятам автомобиль может и дилетант. Значит, отстаем и подъезжаем позже. Гораздо позже – объект никогда менее часа в ресторане не проводит. Статистика невеликая, собранная по результатам всего лишь трех наблюдений. Все те разы Влад следил за входом со стороны железнодорожной насыпи, изображая рабочего-путейца, для чего надевал оранжевый жилет. Опасаться разоблачения не стоило – ветка давно не использовалась, рельсы покрыл слой матерой ржавчины, никто, кроме бродячих собак, здесь не прогуливался. Зато вид сверху открывался замечательный, и человек, не страдающий близорукостью, мог легко различать лица входящих и выходящих – иллюминация возле входа великолепная, и сумерки осеннего вечера не помеха.
Близорукостью Влад не страдал. Он вообще был парнем крепким, болезни обходили его стороной. Если и было на что жаловаться, то на упрямый характер – из-за него все проблемы.
Вот и сегодня, вместо того чтобы заняться тем, что делают многие нормальные люди по пятницам, а именно – напиться до поросячьего визга, он сидит в машине с включенными аварийными огнями, при этом одет крайне неудобно – не любит подобное тряпье. Но под пальто можно много чего спрятать – это перевешивало антипатию.
Охрана у ресторана имелась, и она не только просиживала зад – иногда всерьез занималась работой. Вот и сейчас автомобиль, остановившийся у обочины возле въезда на стоянку, недолго оставался без внимания. Подошли сразу двое, наклонились к опускающемуся ветровому стеклу. Оценив приличную одежду парня, плохо сочетающуюся со старой машиной, чуть поумерили суровость во взглядах и вежливо поинтересовались, почему он здесь остановился и мигает, как новогодняя елка. Влад так же вежливо ответил, что тарантас сломался, скорее всего, по причине дряхлости, и теперь приходится ждать вызванную техпомощь, которая, как и все в этой интересной стране, по пятницам работает втрое медленнее. Оба также считали, что день недели не может не сказываться на скорости обслуживания, и еще больше расслабились, когда он посетовал, что драндулет не его – дескать, перегоняет на дачу к отцу старье, купленное за копейки.
Охранники согласились, что машина и впрямь старье ветхозаветное. Посоветовали, если что, дожидаться такси за рюмкой в ресторане, и удалились с важным видом. Ничего подозрительного в ситуации не усмотрели. Может, ресторан и непростой, но на крепость не похож – по-настоящему серьезным ребятам таких сомнительных ответов было бы недостаточно.
Влад не был профессионалом, но даже его скромных познаний хватило, чтобы понять – второй раз здесь светиться не стоит. Если ничего не получится, придется делать вторую попытку уже в другом месте. Охранники, какие бы разгильдяи они ни были, запомнят и машину, и владельца. Вряд ли поверят в очередную поломку и в папу, которому раз за разом пригоняют на дачу одну и ту же колымагу.
Никакой дачи не было. Отца у Влада – тоже. Родителей он помнил плохо – погибли, сев не в тот самолет, когда сынишке исполнилось семь лет. Там же, среди обломков, остались его старшие сестры. Воспитывался он поначалу одной бабушкой, затем, после ее смерти, второй. Когда и ту похоронил, остался совсем один – дальняя родня не в счет. Женское воспитание его не избаловало, так что одиночество в тягость не стало. И было так до того самого дня, когда в его жизнь вошла ОНА.
Любовь была не из тех, про которые говорят «с первого взгляда». Когда он понял, как дорога она для него, немало сил потратил, чтобы добиться встречного чувства. И вот тогда, на пике упоительного ощущения оставшегося позади одиночества, в его жизнь вмешалась та, что с малых лет не оставляла его без присмотра, – смерть.
