Александр Михайловский - Петербургский рубеж

Отгремели славные морские сражения в Чемульпо и у Порт-Артура. Японский флот, когда-то сильный и грозный, ныне перестал существовать. Уцелевшие корабли прятались в гаванях и боялись оттуда высунуть нос, чтобы не стать жертвами страшных «кораблей-призраков».

На сухопутье японская армия была разбита и выброшена из Кореи. Остатки ее сидели на острове Цусима и не имели возможности получить подкрепление и снабжение из Японии. Началась полная блокада Страны восходящего солнца.

А победители не спеша готовились нанести последний удар, чтобы воинственные самураи выпустили из своих рук катаны и согласились начать мирные переговоры. Они догадывались, что условия мира будут для них тяжелыми, но деваться было некуда — торжествовал старый и циничный принцип «горе побежденным!»

Эскадра адмирала Ларионова по-хозяйски расположилась в Корее. Пришельцы из будущего быстро нашли общий язык со своими предками. А делегация в составе полковника Антоновой, капитана Тамбовцева и сопровождающих их лиц на литерном поезде отправилась в столицу Российской империи — Санкт-Петербург. По пути они встретились с представительной делегацией членов дома Романовых, спешащих на фронт, дабы своим личным участием поднять престиж императорской фамилии, который, если сказать честно, уже был не столь высоким, как во времена правления императора Александра III.

На Байкале обе делегации едва сумели пообщаться между собой. Время поджимало. Но они успели сказать друг другу самое главное. И теперь всё должно было решиться в Петербурге. Ведь Россия была империей, столица ее находилась на берегах Невы, а в Зимнем дворце сидел император Николай II, который и правил всей огромной страной. Во всяком случае, он думал, что правит Россией единолично. Но так ли это было на самом деле?

19 (6) ФЕВРАЛЯ 1904 ГОДА, ПОЛДЕНЬ.

ЦУСИМСКИЙ ПРОЛИВ.

БОРТ ГВАРДЕЙСКОГО РАКЕТНОГО КРЕЙСЕРА «МОСКВА».

Контр-адмирал Виктор Сергеевич Ларионов.

Ну вот, кажется, и начинается высокая политика. Два дня назад командир тяжелого авианесущего крейсера «Адмирал Кузнецов» сообщил мне, что к Чемульпо прибыл германский крейсер «Ганза», с которого сообщили, что на его борту находится представитель германского кайзера, желающий установить контакт с командованием нашей эскадры. Германская разведка, как всегда, на высоте, ну а мы, по ходу пьесы, сильно наследили. В отлив лежащий на боку крейсер «Асама» почти до половины выступает из воды, и тогда становится похож на дохлого обглоданного песцами кита — приходилось видеть такое на Севере. И любому специалисту ясно, что повреждения, которые он получил, не могли быть нанесены ни одним из известных в этом времени видов оружия. Опять же БМП нашей морской пехоты — это такая штука, применение которой совершенно невозможно скрыть от посторонних глаз. Сейчас, когда автомобили только делают первые робкие шаги, БМП — это из области фантастики.

Но я никогда и ни за что не пошлю своих бойцов против врага, многократно превосходящего их числом, не обеспечив им соответствующего технического превосходства. Даже в нарушение секретности. И вот по результатам всего этого первыми всполошились немцы. Англичане, конечно, тоже не прочь сунуть к нам свой длинный нос, но они не дураки, и понимают, что при нынешних англо-русских отношениях предложенный нами пеший эротический маршрут будет весьма продолжительным.

Ну а с немцами у нас отношения вроде неплохие, почти дружеские. Мешает только наш союз с Францией, и их — с Австрией. Но это так — политика будущего.

А сегодня мне предстоит встретиться с Оскаром фон Труппелем, губернатором немецкой, точнее, как принято здесь говорить — германской колонии Циндао. Наш самолет-разведчик при плановом облете акватории еще на рассвете засек германский крейсер на расстоянии примерно семидесяти миль от пролива. Визит этот хотя и полуофициальный, но от него будет зависеть очень многое. Командир «Кузнецова», капитан 1-го ранга Андреев, сообщил, что фон Труппель везет с собой личное послание адмирала Альфреда фон Тирпица.

Конечно, за такое короткое время никакая почта не успеет дойти из Берлина в Циндао. Это минимум двадцать дней в один конец. Письмо, скорее всего, было передано по телеграфу и переписано потом красивым почерком штабного писаря. В эти времена школьников и в России, и в Германии еще мучили таким предметом, как каллиграфия. Крейсер «Ганза» — флагман Восточно-Азиатской эскадры, а сие означает, что визит если и не официальный, то вполне солидный.

В оперативном отделе со всех любителей «старины глубокой» уже была собрана информация обо всем, что нынче по морям ходит, и даже о том, что ходить только будет. В первую очередь внимание уделялось русскому, японскому и британскому флотам. Германский флот, как нейтральный, шел по остаточному принципу. Но информация о германском крейсере «Ганза» там всё же нашлась. Кораблик по нынешним временам не очень крупный: шесть тысяч тонн водоизмещение, скорость — 19 узлов, броня — 100 миллиметров, два орудия — 208 миллиметров, шесть — 150 миллиметров. В боях не был — боевая эффективность пока не известна. Наша «Москва» в два раза больше по водоизмещению, а по вооружению так и вообще их не стоит сравнивать. «Москве» эта «Ганза» — на один зубок.

Смотрю на море и наслаждаюсь. Погода как на заказ. Море спокойное, даже солнышко выглянуло, не то что позавчера. А этот германский крейсер красивый. Белый корпус, желтые надстройки и трубы, белые орудийные башни, изогнутый форштевень с выступающим вперед тараном. Есть в старых боевых кораблях какая-то патриархальная красота.

Подношу к глазам бинокль. Еще полчаса назад с борта германского крейсера спустили на воду паровой катер. Из его единственной трубы уже валит густой черный дым. Ну, кажется, всё, пары подняты. По парадному трапу спускаются несколько важных господ. Отдав швартовы, катер направляется к «Москве». Скорость, правда, как у портовой галоши, узлов восемь-десять. Вахтенный офицер на «Москве» свое дело знает, по правому борту уже приготовлен трап для почетных гостей — всё же к нам направляется личный посланник адмирала Тирпица. Кроме того, по заключению, которое совместно сделали подполковник СВР Ильин и полковник ГРУ Бережной, за спинами фон Труппеля и Тирпица маячит фигура самого кайзера Вильгельма II. И я с ними полностью согласен. «Художественная самодеятельность» в таком вопросе у немцев никогда не приветствовалась.