Олег Маркелов - Отставной диверсант

Ознакомительная версия.

Майкл поднес пляшущий огонек армейской зажигалки к кончику сигареты и глубоко затянулся крепким, чуть сладковатым дымом. В уютном кафе-баре порта Нью-Сити оказалось на удивление малолюдно. Нью-Сити разросся, как и сам Вандер, сателлитом которого он являлся. Теперь они совершенно слились, превратившись в единый большой город. Однако, извечных социальных различий между рабочим Вандером и Нью-Сити, в котором жили состоятельные преуспевающие люди, меньше от этого внешнего объединения не стало. Скорее всего, именно из-за этого аэропорт построился не где-нибудь, а в непосредственной близости от Нью-Сити. И потому никого не удивляло, что большая часть пассажиров не уезжала дальше границ этого респектабельного района.

Никсон прилетел в свой родной город, собираясь именно тут провести полученный от командования десятидневный отпуск. Но едва только бегущая дорожка горизонтального эскалатора вынесла его из посадочного рукава в просторный зал прилетного терминала, как ноги налились свинцом, совершенно отказываясь нести хозяина. Малыш наткнулся взглядом на полутемную арку входа, над которой кроваво мерцали буквы названия – «Дастархан». А, так как ноги все равно не слушались, Майкл нырнул в пещерный полумрак. И вот теперь, заказав предложенный гостеприимным официантом с явной арабской внешностью коньяк «Амрита», завезенный из Союза Исламских Республик, Никсон сдался без боя нахлынувшим воспоминаниям.

Его детство и юность прошли на улицах Вандера, заложенного после окончания Всемирной Войны в промышленной зоне Старой Европы. Катаклизмы страшной войны не только перекроили полотна материков, глобально переписав заново политическую карту мира, но и всерьез изменили климат. Многие земли Старой Европы, где когда-то процветали различные государства, оказались теперь вовсе не привлекательными для тех, кто имел хоть какую-то возможность выбирать, где жить. Зато, столь неуютные места пришлись по нраву промышленникам, готовым строить целые города из заводов и окружающей их инфраструктуры. Именно таким промышленным городом с огромными предприятиями и армией рабочих всех объединившихся в Федерацию национальностей стал заложенный в одной из неблагоприятных зон Вандер.

В этом городе когда-то давно у Никсона были верные друзья и любимая девушка… Малыш одним глотком опустошил широкий низкий бокал из толстого стекла, словно в нем плескался не благородный ароматный коньяк, а безымянное крепкое пойло, которое только и можно было пропихнуть внутрь организма таким вот поспешным решительным глотком. И даже не почувствовал мягкий густой вкус напитка. Затянувшись сигаретой, Майкл постарался вызвать в памяти их лица, но вдруг осознал, что помнит только общие черты, словно образы расплывались, скрывшись в тумане времени. И эмоции, когда-то обжигающие сердце и душу, сейчас совершенно не трогали, превратившись в спокойную грусть. Подчиняясь жесту, немолодой официант поставил на его столик еще один бокал с темным прозрачным напитком.

Неожиданно и оттого слишком громко зазвучала бодрая мелодия звонка вызова коммуникатора. Никсон вздрогнул, возвращаясь из печальных воспоминаний:

– Алло! Я слушаю.

– Привет, брат! – ожил коммуникатор голосом Ралфа Филби. – Надеюсь, я не оторвал тебя ни от каких приятных занятий отпускника? Ты не с подружкой?

– Нет, – немногословно ответил Никсон.

– Понятно. Значит, у тебя депресняк, – догадался Ралф. – Ты хоть на Земле?

– На Земле, – разговорился Майкл, как всегда радуясь голосу верного друга. – Я в Вандере. Прости, просто настроение неважное. Я рад тебя слышать.

– Ну, слава Богу! – вздохнул облегченно Филби. – Ты будешь занят?

– Когда?

– Я просто хочу встретиться, – пояснил Ралф. – У меня нарисовалось пара свободных дней. Так что, если ты не возражаешь, я мог бы прилететь к тебе в Вандер.

– А где ты сейчас? – спросил в свою очередь Никсон.

– Я в Ла-Пасе, но через три часа вылетаю в Салоники. Там дел на пару часов и я свободен, – рассказал Филби. – Могу махнуть в твой Вандер, и завтра уже гостить у тебя. Тем более, с городком твоим я уже неплохо знаком.

– Летишь в Салоники? – удивился Малыш, пропуская мимо ушей предложение друга. – Так это же нейтральная земля.

– Ну, что-то типа того. Но, нейтральная, это не земля безвластия, – согласился Умник, не понимая, куда клонит его друг. – Да и хрен с ним. Ты что, брат, от ответа уходишь? Не хочешь видеть меня в гостях? Не хочешь мне достопримечательности своего городка показывать?

– Да нет, брат, – ответил в тон другу Никсон. – Я всегда рад тебя слышать и видеть. И, очень надеюсь, что ты это сам знаешь. Просто, я никогда не был в Салониках. Так что, зачем нам ждать до завтра? Ты доделывай в Ла-Пасе свои делишки, а потом встретимся в Салониках.

– Не понял? – переспросил Ралф.

– Да расслабься, брат! – рассмеялся Малыш. – Я вылетаю в Салоники. Уже сейчас. Созвонимся и встретимся там вечером…

Малыш нажал клавишу отбоя и, допив коньяк, поднялся. Бросив на столик чип в десять кредитов, он покинул «Дастархан». Уверенным шагом Майкл вернулся в зал, направляясь к кассам. Теперь ноги держали его так же крепко, как и всегда. Вандер стал для него совершенно чужим городом, и больше ничто не удерживало его здесь, и не влекло его сюда. Никсону нечего было тут делать. Он больше не был сыном Вандера. Он давно уже стал солдатом Федерации…

Юргас Ишанов испытывал двоякое чувство. С одной стороны, вечер обещал стать весьма урожайным – в принадлежащем ему баре «Ковчег» уже сейчас было негде яблоку упасть. С другой стороны, какое-то недоброе предчувствие не позволяло ему успокоиться и радоваться текущим в его карманы деньгам всех стран и народов. Точнее, не всех, конечно. Основной поток состоял из денег Евразийской Империи, Союза Исламских Республик и Федерации Объединенных Наций. Именно эти три государства организовали в одном из городов Старой Европы своего рода нейтральную территорию. Салоники, по одному Богу понятным причинам, стал общим городом для всех государств. Город разросся, превратившись в гигантский мегаполис. И именно в Салониках просторно раскинулся самый большой из существующих на планете Земля космопортов.

Ознакомительная версия.