Ознакомительная версия.
Вячеслав Кумин
Адам. Метро 2033. Новосибирск. Его зовут – Адам.
Часть первая Крутой поворот
– Вставай соня…
Теплый голос матери и легкое теребление за плечо разбудили Адама.
– Вставай, а то проспишь завтрак.
– Сколько уже?
– Половина восьмого.
Адам нехотя откинул старое в заплатах клетчатое черно-зеленое одеяло и сел по-турецки, упершись затылком в скат тяжелой брезентовой палатки, служившей его семье квартирой.
– Действительно, заспался… Так и на работу опоздать можно.
– Вот и я про что.
Начался новый серый день, ничем не отличающийся от тысяч тех, что канули в лету и многих тысяч тех, что придут им на смену.
«Но может это и к лучшему, – думала рациональная половина Адама. – Бойся желаний своих, ибо они имеют склонность исполняться, но не совсем так, как ты этого хочешь. Разнообразие обстановки как правило не ведет ни к чему хорошему и как бы плохо ни было, становится еще хуже».
Как бы там ни было, но существование, именно существование, однообразное, унылое, серое, в замкнутом пространстве небольшой окраинной станции Новогодняя, праздничное название которой довлела над людьми словно насмешка, убивало душу, и она как любая другая душа молодого человека, проходя этап максимализма, требовала перемен. Хоть каких-то, чтобы разорвать это сводящий с ума замкнутый круг уныния.
– Умойся…
Мать подала небольшой пластмассовый тазик красного цвета. Адам поставил его себе на колени и сложил руки лодочкой. В ладони тут же полилась холодная вода из стальной кружки. Адам всполоснул лицо и почувствовал, как улетучились последние остатки сна, но гнетущее ощущение никуда не делось, даже наоборот проявилось еще явственнее.
Впрочем, оно поселилось давно и навсегда, не только в нем, но и у всех обитателей не только этой станции, но и всего новосибирского метрополитена. Это Адам прекрасно понимал, но пока не научился игнорировать его, как некоторые, и потому до боли сжимал зубы, когда волна особенно острой меланхолии накатывала на него, накрывая, что называется с головой.
Тем удивительное было понимание и осознания неправильности, потому что он родился уже под землей, вырос на станции и никогда вживую не видел неба, не ощущал жаркого касания Солнца, не видел мерцающих зовущих звезд Млечного Пути и Луны, всей красоты природы до Катастрофы. Он знал об этом только лишь по фильмам и картинкам, но как видимо этого хватало с лихвой, чтобы болеть.
От сего тяжелого недуга под названием Знание полностью избавлены только умалишенные. Только они не замечали неправильность окружающего их мира и принимали все как само собой разумеющееся, будто так все и должно быть. Адам им даже в какой-то степени завидовал. Наверное, это действительно хорошо жить, не зная, что будущего нет. Не зная, что все они давно обречены…
Сколько времени им еще отмерено? Метро как ни смотри всего лишь метро. Оно не предназначено для бесконечно долгой защиты людей от внешнего мира. Но беда в том, что выбраться из него некуда, а внешняя агрессивная среда день за днем все сильнее проникает внутрь.
…А те, кто знает, далеко не всегда выдерживали эту ношу тяжкого знания. И так же пытались убежать от реальности, уйти в легкий и светлый мир сумасшедших искусственным путем, до невменяемости надираясь дешевой брагой или докуриваясь до зеленых чертиков, тем самым становясь презираемым отбросом общества.
Кто-то чтобы не быть презираемым всеми и не желая мучиться, уходили от станции по тоннелю, и просто стрелялись или вешались, отдавая свои тела на корм крысам.
– Спасибо.
Мать открыла крышку небольшой чугунной сковородки, и палатку наполнил аппетитный аромат свиного жаркого, бобов и грибов.
– Вкусно… – сказал он, чуть повеселев от сытного завтрака Новые специи?
– Да, – улыбнулась мать.
И от этой улыбки Адаму стало еще хуже, чем было до еды. Мать за последний год сдала особенно сильно. Под глазами пролегли темные круги, бледная кожа вот уже сколько лет не видевшей солнца осунулась и избороздилась морщинами, что с годами становились все длиннее и глубже.
Причиной ухудшения явно стало загадочное исчезновение отца. Вот вроде был человек, и вдруг не стало. Он ходил с караванами торговцев меняя произведенную на Новогодней продукцию на товары с других станций. Шли по знакомому и вроде безопасному сотни раз пройденному маршруту, но как рассказывали остальные члены группы, на одном из перегонов им стало плохо. Ни с того ни с сего начались галлюцинации, у кого-то даже случились эпилептические припадки, а когда отпустило, то выяснилось, что двух членов группы не хватает: отца и еще одного человека. Исчезли, будто и не было. Никаких следов, ни борьбы, ни крови, товар цел…
Осознавать это было тяжелее, чем если видеть постепенную кончину человека, вследствие деградации от той же браги или наркотиков, даже осознание того что близкий человек покончил с собой удавившись в петле или всадив пулю в голову, происходит легче, чем такое вот бесследное исчезновение здорового человека.
Что ж, это был не первый и не последний случай исчезновения людей. Чьих это рук, оставалось только гадать. Приходили ли за ними мутанты «психи» способные подавлять психику жертв, как утверждало большинство или случалось что-то еще, было неведомо.
Кто-то по этому поводу на запоздавших поминках, когда пропавших, в конце концов, признали погибшими, сказал, что уходят лучшие. А смерть лучших это всегда трагедия и уже не только для семьи, а для всего общества.
Адам, отогнав все тяжелые мысли, запрятав их в дальний уголок сознания, заторопился на работу, будто стараясь убежать от них еще дальше. Может, так оно и было.
– Ну, все мам, мне пора.
– Давай… – кивнула она и принялась за домашние дела: прибираться и мыть посуду.
Адам поспешил на ферму располагавшуюся в тоннелях по обе стороны от платформы почти до самых постов охраняющих станцию. Справа от путей располагалась длинная грядка с различными овощами, в основном репой, луком, бобами и всем тем, что ученым из Академгорода в кратчайшие сроки сразу после Катастрофы удалось модифицировать различные культуры к росту с недостаточным освещением.
Говорили, что все это вообще-то разрабатывали для долговременных космических полетов на Марс к Венере и для будущих лунных баз, чтобы не возить продовольствие с Земли. Но космос накрылся медным тазом, а сами космические технологии генной инженерии помогали теперь выживать человечеству под землей.
Слева стояли длинные стеллажи с самодельными проволочными клетками с курицами внутри. На станции Новогодняя выращивали курятину, точнее говоря от кур получали яйца что и являлось главным экспортным продуктом Новогодней. На яйца выменивали ту самую свинину которой он завтракал, грибы, и прочие необходимые для жизни вещи с других станций. А собственно курятина на столах появлялась только когда кура переставала нестись от старости или по каким другим причинам и ее понятное дело забивали.
Ознакомительная версия.
